Глава1 Гном

Дедушка Тимофей
    Впервые в жизни я по настоящему испугался, когда он "умер"! В тот миг я был в этом уверен. Меня даже пот прошиб от ужаса!
      Той незабываемой зимой мы с Гномом отправились обследовать одно недоступное для чужих глаз местечко. Это был воздуховод Блэкстоуна, где нам не терпелось отыскать кое-что очень ценное. Мы давно охотились за сокровищами. А неделей раньше подслушали за конюшней разговор двух приятелей моего отца, из чего поняли, что карту, где отмечено место клада они скрывают буквально у нас под носом.
  Чердак замка! Вот что предстояло нам прошарить! Это дело мы очень любили! Cразу скажу, что это было очень опасным предприятием – чтобы влезть туда, нужна была длинная лестница. А тащить эту орясину у всех на глазах сразу вызвало бы подозрение. Именно по этой причине мы выбрали для поисков ночное время.
Ближайший вход на чердак был в углу рыцарского зала, потолок которого имел форму высокого купола.
Мы намеренно не легли спать в ту ночь и после полуночи были уже на месте.
          – Клянусь, мы найдём этот чёртов пергамент, чего бы это ни стоило! – ударил себя в грудь мой приятель и полез первым.
          Несмотря на свою горбатость, он довольно ловко карабкался по лестнице, которая была притащена нами с сеновала. К несчастью лестница была коротковата: не хватало метра полтора до цели. Но Гном был упорным! Встав на цыпочки и подтянувшись цепкими пальцами о край небольшого отверстия на самом верху стены, он изловчился и, как паук, зацепился ногой о потолочную балку. Рывок! И я пожалел, что не полез первым! Его нога соскользнула, а вместе с ней и он сам.
Противный глухой звук. Звон выпавшего из-за пояса топорика и – гнетущая тишина...
      Мой приятель лежал обмякший и жалкий у одной из парадных колонн зала, и его проклятие – уродливый горб на спине выпирал в тот момент ещё заметнее. Этот противный нарост словно отделился, как нечто чуждое телу. Мне казалось, что он, вообще, оторвался от плоти.
     Я в отчаянии тряс его за плечи, а его горбушка при этом подпрыгивала, как плохо пришитая:
         – Гном, не умирай!
      Огромный рыцарский зал был освещён стенным факелом и огнём камина. Желтоватый дым плыл над полом, просачиваясь во двор через не плотно закрытую дверь. Длинная человеческая тень металась по залу, повторяя движения своего колдующего над очагом хозяина. Он готовил жаркое. Значит, вот-вот должны были вернуться рыцари.
От чада щипало в носу.
          – Не волнуйтесь, он сейчас встанет. – равнодушно оглянулся на меня следивший за вертелом старик. Для нас этот человек не был опасен, поскольку, как слуга, не осмелился бы донести на меня.
– Хотите, отрежу ему кусок? – кивнул он на барана.
          – Какой кусок?! Он умер! – я еле сдерживал себя, чтобы не разрыдаться.
          – С такой высоты насмерть не разбиваются, сэр.
Он принялся спокойно поливать тушку вином, и его тень вновь заметалась по полу. Две серые крысы наблюдали за ним из стенной ниши. Он швырнул им по кусочку жира, и они исчезли с добычей.
          До роковой отдушины у потолка было метра четыре, а пол в замке был каменным. И я оставался при мнении, что Гном разбился, тем более, у него шла носом кровь.
"Всё кончено!" – вертелось в моей голове, которая в тот момент отказывалась соображать. 

К счастью через пару минут мёртвый зашевелился и открыл глаза.
          – Проклятье... Надо убираться отсюда! – поднял он свой топорик и пополз к выходу, как раненый зверь.
     Не в силах подняться, он так и полз на локтях через всю площадь зала, а следом тянулась размазанная полоска крови.
У каминной решётки он вдруг остановился и, приподнявшись на руках, ткнул пальцем в жирную баранью ляжку.
          – Отрежь тут. Так жрать хочется! – попросил он старика.
Тот усмехнулся, и у меня сразу отлегло от сердца.
       Приняв из рук слуги увесистый кусок, я подхватил его краем сюртука, чтобы не обжечься, и последовал за приятелем к винтовой лестнице, которая вела в одну из башен.

       Мы кое-как дотащились по ледяным ступенькам наверх до нашей «норы» и захлопнули дверь. На рогожке у каминной трубы можно было перевести дух. Здесь было не так темно. К тому же намного теплее, чем в гостевом зале, где постоянно гуляли сквозняки и закладывало нос.
В узкое окно заглядывала луна, освещая облупленную стену с полустёртым фамильным гербом. На другую стену ронял тень старый рассохшийся шкаф со всяким старьём.
           – Снова чёрт подыграл! – ругался Гном, потирая ушибленное место.  – Веришь ли, у меня сегодня с утра ныла горбушка. Не хватало ещё, чтобы она выросла ещё больше!... Тогда я буду похож на жабу...
           – Нет, Гном! От такого удара она, напротив, должна усохнуть.
           – Думаешь?
           – Не сомневайся!
             

       После того, как пострадавший наелся, он сразу заметно повеселел, и кровь носом перестала идти.
          – Видишь, какой я живучий? – обтёрся он рукавом. – Вот немного оклемаюсь и снова полезем! Да?... Только без башмаков.  У них, проклятых, подошва скользит!
    Он подумал и крепко стукнул кулаком по кирпичам каминной трубы.
– Знаю, этот чёртов пергамент там! И мы добудем его, клянусь своим горбом!
          – Легко клясться тем, что не дорого. – усмехнулся я.
 Он снова задумался.
          – Тогда клянусь своим единственным родителем! – пробормотал он сквозь зубы. – Больше нечем.
Мне снова стало его жаль.
          – Больно? – тронул я его горбушку и отдёрнул руку, потому что «воскресший» застонал.
          – Дрянное дело! – его голос был грубым, почти мужским. – Горбушке не так досталось, но отбил себе зад. И теперь наверняка буду ходить, как на наша старая гиена (это жуткое, приглянувшееся моему отцу животное, жило в клетке на конюшне).
     Мы ещё посмеялись, доели жаркое и заснули тут же, среди старого тряпья, где, признаюсь, спалось намного лучше, чем в моей спальне на огромной кровати с балдахином. Да и блох было меньше...
     Всё бы ничего, но про лестницу мы тогда совсем забыли. А её просто необходимо было убрать, ведь это могло вызвать подозрение моих свирепых родственников. Наш замок просто дышал свирепостью. И я даже свыкся с ней, как со злобной мстительной старухой, живущей со мной бок о бок.
   Я никому не был нужен в этом замке. Матери я не помнил, а отец был слишком занят, чтобы заниматься мной, поэтому единственным живым существом, к которому я привязался, был юный горбун – младший отпрыск вечно пьяного садовника и звездочёта в одном лице. Мы были одного возраста – на тот момент нам было почти двенадцать.
        Женщин в Блэкстоуне было мало, они вымирали здесь, как мухи: то от родов, то от чумы. Шпионившая за всеми ключница, сонная, как муха кухарка с двумя малолетними дочками, моя злобная тётка и древняя, вечно дремлющая в своей каморке нянька – вот, пожалуй, и все фемины нашего родового гнезда.

Продолжение: http://www.proza.ru/2017/12/22/1947