Он и Она

Иван Шестаков
Фото: Владимир Гофман: Дороги. Из серии «Дороги во времени и пространстве». Бронза

     Женское существо: капризно, эгоцентрично, глупо, непредсказуемо…
     Мужское существо: …

     Кошачья любовь началась внезапно, неожиданно, без всяких там уси-пуси уси-пусеньки с «зайчиками» и «котеньками», враз, настойчиво и беспощадно, захватив всё Её существо сразу и без остатка, до капельки, и продолжалось до полного изнеможения, после которого наступила истома…
Он даже не ожидал, что такое возможно. Никогда с Её стороны не было и намёка на чувства, а проявлений и подавно. Наоборот, когда Он к Ней выказывал внимание и проявлял заботу, Она демонстративно игнорировала Его, без всяких на то причин, хотя именно Он содержал Её, голубил, холил и лелеял…

     Так бывает, причём, чаще так, чем наоборот. Ты к ней, существу, она от тебя, от существа. До души даже и не доходит, только «существа» общаются бездушные, неотзывчивые телеса: поесть, поспать и поваляться. Получая удовольствие, общаются на лезвии ножа, высекая из него искры, того и гляди, увечья себе нанесут или поранятся. Не общаются – существуют, телесами трутся, уродуют друг друга, душу кромсают, переламывают её до крови безжалостно. Когда ты к ней, а она от тебя, у неё же и жалости нет, какая жалость к существу непонятному, хамскому, беспардонному. Всё для неё не так, не так, не так. Не так идёшь, не так зовёшь, не так лежишь, те так стоишь, не так одет, не так раздет, не так обут, не так зовут, не так жуешь, не так кладёшь, не так пахнешь, не та-…
     Вот оно, оказывается, что! Пахнешь! Так вот откуда кошачья безудержная любовь возникает. Запах! он самый сильный побуждающий инстинкт, самый заползающий в душу, достающий наружу все давно забытые чувства и переживания; будоражащий телесное существо целиком без остатка; подчиняющий своей мистической магии мозг, готовый на глупости, безрассудства и преступления… Его неистовая невидимая сила останавливает, будоражит чувства, меняет всё вокруг и переписывает твою историю, подменяя цель жизни. Запах – эликсир от старости, возвращающий в давно забытые времена и моменты, «прорисовывающий» эмоции ощущений до мелочей, до каждого завитка кудрей, до едва заметного жеста в сторону любовной игры.

     Она встретила Его более чем прохладно, отреагировав только на возможность незаметно выскочить из под Его опеки, пока Он закрывал входную дверь и «мешкался» в прихожей. Густой холодный воздух, «зашедший» вместе с Ним, был настолько же отторгаем Ею, как и сам Её «хозяин», беспричинно и безапелляционно, просто – отторгаем. Но вдруг, по мере того, как холод растворялся и исчезал в лабиринтах комнат, от Него потянуло чем-то безудержно сладким, приторно далёким-далёким и таким знакомым и родным, что Она замедлила свой уход, пытаясь понять, что это и откуда у Него такие ароматы, которых Она раньше не замечала или не хотела замечать. Она остановилась, обернулась, ещё раз вдохнула исходящий от Него запах, и, как давно не видевшая людей невольница, бросилась к своему мучителю под ноги и начала «слизывать» с Него этот запах, приводящий Её в неистовство. Она бросалась и бросалась на Него, также беспричинно, как и отторгала, безосновательно, словно и не было этих долгих лет непонимания и презрений, ласкалась и гладила, вилась и изгибалась, и всё не могла насытиться этим долгим, ласкающим, идущим от Него, страхом исступления и потери невозвратных дней…

     Действующие лица и исполнители:
     Он – Хорошилов;
     Она – кошка Маша;
     У микрофона был – Виктор Татарский.

     А суть в следующем.

     Отмечая с Хорошиловым вековой юбилей Революции, после «Чито-Гврито» и после «по сто» в рюмочной мы прошлись по рыбному рынку. Хорошилов, похихикав со знакомой продавщицей, взял копчёностей, а мне навалил камбалу с икрой, размерами с ракетку большого тенниса: «Бери, тебе это надо» – с ним же не поспоришь. Дело было «поздне-вечернее», рынок закрывался, но так как он завсегдатай этого рынка, нас охранники нагло выгонять не стали, а просто перегородили путь дальше вкруг рыбных прилавков и как можно вежливей «вытолкали в зашей» на улицу на парапет, откуда мы и шагнули в небытиё ночных луж промозглого Петербурга, растянувшись в первой же из них на рыбных деликатесах, он – на копчёностях, я – на «лопате» камбалы…
     У меня и у него по кошке, которые, как известно, ходят сами по себе и ведут себя, как женщины, непоследовательно и загадочно. Они тоже капризны, эгоцентричны, глупы и непредсказуемы. Но в этот вечер и у него, и у меня, они сходили от нас с ума и были от нас без ума, особенно, от наших джинсов, на которые и пришёлся весь рыбий жир копчёностей и камбалы. Моя, урча от удовольствия, лизала мне ноги и руки, шершавым языком щекотала пятки, лизала пальцы, каждый пальчик со всех сторон, лезла к усам и всё «спрашивала» разрешения ещё пощекотать чего-нибудь. Не отходила от меня. Мурлыкала, мурлыкала, мурлыкала…

18.11.2017. 1130 …1145
СПб.
Начало истории: http://www.proza.ru/2017/11/17/1780