Старый воин, бывший драгун Бийского гарнизона, сидел на берегу реки, под стволом старого осокоря, которому на первый взгляд было далеко за сотню лет. Кора нагрелась на осеннем солнце, и отдавало тепло старому изможденному телу, вверху шумели на ветру листья. Изредка один, два отрывались от веток и тихо планировали на прибрежную полоску песка. А наиболее смелые долетали до воды и тихо качаясь, уплывали по течению . по-над обрывом играла стайка ребятишек, которые получили великодушное разрешение от дядьки отдохнуть от занятий. Он и сам увлекся отдыхом, и теперь толи задремывал и урывками просыпался, чтобы не потерять из вида мальчишек, толи ему вообще эта картина снилась.
Осеннее солнышко ближе к обеду совсем разыгралось. распогодилось и отчаянно отдавало тепло людям. Завтра уже, даже при ярком свете, не будет того тепла, которое сегодня так расслабило старого вояку. Повернется земная ось и боком будет звезда гладить поверхность. Вот и пусть порезвятся малые. Вот окончат школу, станут служивыми людьми, там то с них и спрос другой будет. Воинский начальник за мамку и за папку будет. и заботу проявит и спросит, ежели чего, строго.
Он был назначен приказом коменданта крепости учителем в школу. Появилась надобность пополнения гарнизона грамотными военными кадрами, возникла и проблема обучения ратному делу с малых возрастов. Вот и была создана «школа школьников», где мальчишки солдатских семей учиться стали. Музыке барабанчищьей, науке играть на флейте да «грамоте, счету и всякому строевому и до воинской службы и ее порядков принадлежащие». Для присмотра и учебы ради назначили двух отставных солдат его, да Тимофея. Мальчишек из казачьих да драгунских семей набрали, сначала один класс. Главным учителем – священника Петропавловской крепости Александра Мефодиева поставили, ну а они, значит, в помощники.
Грех сказать, какие там учителя, смешно было с мальцами команды раздавать, да прижились, присмотрелись, и пошло дело. Через два года по 60 казачьих и драгунских мальчишек уже науке принадлежали. Чуть ли не единственная школа в Сибирских крепостях. Вскорости послали из Омского гарнизона двух унтер офицеров. И то дело, учеба серьезнее пошла. А они с Тимофеем в помощниках, да на подхвате.
Судьба выбрала его для службы в армии. У семьи была деревенька, дворов двадцать всего. В армии нужда тогда великая была, и особенно в конно-пеших, мобильных воинах, драгунах значит. Комплектовали тогда просто - решено было приглашать иноземцев исключительно на должности начальников, то есть офицеров, солдат же набирать из беспоместных и малопоместных дворян, боярских детей, так называемых «охочих вольных людей» и «новокрещённых татар». Вот и загремел на двадцать пять лет.
Надобность в драгунах действующей армии скоро исчезла, легкую кавалерию создавать начали. А драгунские войска наловчились использовать в гарнизонной службе. В таком месте как Бийская крепость, очень ценилось умение воевать и в конном и пешем строю. Джунгары покоя не давали, вот и ходили в рейды с казаками ясак собирать. А в горах попробуй не иметь таких навыков, быстро на тебя управу найдут.
Служба шла своим чередом, да вести из дома шли не радостные. Разорились родители, поместье с молотка ушло, не кому было на защиту встать. Единственный сын у них рос. Быстро и скоро прибрались на деревенском погосте. Возвращаться некуда и он продолжал служить. Теперь вот свои знания детям передает.
Совсем расшалились, надо бы приструнить. Да что-то подсказывало, что не нужно детей останавливать, пусть отдыхают. Они затеяли игру чехарда, и увлеченно прыгали по переменке через ведущего. Дети были разных возрастов, споры возникали часто. Драгунские дети особняком стояли против казачьих, а те тоже спуску не давали. Но драк не допускали, что с того, если родители по-разному судьбу свою строят. Что драгуну, что казаку достается в гарнизоне служба. Конечно казакам то вольнее. Да только сибирские, никогда вольницей не пользовались. Нельзя смешивать вольных сыновей Тихого Дона, Ямка или Терека с сибирской, да и оренбургской "царской ратью", ибо за Уралом никогда не существовало вольной казачьей общины.
Сибирское служилое войско образовало центральное правительство из остатков дружины легендарного Ермака Тимофеевича и стрелецких отрядов, присланных за Урал по следам казачьей ватаги; оно же "прибирало" или "верстало" людей на службу по разным гарнизонам и платило им денежное, хлебное и соляное жалованье. В отличие от служилых людей по отечеству (дворян центральной России) сибиряки никогда не имели наследственных привилегий.
Изменения системы пограничной охраны в том, что станичный, рассеянный принцип охраны границы со временем преобразовался в линейный. Его суть заключалась в том, что вдоль всей южной границы Сибири были построены укрепленные пограничные линии, где в каждом укрепленном пункте разместились отряды регулярных и нерегулярных войск. Между линейными опорными пунктами постоянно курсировали конные разъезды.
Он и сам не раз бывал в таких переделках, что выживалось с трудом. И никто никогда не делил служивых людей, не требовал для себя каких-то преимуществ. Вот и мутузят друг друга Петька – казачий сын и Степка – сын драгуна. От этого только крепче станут, да научатся тяготы воинские переносить.
Казачка Пелагея привела своего в школу, когда уж вдовствовала не один год. С мужем ее, знатным рубакой, не раз хаживали за «ясаком» к Телеуцкому озеру. В районе этого большого водоема и сложил голову ее Василий. Оставлен был отход обоза зимой прикрывать от джунгарских воинов. Уходили сборщики налога по руслу реки, лед встал уже. Да только вражьи сыны на порогах подкараулили и решили добычу ту отнять. Опять же преимущество у них было в том, что берегом шли и лошади в снегу не так скользили, потому и быстрее шли. Старший разъезда только и крикнул вознице, да двум конным, чтобы отходили. А сам в гущу боя ринулся. Поздним вечером, стемнело уже, остановились возле острова. Вскорости и прикрывающие отход подоспели, только старшего не было, который налог от потравы спас.
Часа через два дозорный в ружье поднял, коня почуял. И действительно вынес скакун своего хозяина. Тот за гриву уцепился мертвой хваткой, а в спине стрела джунгарская торчит. Конь и шел медленно, чтобы седок не соскользнул. Любовь большая у Пелагеи была, долго плакала. Сына никак в школу не отдавало, да сломило ее время и она привела сына в школу. Пусть ратное дело изучает, да за отца стоит.
Петя, сын драгунский. Тоже отца извели вражеские племена. В один летний денек, крестьяне сено косить поехали, да не предупредили, что от крепости отлучаются. Налетели воины хана, намерились в полон взять. Мужики отчаянно сопротивлялись, зная чем им грозит плен этот. Косой-горбушей отбивались. Завезли тогда в Сибирь такое диво - сено заготавливать. Татарские калмыки то никогда сена и не готовили на зиму. Потому для них и оружием страшным этот крестьянский инструмент показался. Порубили нескольких человек, но и сами троих потеряли. Остальных погнали пешими, да не ушли далеко, разъезд подоспел. Учуяли опасность, и что не сойдет им с рук эта вольность, порубили в пойме мужиков и баб, и утекать бегом ринулись. Основной состав разъезда по пойме вдогонку пошел, а двое верхом прошли, по высокому берегу. На них-то и выскочили десять конных, на двоих. Пока основный силы сообразили, что джунгары поймой не пошли, да развернулись. Дело кончено было уже. Как ухитрились вдвоем десять врагов уложить. Вот что значит рубака драгунский.
Отец Ильи можно сказать мирную смерть принял. По весне сибирские реки быстро с теплом вскрываются. А иной год стоят, ждут чего-то. Когда лед сойдет, вода прибывать начинает. Здесь река на север бежит, а там позднее тепло снег топит и лед точит. Вот и возникают заторы, а от них и вода прибывает в руслах. С летом другая напасть, снег в горах таять начинает и идет коренная водица. Та крушит на своем пути все. Берега подмывает, острова топит, поймы заливает. Крепость на высоком берегу сооружена, да только все одно урон от этого ей бывает. Подтапливает стену крепостную, порой и к постройкам добирается. Чтобы спасти сооружения, стену да форпосты сваи бьют, дабы прочность соблюсти. Вот в один год стали ремонт в крепости учинять, сваи били. Сорвался отец Ильи в холодную болотную воду и застудился. А может водицы ледяной с пылу да с жару глотнул. Родников кругом много, все свежей, да холодной водицей радуют. Смеялся и шутил, что не поддастся простуде. Да к концу лета совсем расхворался. К осени вывезли за крепостную стену и похоронили.
Дед Олега возвращался с малого разъезда, шли налегке вдвоем. Ничего опасности не предвещало. Зима, солнечная погода. Да в Сибири часто бывает, сорвется вдруг из не откуда снег, подует ветер. Ничего не видать. Вот и попали в такой заряд два казака на лошадях. Всего то одну ошибку и сделал Серафим, дорогу решил ногами прощупать, отпустил повод у коня. Пять шагов в сторону сделал и уже не вернулся. Кричи не кричи, ветер такой, что ничего не слышно. Отчаянно боролся за спасение жизни, много шагов в пургу сделал. Да сорвался козырек с крутого берега, засыпал человека. Дышать нечем стало, а обнаружили только к весне ближе, как снег начал таять.
Вот так и жил гарнизон крепости с радостями и печалями. Кажется и войны то нет, да только потери случаются. В горах камнепады и реки бурные, да за каждой скалой джунгар скрывается, зимние перевалы пройти не дают, заметают и человека и лошадь. Хорошо народ алтайский добрый и всегда на выручку прийти готов. Приехали несколько лет тому назад, попросили подданство Российское. И сразу легче в горах стало. Не все конечно рады такому повороту, южные алтайцы отказались и к китайцам подались. Войной грозят, крепостям и острогам русским угрожают. Только северные народы гор поднялись на борьбу, устали двоеданцами быть. Хотят одному царю подчиняться.
Опять же купцы торговать по тропе Чуйской пошли. Налаживают отношения с местными, да и крепостному люду поинтереснее стало.
Только нужна «школа школьников» детям солдатским. Дело ратное изучать, да Отечеству служить верой и правдой. Будут, как деды и отцы, стоять на защите крепостей линии пограничной. Чтобы людьми такими могущество Российское прирастало.
Старый солдат пошевелился, потянулся под лучами солнца и подал команду:
- Становись…