(для группы "Ядерная зима")
Темно-серое солнце над землею встает,
Но рассветную песню нам никто не поет.
Я вчера видел мертвых, почерневших синиц,
Но сметаю лишь иней с обгоревших ресниц.
Вместо птичьего пенья – волчий траурный вой.
Это место когда-то называлось Москвой.
На вершине обломков я в разведке стою…
Лед и тонкий, и ломкий, я стою на краю.
Над подземным поселком поднимается пар.
Мы – полярные волки, ждем последний удар.
Тараканы и крысы – после нас на Земле,
Обгорелые мысли, как картошка в золе…
Но присяге до гроба верен наш батальон.
То, что сделали с миром, охраняет лишь он.
Наша рота в колодце. Боже, нас сохрани –
Минус сорок на солнце, минус сорок в тени.
Но приходит команда – нужно пятиться в лес.
Мы – военная банда, он куда-то залез.
Не видал командира сорок суток подряд.
По обугленной глине отступает отряд.
Затуманилась память – пепел выше колен…
А вчера в этой яме было двести рентген.
Перемешан со снегом, пепел сыплет с небес.
Вот вдали появился нам указанный лес.
До него через поле нам дойти полверсты.
Нет ни горя, ни боли – сожжены все мосты.
За спиною в поселке дольше нас проживут,
Мы – полярные волки, нам не нужен уют.
От июльской метели почернела трава,
А березы и ели годны лишь на дрова.
Чьи-то смутные тени шевельнулись вдали,
Здесь не место сомненьям, раз прицелился – пли!
Не осталось патронов – приготовить ножи,
Абсолютна лишь злоба, относительна жизнь.
На космических картах больше нету Земли,
Раз Земля только Тартар, всех на землю вали!...
Шаг оставшимся шире! Не считаем потерь.
В относительном мире абсолютна лишь смерть…