Наш северный огрызок бывшей России, по недоразумению таскаюший это гордое имя как шелудивая дворняжка ошейник ризен-шнауцера, потихонечку, но неумолимо, умирает. Этого не видит разве что только крайне безмозглый дебил, - продукт многовековой отрицательной селекции и большевистского человеконенавистнического выведения новой породы человека-винтика, гомосоветикуса. Это он повторяет телевраньё про «устойчивый рост экономики», а на самом деле...
Параноидальный «совок» умер естественной смертью, поскольку из всех законов природы не противоречил разве что одному закону Ома. А созданный взамен совка как бы «капитализьм» тоже почему-то продолжил скорбный марш в могилу.
Почему в Европе капитализм, а у нас «неведома зверушка»? Там у них всё функционирует, люди все живут как люди, а у нас из кризиса в еще более тяжкий кризис, и всего не хватает, то наличности, то налоги маловаты, то вообще «дауншифтинг» таинственный по Грефу, - и хорошо живут только уголовники, да и то с большой оглядкой, пока не переедут окончательно в Майами.
Вот интересная публикация появилась. Она большая, так я приведу из нее выжимки, а чтобы не создавалось видимости моего полного согласия с ее автором, я буду периодически прерывать цитирование, и комментировать так, как мне представляется правильным. Так на пару с уважаемым автором цитируемого источника мы попытаемся докопаться до корней нежизнеспособности капитализма в России. Поскольку выбор у нас остался весьма неширокий: или капитализм, или смерть. Все паллиативы вроде «большой Северной Кореи» или «путиномики трубы» не выдерживают никакой критики, это бред сивой кобылы, как и усопший совок.
Итак, «Почему в России не получился капитализм? http://www.ng.ru/
ideas/2017-12-14/5_7136_cpitalism.html Николай Владимирович Работяжев – кандидат политических наук, заведующий сектором ИМЭМО РАН
«2017 год оказался богатым на памятные даты. К ним можно отнести не только столетие революции 1917 года, но и четверть века с начала радикальных рыночных реформ. Оба эти события – и революционный слом 1917 года, и шоковая терапия 1992-го – коренным образом преобразили облик нашей страны.
Вектор радикально-либеральных реформ был диаметрально противоположен тому направлению развития, которое после Октябрьского переворота 1917 года было задано России большевиками, однако в обоих революционных процессах можно было увидеть нечто общее. Экстремистское крыло российской социал-демократии, захватив власть, приступило к форсированной национализации частной собственности (экспроприации экспроприаторов) и созданию управляемой из единого центра экономики, абсолютно не считаясь с человеческой ценой этих преобразований. Что касается младореформаторов, то они стремились как можно быстрее разрушить механизм централизованного планирования и провести ускоренную приватизацию государственной собственности, также не слишком задумываясь об издержках и человеческой цене проводимых ими реформ. По словам Анатолия Чубайса, целью начатых в 1992 году преобразований было «построение капитализма в России, причем в несколько ударных лет».
Результаты форсированного строительства капитализма оказались весьма далекими от того, что декларировалось «реформаторами» на начальном этапе преобразований. Быстро выяснилось, что возникший при их активном участии социально-экономический строй имел к западноевропейской – да и американской – модели рыночного хозяйства примерно такое же отношение, какое советский режим – к грезам юного Маркса. В 1996 году Егор Гайдар признавал: «Нам не нравится капитализм, который формируется в России, – вороватый, коррумпированный, социально несправедливый, весь в родимых пятнах от социализма».
Стремясь точнее охарактеризовать созданный в России строй, политики и эксперты нередко добавляют к слову «капитализм» различные эпитеты – дикий, номенклатурный, коррумпированный, олигархический, криминально-компрадорский, кумовской (crony capitalism) и др.
Чтобы понять специфику сложившейся в России социально-экономической модели, следует, как нам представляется, обратиться к разработанной выдающимся немецким социологом Максом Вебером концепции двух видов капитализма. В человеческой истории, отмечал Вебер, можно обнаружить два существенно отличающихся друг от друга типа капитализма: спекулятивно-торговый (авантюристический) и рациональный промышленный (буржуазный), отличительной чертой которого является рациональная организация формально свободного труда и рациональное инвестирование капитала.
При этом хозяйственная этика (или этос) двух этих разновидностей капитализма принципиально различны. Современный рационально-продуктивный капитализм, формировавшийся под значительным влиянием моральных установок протестантизма, базируется на этике профессионального долга, в то время как авантюрно-спекулятивному капитализму деловая этика не присуща, а источником наживы здесь часто выступает не предпринимательская деятельность, а умелое использование политической конъюнктуры и личных связей с государственной бюрократией.
Авантюрно-спекулятивный капитализм, согласно Веберу, существовал во все исторические эпохи и получил особенное распространение в странах Востока (в том числе в Индии и Китае), в то время как рациональный капитализм возник в Новое время только на Западе. И дело здесь, отмечал немецкий социолог, состояло главным образом в том, что торгово-спекулятивный капитализм вполне уживался с азиатским деспотизмом, в то время как рациональный промышленный капитализм не мог нормально развиваться в этих условиях. Отсутствие законодательных гарантий частной собственности, непредсказуемость решений верховного правителя, произвол его чиновников стали мощным препятствием для формирования современного производственного капитализма в азиатских странах. В то же время, подчеркивал Вебер, рациональность политической системы стран Запада (конституционализм, парламентаризм, независимый суд), рациональное право и управление на основе твердых формальных правил стали важнейшими предпосылками становления высокопродуктивного капитализма в Европе.
На наш взгляд, в России сформировался авантюрно-спекулятивный капитализм. Появление у нас в лихие девяностые именно этой разновидности капитализма было во многом обусловлено спецификой отечественного варианта генезиса частной собственности, которая появилась на свет главным образом в результате номенклатурной приватизации. За этим последовали трансформация министерств и ведомств в концерны, приватизация банковской системы, превращение Госснаба в систему бирж, использование созданных при предприятиях кооперативов для их приватизации, коммерциализация собственности КПСС. Уже в конце горбачевской эры стало понятно, что важнейшим двигателем процесса экономических реформ является стремление советской хозяйственной, партийно-государственной, а так же комсомольской номенклатуры конвертировать свою власть в собственность или добавить собственность к власти. Процесс первоначального номенклатурного накопления активно продолжался и в 1990-е годы при президенте Борисе Ельцине и правительствах Егора Гайдара и Виктора Черномырдина.
Самый безболезненный путь выхода из коммунизма состоял в предоставлении гражданам полной свободы создания новых частных предприятий. Из появившегося таким образом широкого слоя мелких и средних предпринимателей со временем могла бы вырасти национальная буржуазия, работающая на внутренний рынок и способная модернизировать российскую промышленность. Параллельно необходимо было постепенно превращать государственные предприятия в субъекты рынка. Но никакой необходимости в форсированной приватизации крупной государственной собственности, а тем более стратегических отраслей экономики не было. То, что либеральные реформы пошли именно по этому пути, объясняется, прежде всего, интересами правящего номенклатурного класса. Государственную собственность, считали радикал-реформаторы, нужно как можно быстрее передать в частные руки, не столь важно, чьи это будут руки – директоров, чиновников, теневиков или бандитов. В дальнейшем, мол, механизм естественного отбора в условиях рыночной экономики сам покажет, кто способен эффективно распорядиться полученными активами.
Присвоению государственной собственности посткоммунистической бюрократией был дан зеленый свет. В ходе ваучерной и директорской приватизации, аукционной распродажи предприятий по заниженным во много раз ценам, перераспределения собственности президентскими указами и постановлениями правительства значительные группы советской номенклатуры превратились в кланы бюрократической буржуазии, тесно переплетенные с государственным аппаратом. А в результате знаменитых залоговых аукционов 1995 года набрали силу олигархические финансово-индустриальные империи, создававшиеся при финансовой поддержке той же номенклатуры в качестве ее уполномоченных коммерческих структур. В те же годы параллельно с формированием сверху бюрократического капитализма снизу шли стихийный процесс легализации теневого капитала и захват собственности мафиозными структурами. Именно на этом уровне и развивался авантюристический, спекулятивно-торговый капитализм с сильной криминальной составляющей.
При этом развитию низового частного предпринимательства чинились самые различные препятствия, поскольку правящий бюрократический класс рассматривал его в качестве конкурента. После начала гайдаровских реформ условия для ведения частного бизнеса стали более неблагоприятными, чем при горбачевском гуманном, демократическом социализме. Проведенная в начале января 1992 года либерализация цен, за которой последовала высочайшая инфляция (2600% за 1992 год), нанесла сильнейший удар именно по мелкому и среднему бизнесу, который начал формироваться в России в годы перестройки. Инфляция разорила множество частных предприятий и кооперативов, занимавшихся производством и строительством, кафе, магазинов, мастерских, а накопления их владельцев из-за обесценения рубля фактически оказались конфискованными. В 1992 году были значительно повышены налоговые ставки на бизнес: налог на прибыль был увеличен до 32%, НДС – до 28%. В 1994-м Борис Ельцин был вынужден признать, что в рамках сложившейся в России налоговой системы «любому предприятию и предпринимателю честно можно только умирать, причем мучительной смертью». Впрочем, мелкому и среднему бизнесу пришлось столкнуться не только с фискальным прессом, но и с мафиозным рэкетом. Пробившиеся сквозь бюрократический асфальт ростки рационально-производственного капитализма вытаптывались и сверху (чиновниками), и снизу (криминалитетом)».
{Пауза в цитате}
Компрадорско-олигархический и спекулятивно-мафиозный псевдокапитализм или, по другой терминологии, «криминал-фашизм», увы, родился. И причины его рождения на руинах «союза нерушимого» Николай Владимирович описал великолепно. Но, осмелюсь заметить, что перечень причин явно неполный. Криминал и приближенные к трону и в Европе делали всё, чтобы прибрать к рукам экономику, здесь исключением являются разве что США, но нигде этот фортель не удался, поскольку капитализм, если производительные силы в стране до его уровня созрели, - это такая силища, которой противостоять не могут никакие бароны-герцоги или воры в законе, вместе взятые.
Выходит, производительные силы в горбачевско-ельцинской России до капитализма не созрели? Почему? Да потому, что их развитие прекратилось еще за тысячу лет до этого! Оно замерло, когда Русь, не выдержав набегов окружающих ее со всех сторон дикарей, начала удирать на Север, в малонаселенную климатическую зону с суровым климатом, непригодную для жизни человека.
Именно тогда мы навеки завязли в феодализме, потому что для ресурсной экономики, свойственной для этой общественной формации, ресурсов (тогда это была земля) хватало, а для производственной экономики - нет. Производство на Северах отягощено отрицательной земельной рентой, куда входят несравнимо более высокие расходы на капитальное строительство, расходы на отопление, непомерно высокие транспортные расходы и т.п., см. труды А.П.Паршева (не случайно никто не строит заводов в Антарктиде!). Отягощение это настолько велико, что всё, произведенное здесь, в РФ, в среднем получается дороже вдвое. Не выгодно производить в нашей лесотундре!
Потому ростки рационально-производственного капитализма, пробившиеся сквозь бюрократический асфальт, так легко и удалось вытоптать. Вы думаете, в Германии не вытаптывали? Или в Англии при Стюартах, во Франции при «Короле-Солнце»? Еще как вытаптывали, - и знать, и церковь, - людей на кострах жгли, - но ничего у них не вышло. А у нашей «знати» вышло! Поскольку нация не дозрела, да и не могла дозреть. УБИТЬ РОСТКИ КАПИТАЛИЗМА ПОМОГЛА ГЕОГРАФИЯ!
И не учитывать этого ключевого фактора – значит снова наступить на те же грабли. Даже заместив всех русских, в быдлоидной массе воров, лодырей и пьяниц, на трудолюбивых и относительно честных европейцев с их передовыми законами, вы рационально-производственного капитализма в нынешних границах РФ не получите! Всё правильно написано про отсталость и козни элиты, но это не причина, а, увы, только выдернутый из контекста причинно-следственных связей эпизод. Настоящая причина много глубже!
Но продолжим читать Работяжева.
«Понятно, что присвоение за бесценок государственных активов бюрократией и спекулятивно-мафиозной прослойкой имело мало общего со становлением современного, высокопродуктивного и инновационного капитализма. «Сложившийся у нас слой собственников, – был вынужден признать даже один из видных деятелей команды реформаторов Владимир Шумейко, – подпитывался главным образом не предпринимательской активностью, инициативой и расчетливостью, а близостью к бюрократическим структурам, вершившим судьбами приватизации, раздававшим экспортные квоты, таможенные льготы и прочие привилегии. Бесплатная, по сути, раздача имущества через новые каналы бюрократического распределения не способствует созданию экономически продуктивного и социально устойчивого слоя собственников, нацеленных на увеличение своего богатства за счет собственного труда на ниве честного предпринимательства». К тому же ментально чиновник советского образца весьма сильно отличался от рационально-буржуазного предпринимателя.
Сформировавшаяся в ходе приватизации бизнес-элита не стала классом эффективных собственников и стратегических инвесторов и не была ориентирована на модернизацию отечественной промышленности. Новые владельцы зачастую ощущали себя не собственниками, призванными заботиться о процветании фирмы, а скорее временщиками, главная задача которых – присвоить ресурсы предприятия, продать их, перевести валюту за рубеж, а его площади сдать в аренду. Часть приватизированных предприятий была перепрофилирована, часть переоборудована под склады и гаражи, часть сдана в аренду коммерческим банкам или западным фирмам.
Вместе с тем в условиях высокой инфляции и высоких налогов инвестиции в реальный сектор теряли смысл. Самыми прибыльными сферами экономики стали торговля, операции с валютой и недвижимостью, игра на разнице цен (мировых и внутренних, государственных и биржевых) и процентных ставок (между ставкой Центробанка и процентами по кредитам коммерческих банков предприятиям) – иными словами, опять-таки торговая, спекулятивная и посредническая деятельность. Капиталы также активно вкладывались в сулившие высокий доход ГКО (государственные краткосрочные облигации). Деиндустриализация России в 1990-е годы сопровождалась стремительным развитием экспортно-сырьевого и банковско-финансового капитала, который, судя по тому, что из нашей страны уже в первые годы либеральных реформ были выведены десятки миллиардов долларов, вполне заслужил название компрадорского. Кстати, то обстоятельство, что капитал не инвестируется внутри страны, а уходит в западные банки и офшоры, служит лишним подтверждением того, что сложившаяся в России система весьма далека от рационально-производственного капитализма.
Апофеозом спекулятивной деятельности стало строительство пирамиды ГКО, рухнувшей в августе 1998 года. Преодолевать последствия дефолта и – шире – всей политики либеральных реформ пришлось правительству Евгения Примакова, который четко сознавал необходимость смены экономической модели. Кабинет Примакова просуществовал всего восемь месяцев, но за это время был сделан целый ряд шагов, направленных на то, чтобы изменить баланс между экспортно-сырьевым, банковско-финансовым и обрабатывающим секторами экономики в пользу последнего.
Правительство Примакова прежде всего стремилось способствовать развитию отечественной промышленности. Им был осуществлен ряд мер, направленных на поддержку российского производителя посредством таможенной и фискальной политики. Была снижена налоговая нагрузка на бизнес. Создавались условия для того, чтобы российские банки заинтересовались инвестированием в отечественную промышленность и сельское хозяйство. Правительство стремилось привлечь в реальный сектор иностранные инвестиции. Были приняты меры по государственной поддержке мелкого и среднего бизнеса, прежде всего венчурных, инновационных предприятий, которые могли бы сыграть важную роль в модернизации российской экономики, а также фундаментальной науки. Таким образом, в конце 1998 – начале 1999 годов фактически началось постепенное преобразование полудикого номенклатурно-коррупционного, компрадорско-олигархического, спекулятивно-мафиозного (квази)капитализма в современный рационально-продуктивный капитализм. В результате уже в 1999 году в России начался рост производства. Однако процесс реформ был прерван на полпути – в результате давления олигархов и интриг ельцинской семьи Примаков был в мае 1999 года отправлен в отставку. После чего все вернулось на круги своя».
{Пауза в цитате}
Опять же, как некогда замечательно сказала врач-отоларинголог, посмотрев мой анализ крови, «всё хорошо, но есть запятые». Не получилось бы у покойного Примакова Е.М. «привлечь в реальный сектор инвестиции». Ни отечественные, ни, тем более, иностранные. Никто не будет инвестировать в предприятие с малой или вообще убыточной рентабельностью. Оплачивать из своего кармана сумасшедшую логистику страны с плотностью населения 5 чел на кв.км и столь же впечатляющие счета за отопление и амортизационные отчисления, когда можно произвести всё то же самое в Китае без всех этих «денег на ветер», - дураков нет.
«В XXI веке российская социально-экономическая модель претерпела ряд изменений, важнейшим из которых стало заметное расширение государственного вмешательства в экономику. Увеличилась доля государства в капитале нефтяных и газовых компаний (некоторые из них были фактически национализированы), создавались государственные корпорации, усиливалось административное вмешательство в деятельность бизнеса, а роль предпринимательского сообщества в процессе выработки государственной экономической политики заметно снизилась. На протяжении последних полутора десятилетий в России формируется государственно-бюрократический капитализм, в рамках которого чиновничество доминирует над частным бизнесом. Но при этом никуда не исчезла и спекулятивная составляющая этой модели.
В России сложился своеобразный ГИБРИД ГОСКАПИТАЛИЗМА С КАПИТАЛИЗМОМ ТОРГОВО-СПЕКУЛЯТИВНЫМ. Эта система по многим параметрам отличается от рыночной экономики стран Западной Европы или США, и главное ее отличие состоит в исключительно тесном переплетении власти и собственности, бюрократии и бизнеса. Российские крупные собственники помимо финансово-экономических активов имеют в частной собственности нечто более важное – государство. А главным действующим лицом российского капитализма является не предприниматель, производящий товары и услуги и осуществляющий инновации, а чиновник. Если рассматривать западную экономическую модель в качестве нормативного образца, то российская хозяйственная система не может быть названа капиталистической. Ее можно охарактеризовать скорее как [феодальный] квазикапитализм.
Что же необходимо сделать для того, чтобы преобразовать российский сплав государственно-бюрократического и спекулятивного капитализма в капитализм современный, рационально-продуктивный, инновационный?
Прежде всего важнейшей предпосылкой перехода от бюрократическо-спекулятивного (псевдо)капитализма к капитализму современного типа является внесение рациональности в существующую политическую систему. Это прежде всего означает, что должна быть сокращена или вовсе исключена возможность принятия властью непредсказуемых решений, что заметно уменьшит политические риски для развития частного бизнеса. А для этого необходимы расширение полномочий парламента, превращение бесконтрольно господствующей номенклатуры в рациональную бюрократию, обеспечение независимости суда, реальная борьба с коррупцией.
Но это еще не все. На наш взгляд, российское государство должно взять на себя задачу формирования нового экономического порядка, благоприятствующего развитию современного инновационного предпринимательства. В этой связи стоило бы обратиться к работам немецкого экономиста Вальтера Ойкена – теоретика ордолиберализма (либерализма порядка), одного из духовных отцов социального рыночного хозяйства ФРГ и архитекторов западногерманского экономического чуда 1950-х годов. Ойкен доказывал, что одной из важнейших задач государства является создание экономического порядка, то есть установление норм, правил, институтов, в рамках которых действуют хозяйствующие субъекты. Задавая определенные правовые рамки, правила игры, государство может формировать желательный хозяйственный уклад, в данном случае конкурентную социально-рыночную экономику.
Представляется, что для перехода к новому экономическому порядку, способствующему развитию рационально-предпринимательского капитализма, сейчас нужна прежде всего политическая воля, которая обнаружилась у правительства Примакова в 1998–1999 годах».
{Пауза в цитате}
Опять же, вмешаюсь в столь стройную программу: всё предлагаемое не будет работать эффективно, если оставить как есть географический фактор. Нельзя занимать призовые места в соревнованиях по шорт-треку с кандалами на ногах. Прежде всего, нужно перестать насильственно поддерживать расселение на территориях, непригодных для жизни человека, и связанное с этим «стимулирование рождаемости». Надо дать возможность людям жить там, где им удобно, и в такой плотности, какую они считают возможной иметь. Да, «Сыктывкары» обезлюдеют, превратившись в эффективные вахтовые поселки, как это имеет место быть в похожей на нас Канаде. Но госрасходы на неэффективные территории и связанные с этим налоги на бизнес упадут, и конкурентоспособность и инвестиционная привлекательность экономики резко вырастет.
Нужно отказаться и от милитаристского психоза, сократив армию примерно по расчетам в 7,3 раза, и, соответственно, военные расходы, как это сделала опять же похожая на нас Швеция. А для этого надо перестать нападать на соседей, корчить из себя мировую державу, соревнуясь в этом отношении… с США, которые по ВВП на порядок мощнее нас, устраивать шизофренические «крымнашы» и строительство мостов через моря. Россия при нынешней своей географии не может позволить себе швырять деньги на ветер. На нас никто не собирается нападать, наши «неисчерпаемые кладовые» никому не нужны и бесплатно. Даже мы сами, если продолжим добывать сырье в Сибири, рискуем прогореть. Использование Севера и отдаленных территорий весьма накладно, тут ни в коем случае нельзя принуждать, бизнес сам знает, что ему выгоднее, - возить рыбу за десятки тысяч километров в вагонах-морозильниках из Владивостока, или покупать ее в Норвегии.
И конечно же, и прежде всего, экспорт невозобновляемых ресурсов, особенно нефти и газа, в России должен быть не просто запрещен, но и объявлен тягчайшим государственным преступлением. Иначе все приведенные выше предложения станут пустым сотрясением воздуха. В отличие от арабов, чье выживание от наличия отопления не зависит, Россия зимой без отопления максимум за пару дней превратится в братскую могилу. Человек при морозе -25°C, если ветер усилится до 6-7 м/с, (эквивалентная температура составит -66°С), даже одетый по зимнему, выдерживает не более часа.
Страна, если она хочет выжить, должна найти в себе силы сделать крутой поворот, возможно, революционный, - ведь криминал и коррупция добровольно власть не отдадут, - ее у них надо отнять, а для этого так много надо сделать. Существующую систему «отремонтировать» нельзя, ее можно только демонтировать, хотя это и очень сложно. И, в первую очередь, те немногие 17%, что не пропили мозги, должны сказать решительное нет путинщине. «Выборы Путина» - это как раз тот случай инферно, о котором предупреждал еще Иван Ефремов, - когда демократия становится не защитницей, а убийцей.
«Скептики, конечно, могут сказать, что в условиях современной России смена [политической и] экономической модели малореальна. Но ведь, как заметил в свое время Макс Вебер, «и возможного нельзя было бы достичь, если бы в мире снова и снова не тянулись к невозможному». {Конец цитаты}
Валентин Спицин.
PS. Я сам слишком стар, чтобы претендовать на участие в качестве кандидата на выборах президента, и не могу сказать с театральным придыханием: «Я выдвигаю свою кандидатуру на пост президента Российской федерации!», поэтому дарю эту программу другим, помоложе. Надеюсь, Работяжев Николай Владимирович, мысли которого мне так понравились, не будет против.