Посвящается Владимиру Высоцкому
Осень, пребывая после бессонной ночи в состоянии легкого лирического пессимизма, сидела пригорюнившись у себя в спальне и в оцепенении слушала, как лежащий на барочной кровати мобильник заливается жизнерадостным рингтоном. При этом со светящегося в полумраке комнаты экрана приветливо улыбалась разряженная в парчу и жемчуга сама виновница мелодического беспокойства хозяйки.
- Ишь, корону-то нацепила, бесстыдница, - наконец проговорила Осень, - снегурочка недоделанная. Это же надо, наглость какая: до её календаря ещё десять дней, а она уже людей снегом заваливает! Мне всю ночь пришлось землю оттаивать…
Здесь Осень протяжно зевнула и мстительно погрозила кулачком не унимающейся абонентке:
- И не сниму, и не трезвонь даже, профурсетка замороженная! Десять дней ещё моих, а по гамбургскому счету – и все двадцать четыре, до тринадцатого декабря, значит.
Осень решительно сняла пепельный парик и забросила его в дальний угол будуара, затем, отодвинув стоящий перед ней мольберт с только что начатым натюрмортом, внимательно всмотрелась в своё изображение в зеркале. На облысевшую, как после химиотерапии, голову она быстро повязала на манер моделей Петрова-Водкина розовато-бежевый атласный платок. Энергичными мазками Осень нанесла волшебный перламутровый макияж на своё усталое лицо. Результат превзошёл все ожидания: напротив неё сейчас сидела гламурно прекрасная, совсем ещё не старая женщина и смотрела из зазеркалья с задорным вызовом.
Смартфон все ещё бренчал на стеганом покрывале.
- Накось, выкуси, - и наша красавица по-хулигански сунула фигу прямо в лицо улыбающейся телефонистке-Зиме.
Осень тут же сбросила незваную виртуальную гостью и мгновенно нажала на квадратик с надписью «Лето». С другого конца планеты ей сразу же ответил бодрый девичий голосок.
- Привет, Осень! Что там опять у тебя стряслось?!
- Привет, Лето, привет… Да Зима совсем замучила, прямо стучится в закрытую дверь, не терпится ей всех заморозить поскорее…
- Вечно у вас одно и то же!
- А что она всё время лезет в чужое время, лишает нас с Весной оплаты.
- Как это оплаты?
- А вот так: если она беленького набросала и температурку меньше нуля надышала, кобра голубая, то всё - денежки ей.
- Да ты чо?! – Лето от удивления аж припрыгнула. – Выходит, вам суточные не выплачиваются, если Зима раньше времени прискачет. А почему же тогда вам с Весной платят, когда я вас дублирую в пересменок?
- Ну, там, говорят, нет чётких границ: у всех все цветёт, всё колосится, в снопы увязывается.
- Да…- Лето на минутку призадумалась. – Эврика! Слушай, Осень, а вы бы договорились с Весной и с двух сторон бы её потихонечку подрезали: мол, отдыхай, Зима-голубушка, от трудов праведных.
- Это идея! – Осень заливисто засмеялась, излучая золотое свечение, - ну, а ты расскажи, Лето, сама-то ты как? Где проводишь отпуск?
- Да некогда мне по отпускам разъезжать, у меня работы – непочатый край: то в Африке надо жарку поддать, то в Индокитае… И про тундру не забыть, чтобы хоть месячишку все там расслабились.
- Ой, я и забыла, что ты у нас интернационалистка, международных отношений заканчивала… Это мы, так сказать, специалисты узкого профиля. И вообще, ты у нас – уникум, мы все у людей - женского рода, а ты почему-то – среднего, хотя женственности в тебе даже больше, чем у Весны. Я про Зиму вааще молчу.
- Ладно, Осень, - Лето вдруг заторопилась, звони, если что. Пока, пока… - Девушка страшно не любила данную тему.
- Подожди! А скажи, какая у тебя любимая песня, чем у тебя телефон пиликает?
Лето тоненько пропела в ответ:
- Я так хочу, чтобы лето не кончалось, / Чтоб оно за мною мчалось, / За мною вслед…
- Ну, давай, мчись! Пока!
- Пока, пока! Ариведерчи!
Осень вздохнула глубоко, переключила телефон в режим селфи и, вытянув вверх правую руку, отщёлкала подряд сразу кадров пятнадцать, при этом она постоянно меняла позы и выражение лица.
- Вот эти три - очень даже ничего… Прямо Брюллов Карл Павлович…- И Осень отправила на номер Зимы свой новый автопортрет в стиле глянцевых журналов и тут же повторно набрала ненавистную комбинацию цифр, изобразив на лице полный штиль и улыбчивое умиротворение.
- Слушаю! - Прокричали в трубке.
- Зимушка, звонила?! – Елейным голоском спросила как ни в чём не бывало Осень.
- Почему ты так долго не брала трубку?! Увиливаешь от ответа! Зачем ты весь мой снег растопила утром?
- Работница ты наша ненаглядная, - ещё более сладко запела Осень, - всё трудишься, трудишься, никакой личной жизни. Мы тут, знаешь, с Весной решили тебе сократить сроки работы, как легкотруднице. Я думаю, что января тебе будет вполне достаточно, учитывая твои энергетические затраты.
И пока Зима нечленораздельно мычала в трубку, сраженная таким невероятным нахальством всегда тихой сменщицы, Осень задала свой коронный вопрос:
- А скажи, Зимушка, какая у тебя мелодия на телефоне? Погоди, погоди, я сама угадаю: «Три белых коня, три белых коня»? А теперь белый - только посерёдке, а пристяжные – золотой и зелёный! – И Осень тут же нажала на «сброс» и, победно подбоченившись, вновь глянула на себя в зеркало. Теперь оттуда смотрела полная сил, уверенная в себе, молодая, шикарная дама с кудрявой светло-каштановой шевелюрой на голове.
Осень решительно включила компьютер, и он тут же голосом Высоцкого затянул:
- Клены выкрасили город
Колдовским каким-то цветом.
Это значит, это скоро
Бабье лето. Бабье лето…
- Не то, что поёт Шульженко по радио, - по памяти процитировала Высоцкого Осень и страстно прошептала последний рефрен песни:
- Это омут, ох, это омут – бабье лето, бабье лето…
Осень, окинув взглядом все пышные подробности терракотового дизайна своей опочивальни, резко поднялась из огромного витиеватого кресла, кликнула мышью в центр музыкальной папки и врубила песню повторно, но уже по громкой связи. Весь её ноябрьский дворец сразу наполнился густым хрипловатым Володиным голосом. Она стремительно подошла к дверям, молниеносно открыла их и под аккомпанемент "Бабьего лета" широким шагом, придерживая шуршащие юбки, быстро направилась по роскошной анфиладе сонного дома к парадному входу.
Спящие на ходу горничные, лениво смахивавшие бледно-оранжевыми метёлками пыль с многочисленных завитков резной мебели, сразу же пробудились и с изумлением застыли в реверансе, завидев хозяйку в таком целеустремленном полёте. Рыжие кошки поспешно спрыгивали с царственных, покрытых коврами лежанок и сначала тихонько, потягиваясь на первых шагах, а потом рысью, ускоряясь с каждой секундой, последовали за несущейся на всех парусах своей благодетельницей. Драгоценный наборный паркет чуть-чуть дрожал охристыми дощечками под их легкой поступью. Старинные зеркала и огромные застеклённые картины в золоченых рамах многократно отражали этот необычайный парад-алле, а хрустальные палевые люстры мелодично позвякивали романтическими серёжками в такт кошачьим шагам и гремящей музыке.
В вестибюле, не дожидаясь, когда окончательно проснется дворецкий, Осень набросила на себя тальму темно-медового цвета и, растворив стеклянные двери, выбежала в сад. Злато интерьера сменилось богатством осеннего убранства природы.
Опавшие листья соломенно-бурым ковром покрывали всю землю, и только некоторые стойкие листочки-бойцы ещё гордо висели на ветвях маленькими яркими флажками, как бы говоря, что эта крепость пока не сдаётся Зиме. Рябины, калины и воины боярышника стояли всюду, как форпосты Осени: ветви их были усыпаны красными снарядами неповиновения.
Осень на секунду остановилась на мраморных ступенях лестницы, приветствуя свое войско, накинула на голову капюшон и двинулась дальше. Выглянувшему в окно бельэтажа начальнику охраны, отставному майору и фавориту хозяйки, показалось, что его возлюбленная облачилась в офицерскую плащ-накидку. Задумчиво улыбаясь, он тихо продекламировал:
- На войне, как на войне!
Но когда, шелестя листьями, вся процессия бравурно проследовала через обширный двор к аллее, ведущей к пруду, то уже издали все ещё смотрящему вслед Осени майору её длинный плащ напомнил царскую мантию. Кошачий же эскорт с этого ракурса выглядел, как золотисто-янтарный шлейф монаршей особы.
- Третий и четвёртый, к вам делегация. Готовность номер один! - Скомандовал он в микрофон гарнитуры.
- Опять?! – Возмутились хором его подопечные, - Георгич, ну, сколько можно?! Вчера ночь напролёт не спали, лазили за ними по всему имению…
- Не опять, а снова, - безапелляционно заявил майор, - все по местам, головой отвечаете! Выспитесь ещё, потом восемь месяцев - брейк.
- Ага, потом гости заполошные начнут скакать по участку, богема, туды их…
- Разговорчики,- прервал четвёртого майор. – Всё! Начинается!
Продолжение следует! http://www.proza.ru/2018/05/17/1238