Коле четырнадцать, и он уже в первом, самом взрослом отряде. Здесь он в окружении хороших, начитанных, умных мальчишек и девчонок.
Может, не просто хороших, а самых лучших, потому что собранных со всех концов страны. Это сливки пионерского общества, его будущая слава.
***
Летний лагерь располагался в восхитительном месте. Жили в новых двухэтажных корпусах, у фундамента которых плескалось море, и бриз заносил соленые брызги в широкие – на всю стену, панорамные окна спален. А с обратной стороны, за спиной, вздымались поросшие соснами зеленые горы.
Жить бы да радоваться!
***
В отряде плюс ко всему была прекрасная девочка с длинной золотой косой. Самая красивая и совершенная из тех, что Коля видел до сих пор. И имя у нее было совершенное – Аня, Анна.
И был мальчик с широкими плечами, треугольным накачанным торсом и такими же золотыми, как у Ани коса, кудрями. На него хотелось быть похожим. Пусть Коля был брюнетом, но он тоже был неплохо сложен, отлично плавал и подтягивался пятнадцать раз!
Треугольник, как мысленно окрестил мальчика Коля, был не по годам крупный, на полголовы выше остальных в отряде, с зычным голосом и добродушным взглядом.
Но настроения у Коли не было. Аня быстро сдружилась с Треугольником. Это было первой причиной. Но Треугольнику он отдавал заслуженное первенство. Без ревности или почти, ибо ставя себя рядом, понимал, что проигрывал.
Вообще Треугольник ему импонировал. Коля с удовольствием присоединялся к стихийно возникавшим вокруг того стайкам, чтобы послушать его рассуждения, поучаствовать в разговоре. Треугольник рассказывал неизвестные, порой невероятные вещи, которым разум отказывался верить, но звучавшие так убедительно, что иначе как правдой они быть не могли. Слушать его было интересно, хотя возражения порой вертелись на языке. Когда говорил, а говорил он степенно, вокруг воцарялась уважительная тишина. Коля по себе знал, как непросто удержать внимание публики, и в такие минуты невольно с восхищением думал о Треугольнике.
Но вот вчера, когда мальчишки по привычке окружили Треугольника на скамейке под магнолиями, беседа зашла обо все понемногу. Треугольник сказал что-то о школе, явную несуразицу, но со значительным видом. Коля, размякший после вкусного обеда в столовой, смело сострил насчет сказанного. И тут неожиданно выяснилось, что у Треугольника больное самолюбие. Потому что он не спеша встал и больно ударил Колю в живот, туда, где еще переваривались кусочки нежнейшего мяса и тушеного чернослива, щедро залитые яблочным компотом. И добродушный взгляд его сменился злым вращением маленьких бессмысленных буравчиков.
Покарав выскочку, Треугольник вернулся в центр компании, а Коля, сгорая от стыда, – не дал сдачи! - остался в сторонке.
Почему Треугольник так поступил? Коля подумал и пришел к самокритичному выводу, что в его словах, хоть и мизерный, но повод для обиды был. Усиленный, скорее всего тем, что атлет заметил неравнодушие Коли к Ане. Но в целом Треугольник был несправедлив. И стекло очарования, через которое Коля взирал на своего кумира до сих пор, безнадежно разбилось.
Он подумал о маме с папой. Как хочется оказаться рядом с ними! Чтобы утешили, поддержали. Но Коля с усилием отогнал эту мысль. Надо продолжать жить самому.
* * *
Владимир, не подозревавший о прозвище «Треугольник», данном ему Колей, и едва замечавший само присутствие последнего, проснулся в отменном расположении духа. За раздвижными окнами бескрайнее синее покрывало, испещренное мелкими морщинками. А вдоль горизонта – тонкая как лазерный луч оранжевая линия. «Эффект утреннего солнца», - догадался он. Море спокойно, то есть купаться будет разрешено, и вообще, день нарождался чудесный.
Владимир растянул губы в улыбке. Судя по положению солнца, до команды «подъем» еще далеко, с полчаса, и значит, можно понежиться в постели.
Но тут справа, с койки, где лежал командир отряда Дегтярев, раздался радостный возглас. Владимир поморщился и от звука, и от слова. Недовольно посмотрел на соседа. Что это ему приспичило?
Стриженная под шар репейника голова Дегтярева перпендикулярно торчала над подушкой, в глазах было торжество охотника, подбившего дичь, а выпростанная из-под одеяла рука жестом полководца указывала под кровать Владимира.
Слово рассеяло остатки сна, заставило напрячься. Тем более, что Дегтярев громко и ликующе повторил: «Смотрите, обоссался!»
Владимир приготовился вскочить, чтобы прописать крикуну пилюлей. Очередность действий виделась так: «Сначала по шее, потом разберусь». Но прежде, демонстрируя невозмутимость, свесился под кровать. И оцепенел. Там блестела натуральная, средних размеров лужа.
«Идиот, что ли?!» - машинально рявкнул на Дегтярева. При этом рука торопливо и незаметно принялась ощупывать ложе в самой нагретой, центральной части. Сбитая в глубокие складки простыня была сухой. Трусы тоже. Возмущение Владимира вспыхнуло с новой силой. Но было поздно. С остальных кроватей дюжина пар глаз с любопытством пялилась в его сторону.
* * *
Уже тщательно было вытерто позорное пятно, уже в палате не оставалось ни одного свидетеля злополучной сцены, да и корпус опустел, так как все ушли на утреннюю линейку, а Володя-Треугольник все стоял перед зеркалом в умывальной комнате и не мог прийти в себя. Крик Дегтярева звенел в ушах, растравлял душу.
Как это случилось?! В кровати следов не было. Сам он тоже ничего такого не припоминал. Треугольник состроил страдальческую гримасу. Неужели кто-то напрудил вместо него?
Если бы! Но Треугольник знал, что это предположение из области сказок. Потому что действительно, к стыду своему, ходил, хоть и не часто, под себя по ночам.
Недавно приключилось это с ним и в лагере. Был вынужден тайком глухой ночью выносить простыню. Вздрагивая от каждого шороха, стирать ее под краном, а потом в течение нескольких дней хранить в лесу под сосновыми иглами до очередной смены белья. А пока белье не сменили – спать на голом матрасе, искусно скрывая недостачу. Никому не пожелал бы он такого испытания. И вдруг повтор, да еще какой!
Год или два назад - дело было дома - произошел с ним необычный конфуз: постель удивительным образом просохла к утру, и грех остался вовсе незамеченным.
Но так, чтобы кровать протекла насквозь как решето, и внизу образовалась лужа, такого с ним еще не бывало. Но Треугольник был хорошо подкован научно и в принципе такую возможность не исключал.
Теперь, когда бесславный секрет его стал общеизвестен, Треугольник не знал, что делать. И лихорадочно работавший мозг не подсказывал ни одного достойного решения. Вдруг спохватился: сегодня же вечером встреча с Аней, возле медпункта!
Да какое уж тут свидание?! Теперь он к ней даже не подойдет. Да и вообще, какая девочка захочет с ним встречаться? Разве что, такая же. Но «такой» он и сам не хотел. Впору бежать без оглядки.
В любом случае, до конца лагерной смены Треугольник предпочел бы жить на необитаемом острове.
* * *
Аня спускалась по асфальтовому серпантину в лагерь. Битый час она простояла под пальмой у медпункта в ожидании Володи и теперь была сердита, и расстроена!
Мальчик, который с первого взгляда приворожил ее внешностью и характером, оказался не таким, как она представляла. Не пришел на свидание, даже не предупредив. И не извинившись! Либо это небрежность, либо необязательность. А последнее Аня больше всего не терпела в людях. Можно еще предположить, что она ему разонравилась, но это уже из области фантастики. Значит, она в нем ошибалась. Пусть и не пытается оправдаться, она не хотела слушать никаких оправданий.
Она шла к корпусу первого отряда, который был крайним слева от горы Аю-Даг и так же как эта гора словно припал к воде. Уже спряталось солнце, и показалась бледно-розовая луна, но море, будто подсвеченное изнутри, сохраняло пронзительную синеву.
«Не пойду в отряд!» - вдруг решила она. Можно, конечно, поболтать с девчонками на крыше корпуса, где просторная терраса. Но ей претило убивать время. Надо погулять одной, успокоиться.
На развилке Аня свернула на костровую площадь – для лагеря она была равнозначна Красной! - и, спустившись на галечный пляж, ступила на каменный волнорез, спиной подлодки выпирающий из пучины.
На самом носу - белая форменная рубашка с коротким рукавом. Кому там еще одиноко? Она сделала несколько шагов, еще не определившись, нарушать чужое уединение или нет. Но у владельца рубашки красивая осанка. Это внушало доверие.
* * *
Коля сидел на краю волнореза. Море тихо вздыхало, ритмично касаясь соленой грудью его босых ног. Медленно и торжественно угасал голубой свод, и спокойствие окружающего мира нарушали только чайки, по-ишачьи гортанно кричавшие и каруселью носившиеся над водой. Их крики не давали забыть о неприятной реальности.
Он был уверен, что поступил безрассудно, и повторись все сначала, не сделал бы этого. Но так уж он был устроен, что мысли о последствиях приходили позже. Конечно, это было дерзко и необычно – устроить лужу под кроватью Треугольника. Терпеливо выждать до середины ночи, подкрасться как кошка, бесшумно разлить воду из банки. И при этом остаться незамеченным. Сейчас он сам не верил, что проделал это. Но благородный гнев придавал силы и ловкости.
План удался. Смешки и перешептывания с утра поползли по отряду. Коля уловил их еще в умывальной комнате. А потом к сердцу стало ледяными щупальцами подбираться чувство неуверенности и страха. Он не вытерпел и ушел.
Триумф был сладким, но коротким. Треугольник, разумеется, быстро просчитает виновника, хоть Коля спал в другой палате. И наступит неизбежная кара. Но боялся Коля не столько возможной драки и сопутствующих синяков и кровоподтеков, сколько изощренного жестокого террора, конкретных форм которого он не представлял, но на который Треугольник безусловно был способен. В результате вчерашней стычки Коля убедился в мелочности и коварстве его натуры. Так что лучше бежать из отряда. Рюкзак с самыми необходимыми вещами уже спрятан в кустах. Остается перемахнуть через гору и пройти несколько километров до ближайшего поселка, а там сесть на автобус. И все… Жалко, конечно уезжать, жалко, что никогда больше он не увидит Аню. Но, по крайней мере, чувство - нет, не мести! - а восстановленной справедливости будет согревать его.
***
Лунная дорожка уже начала выкладывать свои серебряные плитки от берега. «Вот выложит до горизонта, и я уйду», - поставил Коля предел. От принятого решения стало легче. Он покрутил головой и внезапно увидел высокий тонкий силуэт. Тот самый, единственный, вид которого вызывал трепетное восхищение. Храбрость отчаяния пересилила робость.
- Привет, Аня, - сказал он бодро.
- Привет, - до этого момента неуверенно топтавшаяся сзади, девочка подошла, встала рядом. Идеально стройные, выше колен прикрытые форменной юбочкой ноги, безмятежно скрещенные на груди руки, и так узнаваемо, изящно склоненная к плечу голова с золотой косой.
- Красиво здесь, - сказал он.
- Да, - рассеяно ответила она. - У нас в Севастополе не хуже.
- А у нас в Алма-Ате самые большие в мире яблоки. Почти как арбузы. И вкус потрясающий, - сказал он. – Алма-атинский «апорт». Люблю наши яблоки, ваше море и… ты мне нравишься тоже.
Она улыбнулась.
- А сам чем занимаешься?
- Учусь на космонавта. У нас специализированная школа.
- Какая фантазия! – рассмеялась негромко и мелодично как колокольчик. – Тебя ведь Коля зовут? Нехорошо обманывать, Коля!
- Можешь не верить, - он пожал плечами.
- И чему вас там учат?
- Вот видишь, заинтересовалась. А на самом деле у меня проблемы. И я не знаю, как их решить. Может, подскажешь?
- А что случилось? – свела она бровки к переносице.
- Встретил удивительную девочку, захотел подружиться, но не получается.
- Чем же она удивительна?
- Тем, что такой раньше не встречал. Самая лучшая. Идеал. Только не зазнавайся.
- И не думаю. Я вообще себя идеалом не считаю.
- Ну вот. Такая проблема. Не получается, значит. А теперь поздно.
- Почему?
- Скоро расставаться.
Аня секунду подумала.
- А ты пробовал?
- Нет.
- Ну, так чего ж боишься заранее, - удивилась она.
- А что, можно?
- Решай сам.
- Ладно.
***
Коля вскочил, прицелился. И быстро коснулся ее губ своими. Получилось нежно, как дуновение ветерка.
- Вот, - сказал он, отпрянув и побледнев.
Аня почувствовала, как горячая волна пробежала по телу.
- Вообще-то я не это имела в виду, - заметила, и, увидев, что он собирается вновь шагнуть к ней, предостерегающе вытянула руку. – Только не приближайся.
- Я лишь хотел подружиться, - пробормотал Коля.
Аня развернулась и направилась к берегу.
- Посмотрим завтра, - сказала, обернувшись и поглаживая косу. Глаза в задорном прищуре. Спрыгивая с волнореза на гальку, подумала, что с Володей больше не заговорит. Если, конечно, он сам не подойдет первым.
* * *
«Завтра», - обреченно повторил Коля, оставшись один. Завтра не будет. Да и сплошная серебряная мостовая пролегла по ребристой поверхности моря до дальней кромки. Пора в дорогу...
***
А может, не спешить? Чего это он там боялся? Завтра обещало быть прекрасным.