Липовый Рай...

               


                В Сокирянах явно что-то замышлялось. Это чувствовалось уже с раннего солнечного летнего утра, когда родители и бабушки, о чем-то возбужденно переговариваясь, сновали с какими-то мешками и мешочками по нашему бесконечному коридору. Все, что планировалось в нашем большом доме , делилось на две неравные части: малую, о чем я мог знать, и большую, о которой ребёнок "турнышт высн" ( не должен знать, идиш). Вернее, не должен  даже догадываться. Легко понять, что и на этот раз мне предстояли долгие часы кропотливой детективной работы по выяснению мельчайших деталей грядущего мероприятия. Оно , исходя из таинственных переглядываний взрослых, обещало быть и рискованным, и захватывающим...
                А тут, вдобавок, меня со всеми потрохами  сдал бабушке наш соседский буфетчик Яша-инвалид .- Ох, не вовремя!
                С войны он вернулся без ноги, отхваченной много выше колена. Жил Яша через дорогу от нас с  женой и двумя дочками: Раей, моей ближайшей подружкой, и младшенькой, Евой . Их дом располагался рядом с Лойфманами и Фройкой, по соседству с центральным парком. Прямо в торце их старенького строения находился буфет, куда, надев неудобный скрипучий протез, Яша мучительно ковылял к себе на работу. Пройдя метров двадцать по узкому проходу между домами  , он тяжело взбирался по нескольким высоким каменным ступенькам и заходил за прилавок небольшого буфета.
                Несмотря на трудности , на его лице, украшенном ироничными живыми умными глазами и характерной глубокой ямочкой на подбородке, часто блуждала добрая мечтательная улыбка. До этого случая, Яша производил на меня - пятилетнего сорванца, впечатление надежного фронтовика, не сдающего своих товарищей. А он?! -  Лучше бы вообще отказался продавать мне те злосчастные папиросы! Улыбнулся, подмигнул, а потом сдал, сдал  бабушке Риве со всеми потрохами... Обидно, что пока я брал у него сигареты по 6 копеек, он ничего и никому не говорил. С их помощью я заработал  у соседского  Борьки Зайцева солидный авторитет. Но настоящей целью для меня была только пачка папирос "Ароматные", прислоненная к стене так, чтобы ее все видели. Она овладела моими помыслами безраздельно и сразу, как только появилась. Из-за космической цены в 65 копеек, ее никто не покупал. Каждый день я заходил в буфет и зачарованно смотрел на манящую соблазнительную картонную коробку, где на цветной картинке красовалась большая красивая белая папироса с волшебным синим дымком, вьющимся вверх, куда-то в бесконечность... Этот сизый дым казался мне прилетевшим  из-за далеких морей, белых пароходов, от жгучих красавиц  и неизведанных стран...
                Стараясь побыстрее достичь желанной Мечты, я полностью монополизировал все домашние поручения, связанные с мелкими покупками: хлебом, солью, спичками... За несколько долгих месяцев, наполненных упорной работой, в моем тайничке скопилась, наконец, и требуемая заветная сумма. И вот ! Неожиданное предательство заставило приоткрыть  маленькую металлическую дверцу, откуда савком выгребали провалившийся через колосники пепел. Затем, пришлось доставать и бесценные ароматные папиросы. Я мечтал о них столько, что дым во рту от первой, по-настоящему  роскошной папиросы, вызвавший удушливый кашель как у заправского морского пирата, показался мне просто волшебным...
                В обмен на безропотную отдачу папирос бабушка клятвенно,- "А штох мир ин ды  затн ! " ( А чтоб у меня прострелило поясницу, идиш), - пообещала ничего не говорить ни Розе, ни родителям.  В дополнение, если я посплю после обеда, она обещала походатайствовать,  чтобы вечером меня,- " Взяли на Дело".  О сути этого загадочного мероприятия , она, таинственно приложив палец к губам, распространяться  не пожелала...
                Слово своё бабушка сдержала. Но, вначале, мы всей семьёй сходили в большой сокирянский клуб, где главную героиню в музыкальном спектакле " Севастопольский Вальс" блестяще сыграла очаровательная учительница. Она преподавала нам пение в музыкальной школе. Как и матери Вовки Ткачука, я ей втайне очень симпатизировал.  Понравились и красивые морские мундиры с золотыми кортиками, и песня о вальсе, который знают все моряки, никак не могущие забыть " золотые деньки"...
                После спектакля толпа медленно поплыла в сторону соседнего стадиона. Воздух был переполнен пением соловьев, жужжанием жуков, детским гомоном и густым душистым ароматом многочисленных лип. Вдоль одной из сторон стадиона, прямо в направлении далекого леса, тянулась большая липовая аллея из громадных раскидистых деревьев, посаженных, наверное, ещё на рубеже веков девятнадцатого и двадцатого...
                Смеркалось, но пространство вокруг каждого древа натужно гудело, звенело и попискивало. Впервые, я наблюдал, как тучи пчёл и прочих любителей сладкого нектара, трудились почти в полной темноте, да ещё  так азартно. Вдруг, неожиданно для меня, сотни гуляющих, весело перекрикиваясь, достали откуда-то мешки, сумки, сетки и фонарики. Они стали резво обламывать большие и малые липовые ветви, покрытые сотнями и тысячами благоухающих соцветий!!!
                - Такой день, когда собирают липовый цвет, бывает раз в году,- объяснила мне бабушка, ловко укладывая в мешок цветущие ароматные драгоценности...
                - Мы отделяем только нижние и торчащие ветки. Для деревьев это только полезно,- успокаивающе  добавил отец, не отстающий от других в этом лихорадочно-веселом соревновании...
                - А вдруг милиция?,- раздался чей-то тревожный вопрос
                - Ну, мы же им объясним, что ещё  деды с бабушками один раз в году всегда собирали липовый цвет. Это же запас на целый год, который и вылечит, и удовольствие доставит!
                Однако, хорошо зная непредсказуемый характер правоохранителей, все, тревожно оглядываясь, дышали неровно до тех самых пор, пока объёмные мешки,  не наполнились благоухающим содержимым под завязку...
                На следующий день мы взобрались на "Бойдым"(чердак,- идиш) и равномерно распределили  соцветия по брезенту для просушки.
                Круглый год чердак благоухал густым духом волшебного медового аромата. В долгие-предолгие зимние вечера, и в болезни, и в Радости, мы часто баловали себя и близких душистым чаем, щедро насыщенным удивительным богатством раскидистых лип, сокирянского лета и родительской Любви!..