Дневник надо вести с учётом санкции на обыск. Геннадий Малкин. // После того как в 1926 году взяли при обыске его писательские дневники, Михаил Булгаков дал себе слово никогда не заводить их. // Нет, дневник вести невозможно, если всё время помнить, что его каждую секунду могут прийти и забрать. А записывать здесь различный вздор, а не то, от чего волосы встали бы дыбом, не стоит. Константин Воробьёв. // Если тайну нужно сохранить действительно в тайне, не следует заносить её на бумагу. Морис Дрюон. // …бумага плохой конспиратор. Николай Островский. // Никогда не доверяй своих тайн бумаге – это всё равно, что бросить камень в воздух: если знаешь, кто бросил его, то не знаешь, куда он упадёт. Педро Кальдерон. // В тетрадях, в папках, в самоделковых переплётах, скреплёнными и нескреплёнными пачками и просто отдельными листами – надмогильным курганом погребённого человеческого духа лежали рукописи. Курган этот конической своей высотой был выше следовательского письменного стола. И братская жалость разнимала меня к труду того безвестного человека, которого арестовали минувшей ночью, а плоды обыска вытряхнули к утру на паркетный пол пыточного кабинета. Я сидел и гадал: чью незаурядную жизнь в эту ночь привезли на истязание, на растерзание и на сожжение потом? Александр Солженицын. // Николай Клюев был арестован в 1934 году и сослан в Нарымский край. С октября месяца жил в Томске, часто голодая и без крыши над головой, где и был через три года расстрелян. Из написанных в тот период стихов и четырёх поэм почти ничего не сохранилось. // О, сколько же гинуло в этом здании замыслов и трудов! – целая погибшая культура. О, эта сажа! Она всё падала и падала, её так много было нашу каждую прогулку, что мы придумали между собой, будто Лубянка жжёт свои архивы за тридевять лет. Мой погибший дневник был только минутной струйкой той сажи. О, сажа, сажа из лубянских труб!! Всего обидней, что потомки сочтут наше поколение глупей, бездарней, бессловеснее, чем оно было! Александр Солженицын.