Странный привкус любви

Тамирлан Бадалов
Дружба их сложилась года два назад. По нынешним временам, с мелькающими клиповыми сюжетами, её можно считать  давней.  Знакомство было заочным,  поскольку они жили  в разных странах. Это тоже сейчас стало привычным.  Пользователи с близкими интересами бродят по схожим сетевым тропкам, находясь порой не только в разных странах, но и на разных континентах. Таков новый мир, он распахнут: пространство планеты сжалось, уместившись на экранах домашних мониторов, а язык перестал быть помехой для контактов. 
Культурный контекст сблизил людей, а темперамент и  острые реакции на актуальные события, далеко не всегда схожие,  создают интригу и  увлекательную тайну. Так сходятся судьбы тысяч и тысяч виртуальных скитальцев.
Вот и наши герои пересеклись таким образом. Часто откликались комментариями на взаимные посты. Лайками  или дизлайками, как сейчас принято говорить.  Впрочем, несмотря на взаимное притяжение, которое иногда трудно точно выразить словами, была и настороженность. Она незримо витала.
Случались и острые споры, иногда близко подбиравшиеся к конфликтам, но не более того. Он руководствовался своим незыблемым  принципом - аргументов не должно быть слишком много. Когда их много - значит ситуация тупиковая. Противоречия мировоззренческие.  В этом случае спорить бесполезно, проще прикрыть за собой дверь. Именно поэтому последнее слово он старался оставлять за ней.
К счастью, их споры редко доходили до критических бульканий, не говоря уже о кипении. Взаимоотношения вполне  доверительные. И всё-таки была заметна  некая сдержанность, часто использовались иносказания, недомолвки.   Беседы шли как бы по касательной, чтобы не оказаться в уязвимых областях, не затронуть  болезненные воспоминания.
Если уж  проскакивали искры, то на отвлечённых темах:  вроде  бы  про другое, вроде бы про других. Между тем, подспудно, что-то недоговоренное всё время присутствовало. Чувствовалось это даже по многоточиям. Так часто бывает - оправданная осторожность взрослых людей, скептически оценивающих неустойчивые сетевые  контакты.
Пользователи обычно скрыты аватарками и никами.  Многие виртуальные "зайчишки" прытки и лихи на слово, а кто они на самом деле, чем дышат, что жалуют  и что жуют - не сразу  догадаешься. Так и здесь: два сложившихся человека, два индивидуальных эго, шаг за шагом шли навстречу. Подбирались медленно,  осторожно прощупывая реакции.
И тут вдруг пробило.  Протекло неожиданно...
Сначала тонким  ручейком качественных прилагательных  Пожалуй, тут было другое. Ручей направлен в одну сторону, а здесь встречная тропинка.  Да, скорее тропинка. Хотя и в простых на вид земных ложбинках свои щербинки, свои  синтаксические "спотыкашки".  А как ещё может быть в отрывистых, коротких приватных сообщениях?..
Однажды в тёплый весенний вечер, а может, то был вовсе  не вечер -  и  не весенний, а осенний -  после кучи экивоков, не произнося самого  слова, он практически признался ей в своих чувствах, уверенный в том, что не имеет ни малейших шансов на успех.
Как ни странно, она восприняла это признание с готовностью, без ложного кокетства. Но, как позже выяснилось, сама была полна страхов и сомнений, связанных с глубокими зарубками, полученными в родительском доме,  и  прежним  неудачным семейным опытом.
Я, – говорила она, – бываю несдержанна, вспыльчива: наговорю грубостей близкому человеку, зная, что поступаю неправильно, но не могу сдержаться,  если чувствую несправедливость по  отношению к себе. Мне всё время кажется, что во мне сидит какой-то взбалмошный бесёнок, который выскочит без спроса,  наговорит лишнего и исчезнет, а мне потом за него отдуваться.
В детстве я считалась своенравным и непослушным ребёнком. Судя по фотографиям и рассказам - девочкой была красивой: об этом говорили не только родные и близкие, но и умиляющиеся случайные прохожие. Родители любили меня, баловали, наряжали.  Одаривали большим числом игрушек. Особенно благоволил, не скрывая своих чувств,  отец – высокий, импозантный, умный. Он казался мне глыбой, каменной стеной, за которой ничто не страшно. Я, в свою очередь,  любила его больше всех на свете. Казалось, эту идиллию невозможно нарушить.
Так продолжалось  недолго. До тех пор, пока...   тут последовала продолжительная пауза, она словно решала про себя, стоит ли ворошить прошлое, обнажаться перед в общем-то чужим человеком. Правильно ли истолкует  её признание.  И, наконец,  всё-таки выдохнула:
-  Пока не ворвалось в моё детство глухое колокольное  ДНО.
Оно так и прозвучало - оглушающе низко - ДОННО.
- Это были его конфликты с  мамой. Это было...  - и тут она снова взяла паузу -  ну, в общем, - это было рукоприкладство...
Сначала был отчаянный испуг, а затем нарастающий страх. В эти минуты я жалела, что родилась на свет: не хотелось жить. Моя беспомощность превращала меня в жалкий  ничтожный комочек, желающий зарыться в землю. Казалось, что каменная стена, моя воображаемая  защитница, вот-вот рухнет и погребёт меня под завалами. Руины были бы слишком большими,  слишком тяжёлыми  для меня.
И всё-таки я не умерла. Каким-то невероятным чудом  осталась жива. Восстановилась, словно ящерица, потерявшая хвост. Раны постепенно заживали, оставляя рубцы, а стена вроде бы  даже  выстраивалась вновь. Отцовские ласки и подарки как-то сглаживали прежнюю остроту,  задабривали моё детское  восприятие,  отодвигая  травму в глубину памяти.
Мне, казалось, что и мать его простила. Отношения между ними постепенно наладились. Бывало, украдкой подмечу родительские ласки, отцовские  фривольности и чувствую себя участницей чего-то приятно щемящего, но  запретного.
Но длилась такая эйфория, к сожалению,  недолго.  Горсть  приятного удивления была растоптана, смешана с отвратительным, тошнотворным  привкусом. Отцовский гнев вновь обрушился на мать. Мой розовый  мир вновь обвалился, теперь уже, кажется,  навсегда, оставив в  душе пепельный  след.
Каждый раз, возвращаясь из школы домой,  я с ужасом прикидывала, что ещё ждёт меня там, какое  ещё отвратительное  удушье просочится в мою несчастную жизнь,  какая  ещё мерзость ворвётся в нашу шаткую  обитель.
Эта жуткая смесь горечи и слёз длилась довольно долго. Вплоть  до развода родителей, когда мне было уже четырнадцать лет.
С тех  пор во мне сидит острая заноза. В душе какая-то тайная раздвоенность, неудовлетворённость прежде всего  собой. Сама не знаю, чего хочу, чего добиваюсь. Мою импульсивность, непредсказуемость, неприкаянность,  вряд ли  кто-то пожелает долго терпеть. Так и живу, мучая  себя и своих близких.
- Ни фига себе!  – воскликнул он в сердцах, застигнутый врасплох  ;  Во дела... Поначалу представлялся типичный девичий конфликт, а профи обнаружил бы все признаки когнитивного диссонанса, да ещё и резонансного.
Но пугать не стал. "Пациент" нуждался в нежном, тактичном  уходе и ласке, а не в латинских царапающих ярлыках.
– Послушай, – начал он осторожно, – тебе не кажется, что в тебе живёт такой маленький затаившийся  тигрёнок.  Ты изначально ждёшь от своего собеседника или  партнёра подвоха. Как только намечается подобие конфликта, твой тигрёнок выскакивает из тебя и начинает угрожающе рычать. Согласись, взаимоотношения не могут быть всегда безоблачными, а тигрёнок  - вполне серьёзный зверь. 
– Да, – отвечала она, – я всё прекрасно понимаю, но в тот момент, когда мой организм начинает бить тревогу, не могу совладать с собой.
Он долго думал,  как же помочь легкоранимой подруге, теперь уже    далеко небезразличной. И при этом понимал - не будучи психотерапевтом -  важно не навредить неуместным советом. Неожиданно родилась шальная и спасительная, как ему показалось, идея. 
– У меня появился способ  борьбы с нашим  общим стихийным врагом  – бодро начал он излагать свой план действий.  – Предлагаю такой вариант: мы встречаемся и проводим вместе один день. Только один,  как бы прекрасен он ни был. А затем разбегаемся. В смысле – разъезжаемся. Если появится желание встретиться ещё раз, встреча может быть более длительной, но обязательно ограниченной по времени. Все последующие встречи и их продолжительность – только по обоюдному согласию.  Возможно,  именно таким образом ты сохранишь свою свободу, не опасаясь за её узурпацию, а я – свою.
– Замечательно, прелестно, – радостно воскликнула она, – я согласна. Это так романтично...  Таким образом мы  надолго сохраним и наше приватное поле и взаимную тягу.
И действительно, вот уже несколько лет они испытывают друг другу нежные чувства, ничем не замутнённое влечение. Постоянно тянутся друг к другу, охотно комментируют  важные и малозначимые события в своей жизни, делятся удачами и промахами, близко переживают, когда случаются  печальные события. Стали чувствовать себя связанными единой  нитью.  Почти  неразрывным  целым.
Правда, так и не встретились...