Последняя отечественная колымага и первая иномарка.
17.2.5. АВТОБАЙКИ.
Я уже немало поминал легендарный «Москвич», который мы приобрели в 1978 году. Вернее, номинальным автовладельцем был мой тесть Алексей Сергеевич, но он так ни разу и не сел за руль своего автомобиля. Купили эту чудо-машину в складчину. Половину денег дали Тамарины родители, половину — мой папа, который продал свой участок в Горелово. Фактически, он всё равно жил вместе со всеми нами в доме Тамариных родителей, уже болел и не мог обрабатывать свой участок. Бабушка Фима, которая обычно коротала там лето, умерла годом раньше, мама уж давно жила с Елагиным, и лето они проводили либо на государственной даче, вернее, лачуге в Комарово, либо по соцстраховским путёвкам в домах отдыха. Я тоже не мог разорваться на два участка. Правда, мама считала, что отец должен был поделиться с ней деньгами, полученными за участок, но он отдал всё на автомобиль.
Алексей Сергеевич почему-то решил купить не «Жигули», а новую модель «Москвича» - 2140. Видно, какой-то доброхот посоветовал, ведь все мы были полные автоневежды. Сразу после покупки «Москвича» Тамаре удалось без меня (я пропадал в командировке) героическими усилиями с помощью друзей (привлекали даже Елагина) поставить сборный железный гараж в гаражном кооперативе вдоль Витебской железной дороги, почти под нашими окнами через Белградскую улицу и рельсы.
Права у тестя и у Тамары появились раньше, чем у меня, и Тома прочно захватила руль в свои руки. Она ездила сама и с другом Фимой даже в Прибалтику за шмотками. Но её нервов хватило только года на три. Штрафы и дырки в талоне предупреждений заставили её панически бояться гаишников и дружинников, и она передала руль мне.
В 1979 г. я тоже закончил автошколу. Помню, устройство автомобиля и правила дорожного движения я сдал успешно, но по практике вождения мне пришлось пересдавать экзамен: при первой попытке сдачи от волнения у меня сразу же, как только я сел за руль, заглох мотор, т.к. я забыл снять машину со стояночного тормоза.
Без знания устройства отечественного автомобиля водить его было невозможно, потому что постоянно что-то ломалось: «карбюратор, зажиганье, радиатор, тормоза...» В большинстве случаев я справлялся с ремонтом сам или с помощью приятелей-автолюбителей, вычитывая необходимые знания и приёмы из книжек по автоделу. Например, чтобы добраться до диска сцепления, в «Москвиче» надо было ломом задрать весь двигатель, иначе один из болтов отвернуть было невозможно.
Чтобы залезть под брюхо «Москвича» для ремонта, можно было использовать горку на территории гаражного кооператива, но она почти всегда была занята. Поэтому в своём гараже у меня было устройство для переворачивания автомобиля на бок. Когда мы переехали на Петроградскую сторону, гараж продали. Я обнаружил недалеко во дворе станции скорой помощи интересный подъёмник в виде качелей, которые под весом заезжающего на них автомобиля вставали в горизонтальное положение. Я иногда по нужде заезжал на них, ощущение было острое.
Кошмарной проблемой были запчасти, в том числе такие ходовые, как тормозные колодки, накладки на диск сцепления, бегунок распределителя зажигания, всякие уплотнительные прокладки и резинки, например, в тормозных цилиндрах. Поэтому при командировках в Москву я первым делом навещал автомагазин и скупал впрок всё, что могло бы когда-нибудь пригодиться. Долго у меня в подвале валялся целый мешок с запчастями к «Москвичу».
Я сам клеил даже стёкла в фарах, по идее, не разборных: фары в сборе достать было невозможно, а эрзац-стёкла продавали какие-то кустари, наладившие их производство, видимо, из бутылочного стекла. То же и с резинками — в самых ответственных местах, например, в тормозных цилиндрах приходилось ставить самопальные манжеты. Накладки на диск сцепления тоже приклёпывали мастера-самоучки.
Когда я однажды утром в начале октября, не успев сменить воду в двигателе на антифриз, взглянул в окно и увидел замёрзшие лужи, я понял, что заморозил моего «Москвича»-бедолагу, стоявшего под окном ещё в Купчино. Пришлось у такого мастера в гараже не только паять радиатор, но и склеивать эпоксидкой крышку распредвала.
Завести «Москвич» в мороз круче 15 градусов было почти невозможно. Самый правильный способ — подложить под масляный картер двигателя плоский электрорадиатор и прогреть масло— годился только вблизи дома, откуда можно было выкинуть удлинитель с электророзеткой. Но обычно приходилось просить случайных оказавшихся поблизости автомобилистов потаскать «Москвич» «на галстуке», т.е. на верёвке, пока он не заведётся. И, как правило, люди не отказывали.
Самый эффектный ремонт «Москвича» я провёл на набережной Мойки у Марсова поля в бойком туристском месте вблизи храма Спаса на крови. На ходу развалилась шаровая опора правого переднего колеса, и колесо встало враскоряку. Машина застряла прямо посреди набережной у пешеходного перехода. Что делать? Вызывать эвакуатор тогда было не принято. Оставив машину, я поехал домой, т.к. в запасе у меня была новая шаровая опора. Вернулся и приступил к ремонту.
Кто понимает, оценит моё геройство. Ведь для того, чтобы заменить шаровую опору, надо сжать мощную пружину передней подвески. Я ухитрился это сделать, использовав два домкрата и собственный вес автомобиля. Группы интуристов, проходящие с Марсова поля к Спасу и обратно, с удивлением наблюдали странного грязного человека под автомобилем-руиной, так что я тоже был, пожалуй, местной достопримечательностью. Я провозился с ремонтом дотемна. Как раз к этому месту вечером подъехала целая киносъёмочная команда на нескольких автомобилях с прожекторами. Снимали сцену какой-то свадьбы – жених и невеста на роскошном кадиллаке. Мне эта подсветка была очень кстати, как и недостающая гайка с мелкой резьбой, которой не оказалось в моём бардачке и которую любезно подарил мне сочувствовавший водитель одной из киношных машин. К ночи мне удалось закончить ремонт и своим ходом уехать с места происшествия.
Не раз мне приходилось в людных местах лазать в салон «Москвича» через багажник, а именно, через узкую дыру в корпусе за спинкой заднего сиденья, из-за странной конструктивной особенности центрального замка салона, который невозможно было открыть даже ключом, если по неосторожности случайно неправильно захлопнуть дверь. Тоже было комичное зрелище.
При серьёзных поломках приходилось ехать на станцию обслуживания «Москвичей» в Пушкин. Первый поход туда, ещё по гарантии, совершила Тамара, причём зимой, в темноте. Как она доехала, не умея ещё как следует водить, не знаю, но рассказывала всякие ужасы. Через десяток лет на этой станции наш «Москвичок» простоял целую зиму после того, как я запорол в погоне за скоростью его двигатель недалече от Выборга, о чём я уже писал. Т.к. на специализированной СТО элементарных запчастей для «Москвича» не было, то пришлось ждать, пока я сам не достал по блату поршневые группы, да ещё с поршнями, приспособленными для бензина А-76. А до этого, чтобы заливать такой дешёвый бензин, я использовал дополнительные самодельные насадки на свечи.
Потом на этой же станции мой изрядно проржавевший автомобиль перекрасили — из красивого зелёного он стал жёлтым, весьма поносного цвета: другой краски не было. Позже, уже в Лисьем Носу, я сам просто кистью покрасил его ещё раз, и он стал матовым, предвосхитив позднейшую моду на матовые авто. Под конец мой «Москвич» выглядел устрашающе: пол у заднего сиденья прогнил так, что образовалась дыра, в которую вполне могла провалиться нога, пришлось прикрыть её металлическим листом, дверь я подпирал деревянным бруском, а из картера постоянно капало масло.
Все старались заправляться бензином не на АЗС, а по знакомству, по дешёвке из бензовозов, поэтому и у меня в гараже стояли здоровые баки с бензином А-76, а в Горелово прямо на участке в яме — множество больших стеклянных банок с бензином. Как не взорвались — не знаю, ведь Петровна курила. Однажды я подвёз в Горелово каких-то военных, и они в знак благодарности заправили мой «Москвич» авиационным бензином прямо из-под крыла самолёта на гореловском учебном аэродроме.
А однажды произошло невероятное. Поздней осенью в темноте мы впятером вместе с Тамариными родителями и Ильёй ехали на «Москвиче» в Горелово. Шёл сильный ливень, и на проспекте Народного Ополчения мотор заглох, не помню уж, по какой причине, скорее всего что-то случилось с топливным насосом. Я полез под капот с фонариком, а Тамара пыталась запустить двигатель стартёром, но аккумулятор был дохлый, и после нескольких попыток стартёр уже не крутился. Я пробовал завести мотор ручным ключом как «Антилопу Гну» (после «Волги» я уже забыл, что это такое!), но мотор даже не чихнул. Аккумулятор сдох окончательно, и габаритки погасли.
В полной тьме при проливном дожде мы стояли на обочине, я копался под капотом, а мимо пролетали огромные грузовики, которые меня, конечно, не замечали. Один просвистел буквально в полуметре от моей задницы. Положение было безнадёжное. И тут Илья, сидевший с родителями Тамары на заднем сидении, стал истово молиться. Тогда он только что крестился и был глубоко верующим. Уже без всякой надежды я попробовал завести машину как обычно, ключом зажигания, и (о чудо!) двигатель затарахтел, зажглись лампы, и, немного постояв, мы поехали. Вот что крест Господень совершает!
Самый шикарный выезд моего «Москвича» случился на Исаакиевской площади, когда я был депутатом и оставил его на стоянке у памятника Николаю Палкину. Выйдя из Мариинского дворца вечером после депутатских дел, я не обнаружил своего Росинанта на месте, где я его оставил утром. Неужели угнали?! Нет, оказывается, он самостоятельно без меня, видимо, под действием ветерка поехал под уклон от Николая к дворцу и упёрся в поребрик тротуара, чудом не задев стоящие вокруг «Ауди», «Вольво» и «Мерседесы» и не столкнувшись с проезжающими мимо дворца лимузинами. Видимо, трос стояночного тормоза совсем провис, и тормоз не работал. Да, старость — не радость.
Тем не менее, наш «Москвич» прослужил 20 лет, прежде чем встать на прикол на улице под нашими окнами. Ездить на нём было уже нельзя, он еле тянул, забираясь на любой мостик. На улице он простоял ещё пару лет, пока в одно прекрасное утро я обнаружил, что его нет под окнами. Оказывается, его эвакуировали как металлолом. Я даже узнал, куда его увезли, и заехал попрощаться с моим верным другом, который, хотя и доставил больше хлопот, чем удовольствия, всё же не угробил меня и мою семью. И на том спасибо.
Конечно, намучившись с «Москвичом», хотелось приобрести иномарку, да и статус предпринимателей к этому обязывал. Но реально денег на новую машину не было, а покупать подержанную было рискованно. Помню, как однажды в Купчино я тянул своим «Москвичом» на буксире такую сильно подержанную иномарку редкой модели, кстати, только что из ремонта. На повороте из торпедо этого рыдвана посыпались какие-то железяки, а потом перед светофором отказали тормоза, и он слегка приложился к моему заднему бамперу.
Мы долго медлили с покупкой нового авто, но тут грянул кризис 1998 года. Воспользовавшись падением цен на отечественные автомобили, мы решили купить новую «Волгу-3110». Машина была большая, чёрного цвета, выглядела солидно (под стать моему малиновому пиджаку!), и всего за 4 тысячи долларов. К тому же кушала привычный мне дешёвый бензин А-76, запчасти тоже наши.
Ликуя, я пригнал машину под окна нашей квартиры. Тамара вышла и попробовала завести машину, но тщетно — стартёр не крутился. Пришлось волочить новую, только что купленную машину «на галстуке» через весь город на фирму, где мы её купили. Там поколдовали над стартёром, машина завелась, и я уехал, но на следующее утро история повторилась. С досады я стукнул по стартёру гаечным ключом, и, о чудо! - стартёр затарахтел, видно, залипали контакты реле. С этой неисправностью мне всё равно пришлось несколько раз ездить на станцию гарантийного ремонта, пока стартёр не заменили.
Так что, несмотря на элегантный внешний вид, «Волга» - русская машина. Помыкался я с ней так же, как и с «Москвичом», только служила она мне вдвое меньше времени. И её я отогревал радиатором и таскал на верёвке в мороз и не только в мороз. Однажды, когда мы были в гостях у Кочеровых и когда пришло время уезжать, машина не завелась. Слава, наверное, целый час таскал меня на привязи, но «Волга» даже не чихнула. Пришлось на время бросить её у их квартиры, а потом, когда я разобрался, в чём дело, оказалось, что в карбюратор не поступает бензин: не работал игольчатый клапан. В процессе моей беспрерывной борьбы с упрямой машиной пришлось даже перебирать коробку переключения передач: отказал задний ход, и т.д. и т.п.. Уже в 2007 году мы отдали эту колымагу в пользование Тамариным родственникам, а сами пересели, наконец, в иномарку. У родни «Волга» бегала ещё два года, но в конце концов мне как владельцу пришлось сдать её в утиль.
Наша новая машина была совсем не новой, с пробегом около 100 тысяч км. Зато из Америки - «Ниссан Сентра» 2002 года выпуска, мексиканской сборки. Но выглядела симпатично и была яркого бирюзового цвета с металликом. Её привёз нам из Штатов прихожанин отца Александра, с которым мы познакомились на масленичных блинах у Иры Красовской. В Америке ею владела какая-то миссис, судя по дырке от каблука в коврике и конфеткам, завалившимся в щели багажника.
Главной новинкой для меня стала автоматическая коробка передач. Сначала я по привычке всё дёргался двигать рычагом КПП и нажимать левой ногой на несуществующую педаль сцепления, но постепенно привык к автомату и оценил простоту управления автомобилем, когда надо только одной правой ногой нажимать на газ или на тормоз и крутить баранку. В общем, я был доволен этой машиной, но раза два-три и в ней происходили сбои электроники, тогда приходилось вызывать эвакуатор и тащить её на ниссановскую станцию обслуживания. Модель «Сентра» оказалась у нас очень редкой, поэтому запчасти надо было заказывать за границей, и они были не дёшевы. Чинить этот автомобиль самостоятельно я уже и не пытался. Ездил бы я на этой машине и до смерти, но однажды на мосту сзади меня «боднул» какой-то зазевавшийся «Форд фокус». Делать кузовной ремонт мне не хотелось, т.к. по ОСАГО я получил только 80 тыс. руб., а ремонт оценивался вдвое дороже.
Тут наша невестка Марина решила сменить свой автомобиль «Форд фьюжн» на новый. Мы решили купить её «Форд», пробежавший менее 40 тыс. км и доплатить остальную сумму за новенький «Пежо 308» в качестве вклада Ильи. Побитую «Ниссаночку» по дешёвке продали дочке Гали Козиной Ане, ведь сын Гали Дима был автомехаником, и для них восстановление нашей бедной машинки не было большой проблемой.
На этом «Форде» я ездил до конца и горя не знал: ни одной поломки, кроме естественной замены масла, тормозных колодок, доливки жидкостей, заправки кондиционера, замены ламп. Правда, в моих руках он уже потерял тот холёный вид, который был при Марине. При перевозке стройматериалов и мусора появились царапины и вмятины на кузове, грязь в багажнике и в салоне. Неудачно повернувшись в кресле, я сломал подлокотник, нажил и ещё кое-какие мелочи, например, получил трещину в переднем бампере, зарывшись в придорожный сугроб, когда попытался выехать из глубокой ледяной колеи в Лисьем Носу, чтобы пропустить встречный автомобиль.
В последнее время мне не везло именно на «баранов», налетающих на мой стоявший автомобиль с тыла. На моём «Форде» были отметины от таких наездов: от огромного грузовика, «забодавшего» меня на Театральной площади, когда я стоял у светофора, и от дорогой иномарки, наехавшей на мой «Фордик», стоявший в тихом переулке в Лисьем Носу, выезжая задом из ворот своей усадьбы. ДТП бывали со мной и на прежних автомобилях, но, слава Богу, все не серьёзные, без членовредительства и, большей частью, не по моей вине.
Вообще я выработал для себя такую тактику езды: двигаться в среднем ряду со средней скоростью потока автомобилей по прямой, избегая, по возможности, обгонов и манёвров и неотрывно глядя вперёд на дорогу, держа дистанцию и лишь изредка поглядывая в зеркала заднего вида. Ведь главный враг водителя — собственная скорость его машины при столкновении с препятствием впереди.
Несмотря на мою осторожность, дорога могла преподнести неожиданные сюрпризы, особенно, когда скользко. Не раз я бывал в таких переделках на скользкой дороге, прежде чем дошёл до своей проверенной опытом тактики. В первый раз ещё на «Москвиче» где-то у Всеволожска на ж/д переезде я наехал на лужу разлитого автомобильного масла, меня закрутило, но обошлось без аварии. Второй раз поскользнулся на кучке мокрой глины на мосту в Сестрорецке и въехал на спуске в остановившийся передо мной у светофора автомобиль. В третий раз в дождь опять-таки на спуске с виадука на Пискарёвском проспекте задел «Победу», вздумавшую прямо на моём пути повернуть налево из правого ряда. Бронированной «Победе» - хоть бы хны – ни малейшей вмятины, а мне пришлось менять фару и чинить крыло. В другой раз фару разбил мне неосторожный пёс, перебегавший Съездовскую линию перед моим «Москвичом» и после столкновения с воем скрывшийся за строительным забором. С такого нарушителя ПДД за разбитую фару денег не возьмёшь, главное, чтобы он сам цел остался!
Бывали и совсем дурацкие случаи. Например, на тихой улице Подковырова в дверь моей «Волги» внезапно из подъезда влетела иномарка, управляемая какой-то перепуганной девицей. Тоже на «Волге» в Ольгино по пути в Питер на обледенелой дороге я чудом избежал столкновения с резко затормозившим автобусом. Чувствуя, что тормоза не помогут, пришлось, с Божьей помощью минуя столбы освещения, вырулить с шоссе на параллельную велодорожку. Когда машина остановилась, мы с Тамарой еле перевели дух.
А однажды на том же Приморском шоссе, но при выезде из Ольгино в противоположном направлении, я с Тамарой на «Волге» приехал в кучу столкнувшихся машин. Это был «день жестянщика» - погожий солнечный денёк в начале октября, когда ударил первый ночной заморозок, и на повороте шоссе образовался настоящий каток. Я издалека заметил эту автомобильную кучу-малу и гаишника, который беспомощно метался перед ней, начал тормозить, но почувствовал, что колёса идут юзом, попробовал повернуть на обочину — машина не слушалась руля и ехала прямо в эту кучу. Хорошо, что она всё-таки потеряла скорость и въехала в какие-то «Жигули» уже на излёте.
Другой случай почти на том же месте произошёл, когда я ехал с Ильёй. На обледенелом повороте шоссе я, должно быть, недостаточно сбросил скорость, мой «Ниссан» занесло и стало крутить. Я успел только крикнуть Илье «Держись!», машину развернуло в обратную сторону, и она остановилась. Мне повезло, что встречного движения в этом месте нет, а попутные автомобили были достаточно далеко сзади, успели затормозить и дали мне возможность развернуться и ехать дальше.
В аварийные ситуации я иногда попадал и по собственной инициативе. Когда мы ещё проводили лето в Горелово, а стройматериал там всегда был нужен, я нагрузил в городе на багажник «Москвича» целую кучу старых половых досок с какой-то стройки-перестройки и повёз её на дачу. Когда я ехал по проспекту Стачек, под неимоверной тяжестью при толчке на каком-то ухабе багажник слетел с креплений на крыше, и вся гора досок рассыпалась. Хорошо, что это было ранним утром, машин на проспекте было мало, и никто не пострадал. Пришлось мне собрать все эти доски и часть досок оставить на обочине.
При перевозке грузов бывали и просто смешные случаи. Так, я однажды здорово застрял в Горелово при попытке повернуть на основную дорогу с «аллеи» от нашего дома. Дело было ранней весной, и на дороге образовались глубокие обледеневшие колеи. Т.к. машина была основательно нагружена – посадка низкая, то я сел брюхом на ледяной бугор между колеями. И не туды, и не сюды. Так я перегородил дорогу всем, правда, немногочисленным машинам, которые столпились на этой колее и спереди, и сзади. Пришлось разгрузить «Москвич», домкратом и рычагами из досок снимать его с бугра, в общем, помучаться изрядно.
Примерно в таком же положении я оказался и в Лисьем Носу зимой на «Волге». Было темно, мела метель, и недалеко от нашего дома улицу занесло так, что я застрял в глубоком сугробе и забуксовал. Дальше проехать было невозможно, развернуться – тоже. Я, накидав под колёса веток, попробовал выехать обратно задним ходом, но увидел сзади приближающиеся огни машины, едущей по той же колее. Слава Богу, это была снегоуборочная машина. Она расчистила площадку за моей «Волгой» пошире, мы смогли разъехаться, и дальше я уже полз за ней до дома.
Вообще, мой девиз: «Автомобиль не роскошь, а средство передвижения». Я никогда не дрожал над каждой царапиной, не стремился приобрести автомобиль для престижа и с презрением относился к людям, которые могут жить по-свински, спать на грязном матраце на полу, но разъезжать на «Лексусе». С ещё большим презрением я вспоминаю автомобильных хулиганов, которых было полно на наших дорогах.
Однажды мне пришлось участвовать в настоящей голливудской погоне на дороге, причём догоняли меня. Я ехал на «Волге» в город с предельной разрешённой скоростью и увидел сзади мигающий фарами джип. Я знал, что такими действиями автожулики провоцируют «подставу», поэтому продолжал ехать по прямой. Джип справа обогнал меня, встроился передо мной и резко тормознул. Но я был готов к такой подлости, успел вовремя нажать на тормоза и объехал джип. Тогда он помчался за мной, бешено нажимая на клаксон и сверкая фарами, постоянно пытаясь прижать меня к обочине или заблокировать на дороге. Но это ему не удалось: моя «Волга» по сравнению с его огромным джипом оказалась юркой и проворной малюткой. Так мы въехали в город, и там, в потоке машин мне удалось от него уйти. Я не трус, но мне вовсе не хотелось связываться с явным бандюганом. С тех пор я стал возить с собой в машине газовый пистолет, который я получил, ещё будучи депутатом, и на ношение которого у меня была лицензия.
Ещё раньше, зимой, когда наша улица была завалена снегом вместе с припаркованными на ней с обеих сторон автомобилями, так что для проезда оставалась только одна колея, я ехал на «Волге» по этой глубокой колее, причём за мной двигались ещё две машины. Вдруг со стороны Большой Пушкарской в эту колею навстречу мне свернула иномарка, как будто не заметив нашего каравана. Метров через 50 она упёрлась в бампер моей «Волги». За стеклом иномарки было видно, как с искажённым от злобы лицом матерится её водитель. Знаками я показал, что ему следует дать задний ход и пропустить три наших машины, но он – ни в какую! Чудак нажал на газ и попытался сдвинуть мою «Волгу» назад, но безрезультатно. Я тоже газанул – так и бодались несколько минут. Потом он вылез из машины, я – тоже. Назревала драка. Однако водители автомобилей, которые шли и остановились за мной, тоже вылезли с решительным видом. Нашему барану пришлось ретироваться в кабину и дать задний ход. Вот налицо две русских беды – дураки и дороги в одном флаконе! Недаром для разумных водителей существует правило трёх Д: «Дай дорогу дураку!»
Назад на: http://www.proza.ru/2017/12/20/841
Продолжение на: http://www.proza.ru/2017/12/20/850
Вернуться к оглавлению: http://www.proza.ru/2017/12/14/1967