Глава тридцать вторая
Август 1988 года
Август — прекрасная пора в тайге. Солнце днем припекает, небо синее, чистое, высокое, а тайга-красавица выставляет напоказ свои прелести, словно говоря: «Любуйтесь! Вот они — мои стройные ели и сосны, мои могучие кедры, ажурные стланики. Вот моя сизая с матовым налетом крупная голубика, вот с розовеющими бочками брусника». А последние летние цветы — они просто великолепны в зеленой рамке лесов: белые нежные ромашки, густо-сиреневый мощный иван-чай…
Вертолет к геологам прилетел только через неделю, и если бы не добытые Найденовым косули, команде действительно пришлось бы голодать. Из разбитого медведем куля с мукой удалось собрать совсем немного – хватило на три булки хлеба. И те решили порезать на мелкие ломти и пустить на сухари, поскольку свежий хлеб съедался сразу.
Старенький Ми-4 доставил все необходимое, но почему-то в малых количествах: по мешку муки, сахара, соли, гречневой и перловой круп, по две коробки чая, сигарет, тушенки, сгущенного молока и конфет.
Пока геологи разгружали продукты и загружали мешочки с геологическими образцами, летчик отвел Наумова в сторонку.
- Слышь, начальник, - сказал он, - хочу тебя предупредить… Ваше управление не оплатило нам план работы на будущий месяц. Может статься так, что этот мой вылет к вам – последний. К тому же, мы летаем на списанных машинах, а после авиакатастрофы в Читинской области в феврале этого года, Ми-4 вообще запретили эксплуатировать. Но других машин у нас просто нет… Вот и думай, геолог! Как бы тебе не пришлось зимовать в тайге.
- Неужели все так плохо? Ведь у нас же государственный заказ на изыскания!
- Как говорят мудрые представители твоего народа: «Не может быть так плохо, чтобы не было еще хуже». Я ж тебе говорю, Наумов, Ми-4 нам категорически запретили эксплуатировать! Вертолеты Ми-8 сейчас предлагает в аренду одна частная фирма – от министерства обороны. Мои руководители ведут с ней переговоры. Но ты ведь сам понимаешь, что за аренду машин надо платить точно в срок, а для того, чтобы в срок оплачивать аренду, нужно в срок получать оплату за нашу работу. Твое управление нам деньги не перечислило, значит, к вам мы больше не летаем. И еще, геолог… На базе заповедника уже сейчас собралось порядка пяти партий, которые закончили поисковые работы в тайге и вышли на кордон. Словом, около пятидесяти человек ждут эвакуации, а мы вас уже не обслуживаем. Как ваши люди будут выбираться с инструментом, с образцами, я не знаю. Там до ближайшего жилья – поселка Депутатский около ста пятидесяти километров по тайге…
- Это что же получается, их бросили? – Наумов удивленно поднял брови.
- Ну, думаю, какие-то меры будут предприниматься. Но вот когда? Ведь вышедшим из тайги геологам еще и питаться чем-то нужно! А кто же прокормит пятьдесят человек, да еще и бесплатно?! Денег-то в тайгу никто с собой не берет!
Наумов задумался…
- Вот что! – наконец произнес он. – Я полечу с вами и отправлюсь в управление! И пока не добьюсь ясности в этом вопросе, не вернусь! Ребята пока без меня справятся.
На следующий день Наумов был в кабинете начальника регионального управления Гаспаряна.
- Самвел Робертович, что происходит? – без обиняков спросил Наумов.
Гаспарян внимательно посмотрел на геолога.
- Я понимаю, что тебя интересует, Марк! – сказал он. - И попробую ответить так, чтобы ты понял. Так вот, Марк, золото на сегодняшний день уже не актуально! Подожди, не перебивай! Государству сегодня нужна нефть, газ и… доллары. Да-да! Зеленые американские доллары, которые мы можем получить только за нефть, газ и уран. Все другие программы изысканий сворачиваются. Ты знаешь, что у нас в стране существует мощная система исследования недр, включающая пятьдесят научно-исследовательских институтов, шестьдесят научно-производственных, и в том числе, территориальных организаций, тридцать заводов по выпуску геофизического, бурового и другого оборудования. Это обеспечивало до сегодняшнего дня опережающее исследование недр и четкую ориентацию организации на открытие необходимых полезных ископаемых. Но пока ты работал в тайге, многое изменилось. Научная база геологии сокращена почти наполовину – кто-то посчитал, что научно-исследовательская работа в таком объеме стране не нужна. Многие наши предприятия перепрофилированы. Дальше – больше… Руководителей региональных управлений неделю назад вызвали в Москву на совещание, и министр объявил, что страна берёт курс на развитие сырьевых отраслей промышленности за счёт средств иностранных инвесторов. Таково решение партии. Ты понимаешь, к чему это приведет?
- Понимаю, не дурак! Приведет к тому, что крупные корпорации из-за «бугра» получают в сегодня в СССР возможность выбора объектов для инвестирования, то есть, со временем становятся их хозяевами. И очень скоро это приведет к снижению мировых цен на большинство видов сырьевой продукции, - платить-то русскому трудяге-рабочему никто не будет по европейским стандартам оплаты труда. А это сэкономит капиталистам колоссальные суммы этих самых «зеленых» американских долларов.
- Все верно, Марк! Главным образом, за счёт экономии на оплате труда они получат такие барыши, которые им и не снились! Поэтому конъюнктура объектов недропользования складывается нынче таким образом, что востребованными для инвестиций являются лишь месторождения нефти и газа, алмазов и урана. Месторождения иных видов минерального сырья менее привлекательны для потенциальных инвесторов, поскольку уже имеющаяся ресурсная база позволяет обеспечить потребности мировой промышленности на десятилетия вперёд. Ну, а золото? Расчетов в золоте на мировом рынке никто сейчас не ведет. А поскольку СССР активно запускает в страну иностранный капитал, то и расчеты будут вестись только в долларах. Вот так-то!
- Что ж, пройдет совсем немного времени, и в результате этого безумного «реформирования» произойдет резкое снижение научного уровня обеспечения поиска, материальная база геологии будет подорвана, многие региональные геологические организации просто распадутся, уровень кадровой подготовки будет сведен к нулю, и, что в итоге?
- В итоге? В итоге за последние несколько недель разорились и ушли из бизнеса более ста золотодобывающих артелей! Но зато в текущем 1988 году добыча нефти превысила уровень восьмидесятого года более чем на двадцать миллионов тонн, а экспорт, с учетом нефтепродуктов, возрос на сорок восемь миллионов тонн. Но валютная выручка при этом упала в полтора раза. Из-за той самой экономии на оплате труда отечественных рабочих.
- Неужели никто в партии и правительстве не видит, что происходит?! – воскликнул Наумов. – Неужели не понимают, что это – развал нашей собственной экономики, продажа ее за бесценок иностранному капиталу? И ведь забрать то, что продано и еще будет продано обратно, не получится! У этих акул ты ничего не сможешь отнять!
- Вот насчет того, что никто не видит… Видят, Марк! И еще как видят! Я тебе расскажу про то, что происходит прямо сейчас. Кучка людей из высшего руководства в этом году создала предприятие под названием «Газпром». Ты спросишь, что здесь интересного, ведь предприятия сейчас создаются на пустом месте очень быстро? Отвечаю: создание такого предприятия как государственный газовый концерн «Газпром», представляет собой классический пример раздела российской нефтяной и газовой промышленности путем выделения самостоятельной универсальной производственной структуры при выведении ее из-под контроля отраслевого Министерства. Понимаешь? «Газпрому» не нужны квоты, не нужны лицензии, согласования и прочая бюрократическая ерунда! Эти люди са-мо-сто-я-тель-ны в принятии своих решений! И они, при возрастающих потребностях Европы в углеводородах, уже выходят на мировой рынок… Ну, а нам финансирование сократили почти на тридцать процентов. Это при том, что в тайге сейчас работают четырнадцать геологоразведочных партий, и мне, каким-то образом, нужно их оттуда выводить, выплачивать зарплату и командировочные, оплачивать проезд к месту жительства… Из каких средств я буду это делать, никого не интересует! Я забросал министерство телеграммами, но ни на один свой запрос ответа не получил. На завтра я уже заказал билет до Москвы, - полечу к министру. Буду добиваться справедливости. Не добьюсь, пойду в ЦК КПСС!
- Не добьешься, Самвел! – тихо сказал Наумов. – Не добьешься. Попомни мои слова: пройдет год-два, и министерство геологии сократят за ненадобностью, а образцы и коллекции минералов растащат на сувениры… Геологи стране не нужны более!
- Возможно, ты и прав, Марк…
- И что мне делать? У меня же люди в тайге! И не оконченные работы по золоту и марганцу. Мне что, бросить все и выходить на точку сбора?
- Дай мне время, Марк! Пока я не решу вопросы в министерстве, я ничего не могу тебе обещать, пойми! Но я в лепешку разобьюсь, чтобы твою программу завершить достойно. Ведь вы открыли богатейшие месторождения золота, железа, марганца! Не может такого быть, чтобы меня заставили свернуть работу твоей команды!
- Кстати, Самвел, а что с оплатой транспортных перевозок? Мне вертолетчики сказали, что больше они к нам не прилетят.
- Но ты же каким-то образом вернешься на базу? – Самвел хитро прищурился.
- Я-то вернусь! – сказал Наумов. – Потому что дал пилотам по пятиграммовому самородку. Они не были еще описаны, не беспокойся.
- А я и не беспокоюсь! – улыбнулся начальник управления. – Коль нас поставили на грань выживания, все средства для этого хороши! Думаю, ты договорился о связи и на тот случай, если вопросы оплаты вертолетов не будут решены. Так?
- Конечно! Я не могу рассчитывать на министерство в таких обстоятельствах, но я ответственен за судьбу тех людей, которых я привел в тайгу. И я же должен их вывести оттуда. Даже если мне придется рассчитаться за это образцами, добытыми в поле. Я пойду на это!
- Что ж, Марк, я тебя не осуждаю, ибо не имею права. Сейчас я дам команду, чтобы тебе выдали новые батареи для рации, и будь постоянно на связи. Когда я прилечу из Москвы, немедленно свяжусь с тобой.
Вертолетчики, получившие по самородку, сдержали слово и, на свой страх и риск совершив неплановый вылет, доставили Наумова в лагерь.
Видя подавленное состояние начальника экспедиции, геологи не стали донимать его вопросами.
- Продолжаем работы! – буркнул Наумов и ушел в палатку…