В самом центре купеческой части города, на главной улице стоял двухэтажный дом купчихи первой гильдии Морозовой Елены Григорьевны. Муж ее купец-чуец Алексей Федорович, недавно скончался и оставил ее на хозяйстве. Простывший на Чуйской тропе, он постепенно отказался ходить с караванами товаров в эти опасные и удивительные путешествия до реки Бураты. Стал заниматься торговлей хлебом в больших объемах, перевозками пассажиров и товаров с помощью семи пароходов, доставлял в город и другие грузы. Построил первый банк, занимался благотворительной деятельностью. Награжден от императорского дома за добрые дела и торговую деятельность.
Теперь все принадлежало его жене, так как были они бездетными. Собственный банк, пароходство, электростанция, большое количество магазинов – за всем нужен догляд. К тому же негоже бросать и благотворительную деятельность. Со всем этим с удивительным проворством Елена Григорьевна справлялась.
Дом ее был лучшим в городе. Стоял на улице, по которой в центр въезжали все гости.
По правую сторону от двора располагались лавки купцов. По левую начиналась другая главная улица Успенская, а напротив пристроились торговые палаты в один этаж расположенные вокруг базарной площади. Место было очень удобное, совсем рядом протекала река Бия, которая давала прохладу в жаркие летние дни. В одну сторону виднелись купола Троицкого собора, в другую сверкали главки Успенской церкви.
Все обустроено хорошо, только один вопрос донимал купчиху. На углу дома лежал огромный камень. Откуда он здесь появился никто, сказать не мог. Участок болотистый, а вот, поди ж ты, лежит такая глыба, неизвестно кем принесенная. Своим боком каменище выступал на проезжую часть дороги и всякая телега, двигающаяся мимо, цеплялась осью за него. На валуне даже выбоина образовалась от постоянных ударов. Сколько нелестных слов в сторону городских властей и хозяев дома звучало всякий раз от очередного возницы, который ремонтировал колесо где-нибудь возле базара.
Имела место еще одна привычка у купчихи, которой она не хотела изменять. В летнее время открывалась дверь на втором этаже. Елена Григорьевна садилась на балкон и ставила перед собой тарелку с мелочью. В ожидании действа, под балконом собиралась толпа попрошаек, которые начинали славить хозяйку, и когда она бросала горсть монет на дорогу, они с криком кидались подбирать деньги. Если на улице поднимался большой шум, купчиха вставала и уходила в комнаты дома. Видно воспитывала.
Так вот, во время этого сеанса добродетели, нищие иной раз, не рассчитав сил, толкали более слабых так, что те ударялись о злополучный камень. Иногда даже до крови. Так или иначе, валун мешал всем. Оставить его – хлопотно и убирать нелегко. Уж дивно большой был.
Но терпение все же кончилось. И хозяйка дома решила судьбу камня. Расколоть и убрать, освободить дорогу от преграды. Для этой работы был выбран здоровый мужик Михеевич. Крупный телом, богат мышцами и сообразительностью не обделен. Единственная слабость работника в том, что он иногда уходил в запой, который продолжался в зависимости от обстоятельств от недели и до двух.
Когда Елена Григорьевна послала за ним, он находился в стадии близкой к окончанию безудержного пития, но на ногах держался твердо и соображал. В таком состоянии и предстал перед купчихой. Та поморщилась от похмельного запаха, но не прогнала, а задала вопрос:
- Справишься, Михеевич, с камнем, али мне другого работника подыскать? Неделю на работу даю, за большее и платить не стала бы. А так деньги хорошие, не изволь сомневаться.
- Матушка, за неделю, справлюсь! Только, благодетельница, спаси от болезни душевной. Вели задаток выдать.
- Запьешь ведь, Михеевич. Про работу забудешь.
- Да ты что, матушка. Не верь досужим домыслам и языкам злым.
Ударили по рукам, и Елена Григорьевна выдала задаток за работу. За повседневными заботами хозяйка забыла о порученном деле и вспомнила об этом только на исходе шестого дня. Распорядилась послать за нерадивым работником, который по рассказам горожан проводил время в кабаках, пропивая задаток. Михеевич незамедлительно явился, с виноватым видом. Чувствовал, подлец, что провинился с головы до пят. Деньги все спустил, дела не исполнил, как людям в глаза смотреть. Другой раз ни кто на работу не позовет. Он стоял с низко опущенной головой, готовый ко всему. А она не любила пьяных, поскольку была набожной и считала питие большим грехом. Сказала однако спокойно:
- Ну что же ты, мужик. Слова своего не держишь, завтра срок, а дела нет.
- Матушка, Елена Григорьевна. Дай еще денежку опохмелиться, а дело, не изволь беспокоиться, будет сделано!
Отправили его из дома без поправки здоровья и велели с делом не затягивать, коль за слова отвечает.
Всю ночь хозяйка дома не спала, прислушивалась, не стукнет ли по камню кто, не начнется ли работа. Нет, тихо на улице. Под утро забылась тревожным сном.
Жалко таки мужика стало, не дала ему денег на поправку здоровья.
Поутру, она всегда рано вставала. Первым делом к окошку подошла. Камня на месте не было. Как? Как он умудрился работу быстро и тихо сделать? Ведь всю ночь в одно ухо спала, ничего не слышала. Не стука инструмента по камню, не скрипа колес телеги.
Вышла из комнаты, на пороге толокся уставший, весь в пыли, Михеевич. Но по виду заметно– гордый собой. Справился во время с работой, за расчетом пришел. Купчиха махнула рукой, ей тут же поднесли шкатулку. Отсчитала и подала деньги, не произнося ни слова. Работник засуетился, закивал головой и задом попятился к двери.
- Стой! Скажи, куда камень делся?
- Так я его, это… так подкопал и в яму свалил. А сверху земелькой засыпал.
Таким чудесным образом улица освободилась от ненужного элемента, а город получил байку.