История сыграла с нами злую шутку. «Драп нах тундра» остановил развитие в России производительных сил, отчего развитие общественных отношений замерло на уровне раннего феодализма, и запустился процесс деградации или реверса эволюции. Основная масса населения подверглась быдлоидному вырождению.
Но по непонятным пока причинам, одновременно образовалась страта особей, устойчивых к упрощению. Их немного, всего примерно 17-19%, но они, в отличие от быдлоидов, не мычат довольно в хлеву, лижучи зад любой власти, а требуют «продолжения банкета», т.е. того давно забытого развития.
Именно эта интеллектуальная страта на протяжении всех прошлого-позапрошлого веков неоднократно пыталась проломить лбом чугунную стену феодальной тюрьмы и вырваться на просторы капитализма. Если Радищев мог только будоражить публику своим «Чудище стозевно и лайай», то Сперанскому уже удалось инициировать отмену рабства.
Дыра в капитализм, казалось, была пробита, но ресурсов для возобновления развития производительных сил как не было, так и не прибавилось, и через каких-то полвека первый Великий феодальный реванш 1917 года начисто смел и чахоточный капитализм, и всех «имунноустойчивых».
Неугомонная интеллектуальная страта убежала в эмиграцию, а не успевшие легли в лагерные аммональники. Потребовалось 70 лет, чтобы восстановилось естественное равновесие, и вот в конце 80-х новые «имунноустойчивые» вышедшие из потомков «комиссаров в пыльных шлемах», снова потребовали возобновления развития общества.
90-е годы, казалось, сдвинули, наконец, заржавевший бронепоезд, но это увы, снова была только иллюзия. Как говорится в анекдоте, пришел Жан, он же Владимир Владимирович, и всё испортил.
«В России в 2017 году, реальные доходы ее жителей сокращаются и продолжат падать в будущем году вне зависимости от уровня цен на нефть, считает директор программы «Экономическая политика» Московского Центра Карнеги Андрей Мовчан. В интервью DW он объяснил, почему это происходит, и как изменилась Россия при Путине.
DW: Какое определение вы бы дали экономической конфигурации современной России?
Андрей Мовчан: Если оперировать четкими экономическими определениями, я бы описал нынешнее состояние России как феодализм периода единства. Феодализм - это строй, при котором основной экономический продукт формируется за счет нетрудового ресурса, труд лишь является способом этот ресурс добывать и обрабатывать. При таком строе, как правило, формируется иерархия, совмещающая в себе контроль ресурса и власти. Со школы мы знаем упрощенное определение феодализма - это когда земля выступает в качестве ресурса. На практике ресурс может быть любым. В России сегодня это в основном нефть.
- Претерпевала ли эта система какие-либо изменения за годы нахождения у власти Владимира Путина?
- Безусловно. Еще в начале 2000-х вектор был направлен в сторону просвещения, развития трудовых отношений, альтернативных сырьевым сегментов экономики, шло постепенное развитие правовой базы - примерно как в Европе XIX века. Казалось, что за 10-15 лет нам удастся отойти от нефтяной зависимости. Но где-то с 2003 года начался перелом. Власть испугалась отсутствия единодушной поддержки среди элиты, усмотрев в этом угрозу своему существованию.
Произошел разворот в сторону архаизации. Наиболее перспективные проекты либо превратились в «потемкинские деревни», либо стали исчезать, либо были перемещены за границу. Законодательство трансформировалось для обслуживания феодальных интересов. Отношения власти к обществу постепенно деформировались, превратившись в закосневшую вертикаль административного контроля, члены которой стали выбираться в рамках принципа отрицательной селекции.
- Стоит ли ждать каких-либо перемен после очередного переизбрания Путина?
- На мой взгляд, дальше ситуация будет складываться под воздействием двух сформировавшихся за последние десять лет негативных эффектов. Первый заключается в том, что в стране построена самовоспроизводящаяся, не зависящая от Кремля система бюрократического управления. В 2005 году Путин был еще просто президентом, но его распоряжения более или менее выполнялись. Сейчас он является президентом с большой буквы, сакральной фигурой, но его распоряжения больше не исполняются, бюрократия отвечает ему формальными репортами, и он вынужден с этим мириться. Государство короля превратилось в государство безликого фельдфебеля.
Вторая проблема заключается в нежелании госаппарата что-либо менять, проводить реформы. Это связано и с закостенением структуры, и с низкими профессиональными качествами даже высших чиновников, и с потерей управляемости, и, конечно, с полным отсутствием мотивации на перемены. Это очень печально, и, думаю, выборы никак этого не изменят. Мнение общества не имеет никакого значения: очень показательна шутка о том, что в 2018 году зимняя Олимпиада и выборы президента пройдут без участия россиян.
- Как это все влияет на жизнь людей, на их доходы?
- Надо понимать, что Россия - это, с одной стороны, производство нефти и газа, с другой - все остальное. Нацпроекты, доходы монополий и высокие цены на нефть никак не увеличивают доходов населения. Нефтегазовые доходы не транслируются в проекты, которые дали бы мультипликативный эффект. Сегодня 90% инвестиций в стране - это такие проекты, как реновация в Москве, строительство «Керченского моста», проект «Сила Сибири» и развитие Дальнего Востока.
Если с учетом эффекта подорожавшей нефти рост ВВП России по итогам этого года ожидается в районе 2,5%, то в ненефтяном ВВП мы стабильно теряем порядка 2% в год, реальные доходы населения сокращаются примерно на 1,5%. Такой же показатель, вероятно, будет и в следующем году. Всего с 2014 года располагаемые денежные доходы населения сократились на 11-13%, откатившись к уровню начала 2000-х.
Есть общая нарастающая с каждым кварталом депрессия, но нет гражданского протеста, а у власти нет желания что-либо менять. Это безвременье, которое должно во что-то вылиться.
- С чем вы связываете такую пассивность российского общества?
- Тут нужен краткий экскурс в антропологию. Человеческое общество объединяется мифами. Мифологема, которая сейчас объединяет российское общество - мифологема «осажденной крепости», - носит запретительный характер по отношению к тем действиям, которые необходимо сделать для развития экономики. Чтобы Россия двинулась в сторону экономического чуда, необходима замена этой мифологемы.
В России для этого нет ни крайних обстоятельств, разрушающих старый миф, ни пассионарного ядра, способного и желающего заняться прозелитизмом новой мифологемы. Наша мифологема архаична, контрпродуктивна, но устойчива.
- Нужны ли в принципе кандидатам в президенты экономические программы?
- Экономика, бесспорно, является основой цивилизации, однако все же она вторична по отношению к мифологеме и социальной конструкции. Если вдруг мифологема изменится, и люди потребуют процветания страны, экономическая программа родится естественным путем». http://p.dw.com/p/2pQXq
Какая сила «заменит мифологему», непонятно. И даже если такая сила найдется, то ресурсов, достаточных для возобновления развития производительных сил ведь опять же не прибавилось, значит, неизбежен очередной, уже третий, феодальный реванш, который предрекает Мовчан, говоря: «Боюсь, с нынешними установками общества это может привести к крайне левому повороту».
Экономическая программа родится естественным путем, и столь же естественно умрет. Всё дело в нехватке ресурсов. Нет, не нефти с газом, а тех природных условий, которые сделали бы более выгодным производство, а не воровство. Вот тогда вожделенный и такой неуловимо скользкий капитализм как река, прорвавшая гнилую плотину, сам вполне естественным путем сметет и установки, и мифологемы, и царя с феодалами. Но, свежо предание, а верится с трудом…
Валентин Спицин