- Как вы, однако, лихо все закрутили. И во всем у вас Ленин с Троцким виноваты. Как будто не было эсеров и меньшевиков, аграрников всяких и профсоюзников. Как будто белая гвардия была теплой и пушистой…
- Были, все были. Почему же не было. Но возбудили это кровавое цунами, захлестнувшее всю страну, именно большевики. Они тогда очень резво развернулись в этом вопросе со всеми своими соратниками и противниками. В первые годы после октябрьского переворота на них озверение нашло по причине общей слабости позиций, и убийство стало главным средством противостояния и удержания захваченной власти. Одних просто уничтожили, а других позже этим насмерть запугали. Это я так думаю. Но позже, когда немного силы, в смысле сторонников, прибавилось, Гражданская война уже их не настолько ожесточала, то система видоизменилась, всякие там Соловки исправно заработали. Функционировали они почти десять лет, начиная с 1923 года. И многие другие монастырские тюрьмы. Вспомните хоть эсерку Марию Спиридонову. Где она только не сидела, пока не расстреляли её в Орле в 1941-м. Так большевики обходились с бывшими соратниками. А каково их противникам доставалось? Но народ под их властью быстро все эти нюансы усваивал. Через пятнадцать лет он уже за любое убийство единогласно и поголовно голосовал. А ещё через пару-тройку лет доносами органы засыпал. По миллиону в год их там в ОГПУ перерабатывали. Но это уже поже. А пока…
Так под крылом богопротивной власти,
Ведь в пору ту все были хороши,
Народ усугубил свои напасти,
Изринув Бога из своей души!
Под гнётом их партийных комитетов
Изнемогал, им правил сущий сброд,
Но, поступясь Скрижалями Завета,
Утратил то, что создаёт народ!
Сто лет мы слышим коммисаров байки,
Насколько ж добрым-жалостливым был -
Картавый вождь их оголтелой шайки,
Болтливый нелюдь, что расстрелы так любил....
Легко и просто, без соплей и без затей!
Даже с азартом, честно говоря,
Не пощадивший ни жены и ни детей,
Ни самого Российского царя!
Не счесть тогда поступков этих мерзких,
И у Дзержинского не дрогнула рука!
Не поскользнулось на соплях интеллигентских
Горячесердное хладноголовое ЧеКа!
Интеллигенцию по свету разметало,
Кровью запуганную более всего,
И с той поры инакомыслящих не стало,
Глумливо чванились опричники его!
Народовластием они лишь окрестили
Свой бешенно-злокозненный режим,
А миллионы, сволочи, убили...
Мол, что поделать, господа? Спешим!
И в это ж время уже конные лавины,
Круша, громя и ужас наводя,
Скромсали шашками России половину
По указаниям плешивого вождя!
Остановясь, чуть не дойдя до Польши,
Где, получив зубодробительный урок,
Решили не смотреть на Запад больше.
Взор обратив на Юг и на Восток.
Но Бог смотрел на это безобразие,
На шабаш большевицких воротил,
И голод тот, в Поволжье, в Прикавказии
Он, Лик прикрыв свой, не предотвратил!
И люди умирали с голодухи,
Хлеб с лебедой, с крапивою бульон.
Большевики ж, к чужим страданьям глухи,
Приказ отдали, чтоб блокировать район.
Когда, казалось бы, пришел конец Совдепам,
Когда матрос в Кронштадте забузил,
Они себе прикрыли ж*пу НЭПом,
Вновь Ленин врал, но из последних сил.
Мол, всё, ребята! Мы не будем больше
С Вас драть всё то, что драли до сих пор!
Что каждый может от Курил до Польши
Иметь соху, лопату и топор.
И каждый сам все то, что он посеял,
Захочет - съест, но сможет и продать...
Тут свежий дух экономический повеял,
Народ поверил… Власти ж стали ждать...
Дослав вдогон и о церквях распоряженье,
Под видом помощи голодным - все отнять!
А всех священников, не осознавших положение,
Поставить к стенке и перестрелять!
И это Ленин самолично подписал,
За что потом в падучей долго бился.
Всё отрицали слуги рыжего козла,
Но документик к счастью сохранился.
Всей этой мерзости не вынесла природа,
Тут всё по датам, строго, без прикрас,
Инсульты Ленина двадцать второго года -
Господь воздал за своих мученников, АЗ!
Но Паралитик из своих подгузников
Слал директивы целый год своим вассалам!
И хренотень к вопросу о союзниках,
И даже «Завещание» писал он!
Год в инвалидном кресле бекал-мекал,
Тот промежуток в общем небольшой,
Но в январе Черный Петух прокукарекал,
И Бес явился за его душой!
Похоронить? – оно ж не в чистом поле,
Могила, гроб – все это не вопрос,
Но видно исполняя Божью волю
В те дни ударил бешеный мороз.
Копать могилу в минус сорок – это дело!
И, видно, Божьи замыслы лелея,
Земля не приняла то Дьявольское тело,
Все срочно занялись постройкой Мавзолея!
В бальзам залит, канонов не щадя,
Как это у язычников бывает…
С тех пор и бродит труп Великого Вождя
По Красной площади да караул пугает!