Порой человек запросто решает проблему
в жизненной ситуации, но встаёт в тупик,
когда она предлагается ему в виде абстрактной
логической задачи.
Нассим Николас Талеб.
«Чёрный лебедь под знаком непредсказуемости».
Гл.5. «Доказательство-шмоказательство»
Часть «Не все буглы – зуглы»
1. Чёрная-чёрная рыбка
Какие только мысли не лезут в голову, когда случается такое.
Хотя, в наше время, если ты просто достаточно начитан, да если к тому же постоянно смотришь Третий Канал и «Тайны Чапман» на РЕН ТВ, то что бы ни случилось, оно очень быстро становится явлением вполне объяснимым; стоит чуть-чуть напрячь воображение.
С трудом, преодолевая сопротивление моих домашних – жены и её заботливых сестёр, а более того собственную лень и нежелание выходить из добре протопленной хаты на продуваемый всеми ветрами замерзающий залив, да при полном понимании того, что в это время года клёва не будет и не может быть, я всё-таки добираюсь до дамбы и забрасываю снасть, то есть – кормушку, почему-то называемую фидером, с двумя крючками, на которых болтаются утомлённые долгим ожиданием в холодильнике, худосочные червячки и похожие на перезрелый ячмень опарыши. Заскучавшие существа оживились, отогретые в моей ладони и весело устроились на крючках, подбадриваемые моими ещё не окоченевшими пальцами.
Да, вот что я чуть не упустил заметить: почему – «фидер»? В недалёком прошлом, когда я ещё не подумывал о пенсии, о ценах в магазинах и на рынках, а тем более – о рыбалке, слово «фидер» мне было знакомо по курсам электрики и радиотехники. Очевидно, там этот термин прижился так же, как и в русском языке слово «питание». Там – питание антенны радиочастотой, в рыбалке – питание рыбок из небольшой кормушки, куда бедолаги устремляются, привлечённые ароматами прикормки и не подозревающие о приготовленной для них заподлянке в виде болтающихся на невидимой леске рыболовных крючков с аппетитными насадками.
На сей раз я набил корзинку фидера подгоревшей кашей, так как было бы смешно в это время года покупать дорогостоящую прикормку.
Момент истины в хорошее клёвое время возникает при первой поклёвке. Но сегодня такое состояние души должно наступить просто после заброса снасти: можно расслабиться, надвинуть поглубже капюшон, закурить и предаться размышлениям.
Вообще-то подготовка удочки на холодном ветерке при нулевой температуре, не меняющейся уже почти месяц до такой степени, что казалось само время остановилось на этой совсем не оригинальной нулевой отметке, все мои телодвижения на угрюмой каменной дамбе – это просто ритуал, не столько необходимый, сколько неизбежный для собственного самооправдания, точнее – самообмана, или внушения самому себе той мысли, что я вот, дескать, нахожусь здесь не потому, что дурак и тупой маразматик, а потому что… вот с этого места – здесь есть несколько доводов, из которых сегодня я выбираю тот, который мне кажется особенно веским – необходимость двигаться, если хочешь ещё пожить.
Будь сейчас со мною мудрый собеседник, он бы тут же мне возразил, приведя массу примеров, как можно двигаться миллионом разных способов, не мотивируемых холодным ветром декабря.
Увы! Едва забросив снасть, я тут же столкнулся с первым вариантом из набора моментов истины – поклёвкой: колокольчик на хлысте удилища вдруг зазвенел; само удилище резко наклонилось и попыталось удрать в морскую волну с такой скоростью, что я едва успел схватить его за рукоять.
Каждый рыбак знает этот момент поклёвки, когда на том конце крупная рыба, или как говорят профессиональные рыбаки – трофей. Ты при этом на мгновение теряешься, как при первом толчке землетрясения, или как в момент раскрытия парашюта; кто переживал подобные моменты – поймёт, о чём я. Для непосвящённых уточню: это как при первом поцелуе, когда вдруг становишься невесомым, ну просто способным вот так взять и взлететь.
А дальше следует рыбацкая магия: надо ещё такую крупную добычу поводить, не дать ей ни сорваться, ни сломать удочку, ни порвать леску; не дать рыбе уйти в камыши, под камни или коряги. И вот, наконец, неподалёку от рыбака на поверхности забурлит небольшой водоворот, и рыба представится – покажет себя настолько, что опытный рыболов уже поймёт, кого он пытается выдернуть из родной стихии.
Это кульминация счастья. После этого мгновения даже если рыба сорвётся, или как говорят рыбаки – сойдёт, даже в таком случае огорчение будет недолгим, ибо восторг, секундную остановку сердца и дыхания, то есть – апогей экстаза ты уже отпраздновал.
Но мой трофей не спешил представляться. Хлыст удилища уходил то влево, то вправо с такой стремительностью, словно на крючке была не рыба, а какая-то немыслимая подводная ракета. Добыча была ещё далеко от берега, а квивертип (специальный прочный и очень гибкий хлыст на конце удилища) крутился, как длинная рукоятка юлы.
Наконец я подтащил бешенного упрямца к самому берегу, спустился по камням и зашел в воду, благо брезентовые голенища моих резиновых сапог доставали до самого паха.
Но желанного экстаза не случилось. Добыча уже рядом, а я так и не знаю, кого тащу.
Наконец показался поводок – наиболее прочная часть лески. Ухватившись за него, я выдернул добычу из воды, совершая энергичное движение в сторону берега; если и сорвётся, то теперь – на камни.
Первым моим чувством было огорчение: передо мною на поводке висел совсем небольшой, в две ладони… ёрш!
Вот зараза! А ведь была надежда, что на моих червячков и опарышей позарился полновесный лещ!
Но таким было только первое впечатление.
Устроив пойманное существо между камней дамбы, я вытряхнул из ведёрка пакеты с кашей и моим «сухпайком». Ещё раз спустившись по камням и набрав воды прямо из залива, я перенёс добычу в такой вот аквариум.
Теперь я рассмотрел свой «трофей».
Это был не ёрш. Это было какое-то морское чудище. Рыба с большой головой и крупными жабрами только на первый взгляд казалась ершом. Она была угольно-чёрного цвета. Более того – не столько антрацитной, сколько эбонитовой космической черноты. Чёрным было всё – и голова, и плавники, и хвост, и даже полость раскрытой пасти.
Слегка прозрачно-белесыми были только усы, свисающие вокруг открытой пасти.
В хорошее клёвое время, я бы подобный экземпляр тут же выпустил обратно. Но не сейчас. Принесу. Показать моим женщинам, что зря они так скептически относились к моему походу. Конечно, как всегда, была ещё и тайная надежда – а вдруг это не последний мой сегодняшний улов, и авось какая-ни-то мелочь добавится…
Хоть день до безобразия короток, но часок-другой я ещё порыбачу.
Забросив снасть, я начал рассматривать странную рыбу.
Та в ведёрке уже освоилась и, высунув башку из воды, зашевелила губами. На меня смотрели совсем не рыбьи, а близко посаженные осмысленные глаза.
И я услышал… нет, это у меня в голове прозвучали слова:
- Отпусти!
Показалось? Как в сказке про золотую рыбку? Слегка опешив, стряхивая наваждение, я оглянулся. Рядом никого не было. При этом мелькнула мысль: кто услышит – засмеёт, мол совсем дед того… с рыбой разговаривает. И я, глядя в рыбьи глаза, спросил в голос:
- Ты, что ли?
- Я, а то кто же! Ты кого-нибудь ещё здесь видишь?
Теперь голос необыкновенной рыбки звучал в ушах, прорезаясь сквозь шум ветра и прибоя.
Не может быть!
Или – может?
- Ты волшебная?
- Я – мыслящая. И могу обещать неисполнение трёх желаний.
- Как это – неисполнение?
- А так. Выскажи желание, и я гарантирую, что оно не исполнится!
- И я могу…
- Только без фокусов. Нельзя загадать «я не хочу быть богатым». Или «я не хочу жить вечно». Во-первых, ершу понятно, что это не искреннее желание, а во-вторых, никаких частиц отрицания типа «не», или «ни»! Вообще, я гарантирую невыполнение только абстрактных, нематериальных, можно сказать – интеллектуальных желаний.
Я уже пришел в себя и заметил:
- Ну, ты даёшь! Так сразу и не придумаешь. Сама понимаешь, что сказала?
- Во-первых, я не «она», а «он». А во-вторых, я тебя не тороплю, поживу часок-другой в твоём ведёрке.
Я даже немного разозлился:
- Что ты заладил «во-первых», «во-вторых». Вот сварю из тебя уху!
Мармеладные усы зашевелились и сложились вокруг рыбьей пасти так, что мне показалось, будто моя собеседница улыбнулась.
- Ты дурак, или как?
Я смирился.
- Ладно, подумаю. Каши кинуть?
- Переживу. Лучше думай быстрее, здесь мне не так уж комфортно.
- Да кто же ты такая?
- А тебе не всё равно? И не «такая», а «такой». Ты не русский, что ли? Всё время род путаешь. Давай, формулируй свои нежелания!
Я задумался. Вот же сволочь. Типа «пойди туда – не знаю куда». Как это можно – пожелать, чего не хочешь пожелать? Или как это она… то есть «он» сказал: могу обещать неисполнение трёх желаний.
Если у меня есть желание, то значит я хочу, чтобы оно исполнилось. Зачем же я стану такое желание загадывать? Мозги свихнёшь. И времени не так уж и много.
А позвоню-ка моим женщинам. У них ведь логика с вывихом. Но кому звонить? жене? или её сестрам? – не поверят.
Позвоню Катюше. Это дочурка моей давней приятельницы. Хакерша ещё та. Эта поверит сразу.
Оглянувшись на подозрительную рыбу, которая теперь устроилась в глубине ведра, я, закуривая, на всякий случай спустился к кромке воды, достал мобильник и выбрал метку «Костя».
* * * * *
2. Чёрный Ёрш
Славно, что жена с сёстрами укатили в город в любимые музеи, то есть в магазины, заниматься, как теперь модно говорить – «шопингом». Это надолго…
Разумеется, я не стал им рассказывать о Чёрном Ерше, а то на следующую рыбалку мне просто не попасть – не пустят.
Вспоминая вчерашнее происшествие, я поймал себя на мысли, что испытываю чувство досады.
Обиды на самого себя.
Как это получилось, что я, всегда выставлявший себя, любимого, как образец человека, блистающего безукоризненной логикой, имеющего, в подтверждение тому, за плечами жизненный опыт инженера и математика, начитанного не столько художественной, сколько философской и научной литературой, как при всём при этом я не смог решить примитивной логической задачи, с которой легко справилась эта соплячка Катька…
Выходит, действительно, нам, старикам, не стоит тягаться с продвинутой молодёжью…
Я подкидываю в печь парочку сырых сосновых поленьев.
С поленьев капает рыжая влага, шипит и превращается в такой же рыжий пар, облачко которого, прежде чем я захлопнул дверцу духовки, успевает прорваться в комнату вместе с толикой гари, щекочет в носу и оставляет в атмосфере послевкусие соснового аромата, – то самое, которое я особенно люблю, если в разумных дозах.
Эта, казалось бы, мелочь погружает меня в душевный комфорт, и я возвращаюсь к анализу вчерашнего события с чувством восстановленного самолюбия.
* * * * *
Когда в мобильнике прозвучало обычное «абонент находится…», я понял, что мне придётся самому искать решение задачи, обращаясь ко всем доводам, которые только могли прийти в голову, тем более, что ведро, как мне показалось, сдвинулось с места, – то ли моему пленнику (я привыкаю к мысли, что это «он») надоело сидеть в заключении, и он, с его-то способностями, может вообще исчезнуть, то ли порыв ветра изменил положение ведёрка, которое стояло отнюдь не на плоскости.
Какой-такой выверт надо применить, чтобы загадать желание, которое должно осуществиться под формулировкой «не сбудется»?
Сначала я вспомнил о доказательстве «от противного», широко используемом в математике, при котором надо построить условие, в конце обсуждения приводящее ситуацию к абсурду. Но все мои словесные построения не укладывались в прокрустово ложе условия задачи.
Находясь в плену математических версий, я вспомнил о теории высказываний, об элементах математической логики и теории предикатов. Когда-то Аристотель сформулировал правила рассуждений, а потом Лейбниц предложил формальные высказывания Аристотеля представить в виде математических символов с особыми правилами операций над ними…
Стоп! Куда это меня занесло? Буду, сидя на камне под холодным балтийским ветром, сочинять логические уравнения?
Но лишь в голову пришло слово «Аристотель», мои мысли повернулись в другое русло.
Я стал думать о софистике, которая позволяет путём цепочки рассуждений привести изначальный тезис к противоположному выводу. Софистические ассоциации можно строить сколь угодно, даже не используя приставки «не» и «ни».
Но после любого хитроумного построения я, как в Китайскую Стену, упирался в тупик, в главный тезис: желание есть желание, и нет смысла загадывать его для того, чтобы оно не сбылось.
Надо бы обратиться к критике софизма. Но это вообще тупиковый путь: Сократ, его последователь Платон с его «Диалогами», и, наконец, – Аристотель, прослывшие ярыми критиками софизма, и высмеивавшие его, как только могли, в конце-концов все трое проявили себя, как блестящие мастера софистики…
А вот казуистика. Тут, кажется, намечается что-то более близкое к моей задаче.
Только вот… основным приёмом средневековых схоластов, мастеров казуистики, было разбиение основного понятия на множество мелких, при анализе которых они должны были с помощью красноречия и особой риторики увести обсуждение подальше от главной темы.
А мне? Что мне разбивать на части?
* * * * *
Наконец прозвучала мелодия спасительного звонка. Я вытащил мобильник, едва не раздавив его в окоченевших пальцах.
- Дядя Женя, что случилось? Ты где?
Сбиваясь и перескакивая с одного на другое, я поведал Кате о чёрной рыбке и предложенной задачке.
Катюха тоже не поверила:
- Дядя Женя, думаешь – мне делать нечего?
- Катенька, подожди, не бросай трубку. Если не веришь в рыбку, поверь, что мне очень важно найти решение этой странной логической задачки.
Несколько секунд трубка молчала.
- Алло, Катя, ты меня слышишь?
Наконец, она родила:
- Ладно. Допустим я верю в твою золотую, но чёрную рыбку… или кто там тебе подкинул эту ерунду. Только давай повтори условие. И как можно точнее!
- Это ёрш. Сначала он сказал: «могу обещать неисполнение трёх желаний», а потом ещё добавил «Давай, формулируй свои нежелания!»
Звонкий Катькин хохот звучал добрых полминуты. Наконец, сквозь смех она выдала:
- Ну, дядя Женя, ты даёшь! Твой ёрш не только выдал тебе условие задачи, но и подсказал её решение!
- Какое-такое решение?
- Стареешь, дядя Женя, – обидно заметила Катька и продолжила, – Как ты не видишь подмену понятий? По-твоему, «не исполнение желаний» и «исполнение нежеланий» – одно и то же?
Она ещё хохотала, а я всё понял.
Действительно, мир полон противоположностей, и если каждому понятию, например – «счастье», соответствует антитеза («несчастье»), то, используя формулу «исполнение нежеланий», я могу загадать исполнение практически любого желания.
Жаль, что мой Чёрный Ёрш ограничил эти возможности так, что, чего бы я ни захотел в рамках дозволенного, – оно осуществится, но вот только исполнение моего хотения будет зависеть исключительно от меня самого.
Сформулировав свои три «нежелания», я отнёс ведро к кромке прибоя.
Чёрный Ёрш ушел, как мастер по прыжкам в воду – ни единой брызги. Накатившая волна ни на малость даже не изменила своей формы.
* * * * *
И всё-таки один мой заказ был выполнен, и я принёс домой внушительного язя.
Что до остальных двух «нежеланий», то они настолько личные, что… сами понимаете, не могу поведать их даже в привате.
Вот, я уже покраснел…
Только не подумайте, что я – какой-то маньяк…
Нет, и ещё раз – нет!
Простите…
Санкт-Петербург, 22.12.2017