Голуби
Голубей везде много. Иные горожане их просто не замечают, как воробьёв. А некоторые очень даже любят. Часто можно видеть, как человек сидит где-нибудь на лавочке и крошит булочку голубям. Конечно, этими крошками и воробьи, и синички пользуются; но предназначен-то корм для голубей.
Вот они слетаются, сначала один-два-три, а потом целая стая; и бродят возле ног доброго человека, воркуют, кланяются. То есть,это они крошки подбирают; но как будто бы кланяются. Бывают среди них очень даже красивые, с чёрными полосочками на сизых крыльях, с переливчатой, зеленоватой или аметистовой, шейкой, шоколадные, пёстренькие; а иные совершенно белые, просто снежно-белые, как Голубь Мира. Эти всех красивей!.. А если их что-то встревожит, они разом взлетают всей стаей, разлетаются в разные стороны, хлопая крыльями, как зрители ладонями после какого-нибудь Спектакля. Шумно, весело, здорово!
Забавно смотреть, когда вокруг голубки кружится влюблённый голубь. Он воркует, раздувает воротник, пригибает шейку, лапками перебирает; а голубка косится на него круглым глазом, и боком, боком - в сторону. Отстань, дескать, я девочка скромная, я с мальчишками не дружу!..
А весной, когда с сосулек капает, как голуби громко урчат на карнизах под окнами! Так и хочется распахнуть окно настежь и погладить голубка рукой... Даже не думайте, он вам не дастся. Он сразу - фр-р! - и улетит.
Голуби на самом деле очень проворные. Бывает, гуляет голубь по дороге, по проезжей части. И вдруг машина! Он под самыми колёсами... ух! Сердце замрёт от ужаса: вот-вот машина на него... Но вы не бойтесь, он из-под самых колёс вывернется и взлетит, как ни в чём не бывало. Даже если машина мчится на полном ходу...
В пятидесятые годы прошлого века многие ребята держали голубей. Это была мода по всей стране такая. Голубятники чуть не в каждом дворе жили. Помню, мальчишки забирались куда повыше, махали шестами с белым каким-нибудь лоскутом; а их голуби взлетали над ними в синее небо, и там разлетались, слетались, кувыркались, показывали фигуры высшего пилотажа... какая над ними была высота! Аж дух захватывало!..
Бывали очень породистые голуби: и хохлатые, и без хохолков; мохноногие и с чистыми лапками; стройные и пышные, в роскошном оперении. Всякие: турманы, почтовые, дутыши... Все эти породистые голуби знали своих хозяев, любили их, позволяли брать в руки и гладить. Им это даже нравилось. Они даже целовались со своими хозяевами - честное слово, сама видела!
Однажды мы с братишкой подобрали голубёнка в "Черноморце". Он, видно, выпал из гнезда. А может, его родителей кошка съела, и он был сиротой. Совсем ещё ребёночек, почти не оперившийся... Мы пожалели его и взяли домой.
Бабушка сказала, что ему, наверное, не выжить, и мы зря его принесли. Но всё-таки стала его кормить - не помню, чем. Кажется, пшённой кашей - не помню. И водичкой поила. И стал наш голубёнок понемногу оперяться, расти. Он становился красивый такой, с шоколадной шейкой и шоколадными пятнами на белых перьях. Мы его полюбили.
Наш старший друг, Сенька Бекетов, приладил для него ящик под крышей сарая, а вход в ящик закрыл дверцей, чтоб голубь мог вольно дышать. Мы ставили ему туда блюдечко с водой, зёрнышки сыпали. А когда он совсем оперился, стали выпускать его летать на целый день. Правда, мы за него очень боялись, потому что во дворе водились кошки. Но нельзя ведь птицу держать взаперти: птицу небо зовёт! Голубок наш был очень умный и ловкий, он кошкам в когти не давался.
Всё шло хорошо, пока он не вырос совсем большой. И тогда его сманил один мальчишка с Санаториальной улицы. У него было много голубей, но он не постеснялся сманить нашего, единственного. Они, на Санаториальной, все такие... Как сманил? Очень просто, как обычно голубятники к себе чужих голубей сманивают. Подпустил к нему свою голубку по весне. Голубка эта красавицей была, белая, мохноногая, с хохолком. Садилась к нему на ящик, прогуливалась, ворковала - и вдруг взлетала...Как-то дверца оказалась открыта, и наш голубочек взлетел вслед за этой красавицей. Сделал круг над родным сараем, как будто попрощался, и - в небо, подругу догонять... Только мы его и видели...
(продолжение следует)