Мне 5 лет. У меня желтуха, лежу в детской инфекционной больнице. Маму вижу каждый день в маленьком окошке. Привыкла к ежедневному забору крови из вены. До сих пор не знаю, зачем мне брали её так часто.
В моей палате ещё два малыша, которые постоянно плачут. Еду нам приносит санитарка и ставит на стульчики возле кроватей. У меня какая-то апатия, аппетита нет, но немного ем. Что касается малышей, то они к еде и не притрагиваются. Встаю, и как могу, кормлю их.
В один из дней под окном раздаются крики: «Лёша, Лёша!». Маленький карапуз заметался по палате с криками: «Мама, мама». Тянется к окну, но достать до подоконника, конечно, не может.
Я не выдерживаю. Подхватываю его на руки и подношу к окну. Родственники счастливы, малыш успокоился. А я почувствовала резкую боль внизу живота.
Через двадцать один день меня выписали домой. Дома, проснувшись утром, я увидела, что всё моё тело покрыто красной сыпью. В больнице я подцепила краснуху. Родители вызывать врача не стали, а на другой день заболели все соседские детишки. Болезнь оказалась очень заразной.
Как-то, купая меня в ванной, мама обратила внимание на небольшую шишку у меня на животе. Повела к врачу, который с уверенностью поставил диагноз – грыжа. В 6 лет в хирургическом отделении детской больницы мне сделали операцию под местной анестезией. В памяти остался длинный полутёмный коридор, по которому я бегала, согнувшись крючком, поддерживая двумя руками живот.
Прошло время. Я подросла. Закончила пятый класс и заметила, что проклятая грыжа опять появилась у меня на животе.
В этот раз родители решили больше не класть меня в детскую больницу. Мой отец – военный лётчик, позвонил своему другу военному хирургу, и меня положили на повторную операцию в военный госпиталь.
В единственной женской палате лежала девушка - Людмила, на заводе её длинные косы попали во вращающийся шпиндель токарного станка. С головы – моментально был сорван скальп. Люду еле спасли. Потом она долго лечилась в городских больницах. После безуспешного лечения, её перевели в военный госпиталь, где состояние больной улучшилось. Осталось пересадить кожу на голову, шею. Вся её родня жертвовала куски кожи для Людмилы. Но приживалась только её собственная. Несмотря на ужасную травму, Люда была очень симпатичная девушка.
А мне в первый же день сделали операцию. Самый неприятный момент – это подготовка к операции. Облачение в белую солдатскую рубаху, бахилы и пристёгивание ремнями рук и ног к операционному столу. Саму операцию я мужественно перенесла. Потом семь дней пролежала в палате, вставать не разрешили.
В нашу палату, как магнитом, тянуло солдат. Конечно, они приходили к Людмиле. И хоть на голове у неё была косынка, выглядела она очень хорошо. Чаще всего в нашу палату забегал солдат Юра. На вид он был абсолютно здоров, развлекал нас анекдотами, пел песни. Когда приходила санитарка убирать палату, перестилать постели, он брал меня на руки и гулял по коридору.
В один из дней Юра зашёл в нашу палату и сказал: «Собирайтесь. В зале госпиталя будут показывать картину «Я встретил девушку», там Рашид Бейбутов поёт песню любви «Я встретил девушку, полумесяцем бровь...». Очень хороший фильм, цветной.
Людмила стала собираться. Я тоже накинула серый солдатский халат. Но как, же я пойду? Ходить-то ещё не разрешили. И тут Юра прикатил из процедурного кабинета кресло-каталку для неходячих больных.
В зале была тишина. Фильм был красочный, актёры красивые. Вдруг среди сеанса раздался шум. Прибежали медсёстры из процедурного кабинета, забрали у меня кресло, пересадили на стул, отругали Юрку. Оказывается, что им не на чём было везти в палату прооперированного солдата.После окончания фильма пришлось Юре тащить меня в палату на руках.
Наступил день выписки. Сняли швы, потом осмотрели меня все врачи, узкие специалисты, даже кардиограмму сделали. Видимо, в госпитале так было положено.
Отец привёз меня домой, в квартиру на третий этаж нёс на руках. Пару дней я ещё повалялась на кровати, потом потихоньку стала ходить.
Прошла неделя, и мне так захотелось увидеть госпиталь, Юру, узнать как дела у Людмилы. Я решила съездить в госпиталь, вернее подойти к ограде. Май месяц, на улице уже тепло, светит солнце. Надела свой единственный выходной наряд, бордовый сарафан с белой капроновой кофточкой. Попросила маму прикрепить мне на макушку большой белый бант. Выпросила деньги на шоколадку и поехала к госпиталю на трамвае.
И вот стою у чугунной ограды. В парке за оградой прогуливаются солдаты в серых халатах. А я думаю: «Зря я, наверное, приехала, где тут Юру искать, может быть, его уже выписали».
Подозвала солдатика, который был ближе всех к ограде и спросила: «Вы не знаете? Гуляет ли сейчас солдат, которого зовут Юра, у него волосы рыжеватые». На моё удивление он ответил: «А, Юрка! Да где-то здесь крутился. Я его сейчас поищу».
О, чудо! Смотрю, подошёл Юра.
- Нина! Тебя и не узнать.
Постояли, помолчали. Передала ему шоколадку, спросила:
- Когда тебя выписывают? Как Люда?
- Через три дня выпишут, вернусь в часть дослуживать. Люду уже выписали.
Не знаю, зачем мне нужно было увидеть Юру ещё раз. Вернулась домой с чувством исполненного долга. Душа успокоилась.