Просто хорошее кино - семнадцать

Ад Ивлукич
               
     Много лет назад любители хорошего кино могли насладиться неплохим фильмом четырех разных режиссеров, объединенных одной идеей и одним персонажем, вокруг которого и закручивались нити Асфиксии Нуар, провозгласившей курс, никем, кроме глазастой девки, непонятый ( от этого, кстати, игра и идет в одну калитку, если кто все еще не понял происходящего ), плелась интрига ночного отеля, произносились какие - то безумные диалоги, сама Мадонна в латексе козыряла лесбиянством и не советовала глотать мужскую сперму, дура старая, принуждающая меня закинуть обратку Моники и Николь : овца, как ты могла Ричи упустить ? Но это ее личное, как холокост, нам с Наденькой по хер, потому и расскажу крайне избранным о том, как все было на самом деле, естественно же и уже привычно, что начиналось все в могучем чугунном Советском Союзе.
     - Таким образом, товарищи, - маячил руками по азбуке глухонемых величайший режиссер современности Грибов, нашедшийся во тьме веков и вынырнувший непотопляемой любовью к родине и лично Союзу Композиторов лицом озабоченного докладчика на внеочередном съезде партхозактива светоча кинематографа, о чем еще не время рассказывать в подробностях, - Валентин Гафт распустил свои еврействующие брыла, приняв вид крайне циничный и неприятный любому, в ком еще теплится хотя бы одна капля крови, Валентина Талызина не справилась с управлением и не сумела воплотить во всей силе образа образ простой советской женщины, преображенной образом святого Альфреда Розенберга по образу и подобию той Шелли, что и придумала исток всего вот ...
     - Скучно.
     Маленький мальчик в пионерском галстуке, сидевший неизменно в третьем ряду рядом с мужчиной в пальто, не глядя на сцену и не снимая здоровенные наушники производства Рижского комбината бытового обслуживания, подсоединенные к катушечному магнитофону  " Орбита ", крутящему безостановочно хиты зарубежной эстрады жучков - барабанщиков, сменивших верный курс на социалистическое строительство доков Ливерпуля в неправильную сторону моральной низости, усредненного качества и высоких ставок оплаты раков по три рубля, отчаянно зевнул, хрустя жуткими всеядными челюстями, покрытыми двухчасовой щетиной темных оттенков. Мужчина в галошах, сидевший слева, ничего не ответил. Он умер. Умер уже давно. Заседание длилось и длилось, оно продолжалось вот уже пятый год перестройки, а мужчина с зонтиком умер в восемьдесят втором, по Указу, тогда еще Политбюро в полном составе угорело в финской сауне неприсоединившихся Сандунов и министр промышленности как старшой и подписал временное распоряжение о соответствии, с этого и пошло - поехало, пока не прикатилось в день сегодняшний, о коем и говорить не хочется.
     - Эх, Сурков, Сурков, - сам себе шепнул мальчик, толкая мумию мужчины в пиджаке локтем, - ни х...я - то ты не понимаешь. Ты думаешь, - повысил он голос, - что все вот это вот все имеет отношение ?
     - Чего это я глуп ? - возмутился мальчик, прижимая наушники сильнее, внутри как раз зазвучало  " Йестедей ", страшное слово, конечное своей сутью, как конечна остановка трамвая. - Отношение имеет, но тот кто относится к отношениям относительно, тот все отношения относит навынос.
     - Эко, - сам себя погладил по голове мальчик, жмуря черные глаза, - завернул. Держи тогда.
    Он полез во внутрениий карман пиджака мужчины в очках и вытащил очень большой пистолет.
    - Пистолет ?
    Голос Марисы Томей решительно оборвал завывания и сожаления Маккартни и уточнил :
    - Не револьвер ?
    - А какая на хер разница ? - цинично ответил вопросом мальчик, закуривая  " Честерфилд ".
    - Вообще - то большая, - чуть занудливо ответила Мариса, выключая музыкальное сопровождение жучков - барабанщиков.
    - По х...й, - отмахнулся от голоса мальчик в пионерском галстуке, меняя катушки на магнитофоне. Послушал немного и начал негромко подпевать.
    - Аллес из гут.
    - Ты чего тут ?
    Глазастая прижала трубку к уху и хихикнула, услышав голос подруги.
    - Прикинь, Машка, мы всех накернули.
    - Да это уже давно, - ответила какая - то Машка, кашляя в трубку, - помнишь про двоих, которых нет в телевизоре, Тулеев там дикий, Паук зомбирует ?
    - Угу, - гукнула глазастая, улыбаясь кошкой.
    - Ты, короче, держись, подруга, - заканчивая разговор посоветовала подельница, - как начнешь с ума сходить - перекидывай его к Готфрик, та уже привычна.
    - Х...й вот ей, - отрезала глазастая, бросая трубку в тот терновый куст, целиком забитый бывшими ранее, сдувшимися в манду, не оправдавшими и облажавшимися по полной и целиком, бля.
    И это, моя милая Маша, и есть любовь.