Сверчок

Вадим Светашов
                Сверчок.

            Решил вечером отдохнуть. Основные майские работы на огороде закончены. Сегодня посадил картошку. Теперь в посадках двухнедельный перерыв. Отдыхать, конечно, лучше не на диване у телевизора, а с удочкой на берегу речки, благо она в сотне метров от дома. Захотелось мелкой жареной рыбёшки. К рыбалке даже готовиться не надо. Взял удочку, краюху хлеба в карман и вперёд. Даже червей не копать. Сейчас, после нереста, активно клюёт елец, который две недели, как отметался и хватает хлебную крошку, едва она коснётся воды.  У окуня начался икромёт, ему не до еды. Чебак готовится к нересту, отстаивается и клюёт редко и лениво. Другой рыбы, кроме щуки и ельца, в нашей речке просто нет.
            Ближе к вечеру я уже устроился у небольшого омутка. На самой речке течение ещё сильное, вода идёт мутная, со всяким  мусором, а здесь благодать. Тихое, почти незаметное, обратное течение и вода светлее. Заходящее солнце ласкает кожу, комаров совсем мало. Поклёвывает елец-середнячок, крупный редко, но и это в радость.
            С вершины ольхи, подёрнутой сизовато-фиолетовой дымкой из-за начавшихся распускаться листочков, раздались прерывистые вибрирующие звуки: «зер-зер-зер, зер-зер-зер, зер-зер-зер». Остановка. И снова: «зер-зер-зер, …» Ну точно, как сверчок за печкой! Голос я узнаю, так поёт речной сверчок, небольшая, с воробья, птичка. Приходилось слышать на утренних и вечерних зорях, и даже ночью, порой одновременно с соловьём. А вот увидеть птицу не доводилось. Сейчас же на фоне заходящего солнца чётко виден только её силуэт. Как жаль, что нет с собой бинокля.
 
            Но что это! Певец, прекратив песню, неожиданно камнем падает под ольху, как будто в него попал камень или заряд дроби. Но поблизости никого не видно. Вскакиваю и бросаюсь к месту падения птицы, которое я чётко зафиксировал. Рассчитывал, что в невысокой еще траве проблем с поиском не будет. Однако, сколько не вглядывался, птицы на земле не оказалось. Обескураженный, вернулся к удочке и вытащил пустой крючок. Пока разминал хлеб, и насаживал крошку на крючок, сверчок снова запел.  На той же ольхе, только несколько ниже. Выдал несколько своих звенящих трелей, и опять с ветки камнем вниз. Я уже начинал понимать, что все эти выкрутасы совершаются не просто так – это отдельные эпизоды своеобразного весеннего тока самцов. И там, куда приземлялся  сверчок, его ожидала самочка. А может и гнездо. Хотя нет, гнезду ещё быть рано: речные сверчки только-только прилетели.
            Солнце скатилось за горизонт, и сразу навалилась прохлада. Хотя и медленно, но стало сереть, поплавок стало видно всё хуже и хуже, и я смотал удочку.  Улов, в общем-то, был неплохой, полтора десятка серебристых рыбок плескались в садке. Всей семье хватит… В спину мне неслись дребезжащие рулады нового знакомого…
            Следующим вечером, уже без удочки, но с биноклем, я спешил к речке. Зашёл с другой стороны ольхи, чтобы не слепило солнце. Песню я заслышал почти от дома. Сверчок старался вовсю, и подпустил меня довольно близко. Я поднял бинокль. Ничего особо примечательного.  Размерами с воробья, но намного стройнее, птичка, с  оливково-коричневой спиной и головой. Низ тела грязновато-белый с продольными бурыми пестринами  по зобу и груди. Широкий округлый хвост. Да,   ещё чётко заметная светлая «бровь» над глазом. Вот опять он будто свалился с дерева и приземлился почти на том же месте. Я, решив через несколько дней поискать гнездо, удалился.
            Но, как водится, дома и на работе навалилось столько дел,
что я  вспомнил о своих намерениях только недели через две, в самом конце мая, когда пришёл на берег к ольхе, чтобы накосить травы для кроликов. Молодая трава  поднялась и загустела, так что искать гнездо в ней, было пустой тратой времени. Я уже подкосил береговую лужайку и приблизился к ольхе. Стали попадать невысокие кочки и пришлось косить медленнее и осторожнее. Вдруг из-под самой литовки вылетела буроватая птичка. Даже вздрогнул от неожиданности.  Раздвинул руками траву. Под прошлогодним кустиком конского щавеля заметил краешек гнезда. Молодые широкие листья частично прикрывали его. Оно имело форму чаши, и было свито в неглубокой ямке из довольно толстых, но мягких травянистых растений. Лоток выстлан более тонкими травинками с примесью длинной шерсти, растительного пуха и мелких пёрышек. В отличие от гнёзд других мелких птиц, гнездящихся на земле, имело толстый высокий бортик. В гнезде лежало шесть розовато-белых яиц, покрытых розовыми пятнышками и точками.
            Вылетевшая из гнезда птица вернулась и шныряла в траве, выдавая себя резкими криками. Когда подлетела вторая птица, только тогда я узнал самца речного сверчка и покинул место гнездовья. Успел заметить, как самка шмыгнула в гнездо, и даже не стал собирать скошенную траву в непосредственной близости. Набив мешок травой удалился.
            В июне дважды побывал у гнезда, наблюдая из кустов в бинокль процесс кормления. К концу второй декады все шесть птенчиков благополучно вылетели. Честно говоря, я боялся за сохранность выводка, так как по берегу нередко бродили поселковские коты и собаки.