Начало осени, золотой, томной, настоянной на жарких днях и знойных ночах, на страсти, пьянящей, как созревшее вино. За толстыми стенами гостиницы «под древний замок» звенели цикады. Ночь обнимала спящий «замок», в большие окна заглядывали звёзды...
В «замке» не спали двое - мужчина и женщина. Она раздевалась. Но не для секса. Голубая плотная вода бассейна манила ее. Мужчина смущал и возбуждал одновременно. Огнеопасная смесь. Она просила не смотреть. Но просьба шла не от души. И уж тем более - не от тела. Тело просило смотреть. Смотреть жадно, не отрываясь, блуждая по изгибам, прикасаясь к груди, стягивая трусики с загорелых бедер...
Женщина остужала тело в прохладной голубой воде. Но тело всё равно горело и ждало... И дождалось. Медленный танец под быструю музыку. Тела соприкоснулись, разговор оборвался. В ушах звонко зазвенели цикады страсти. Она не помнила, как оказалась на столе. Ее ноги разведены в стороны, ее руки мечутся, ее рот открыт и жадно ловит воздух. Но воздуха ей не хватает, когда его пальцы, нащупав ослепительную точку, возможно G, возможно какую-то другую, нежно и сильно давят на нее, и погружают глубже и пальцы, и саму женщину во что-то вязкое и нестерпимо сладкое.
Она теряется во времени, в пространстве, когда эта точка, покорившись рукам мужчины, уносит ее к далеким звездам... Пропал куда-то зал с бассейном, и со столом, на котором мужчина дегустировал сладкую женщину...
А пальцы продолжают мучить наслаждением. Её губы, не слушаясь, шепчут: «Я больше не могу... Мне надо отдохнуть...» Надо ли? Он знает, что не надо. И снова резкие толчки внутри, и ноги раскрываются всё шире, и приглашают насладиться...
«Тридцать минут жизни пылающих лепестков алой розы» - напишет он потом. И она с ним согласится, поверив на слово, что это длилось всего лишь тридцать минут, которые для нее растянулись в долгие часы наслаждения.