Конец
Первой была боль, вездесущая и обязательная, она как бы играла, разрывая тело частями и на непродолжительное время. Дмитрий терпел, он знал это ощущение, скорее всего, его бедный организм был просто собран, из нескольких больших и маленьких кусков. Такая процедура проводилась достаточно редко, особенно если в проникателе не присутствовало стимулирующих витаминов.
Дмитрий открыл глаза. Белая простынь, белая наволочка, белая накидка, привычные белые стены. Подняться не получилось, этому мешали, большие кожаные ремни, крепко прикрепленные к медицинскому столу. Всмотревшись в скованность рук и ног, он подумал, что подобное времяпрепровождение, скоро войдёт у него в привычку.
— Как ты себя чувствуешь? — раздался привычный, механический голос.
Дмитрий посмотрел в стекло, несмотря на то, что звук был прилично обработан, он узнал его. Его был Травкин
— Нормально.
— Удивительно, после таких операций, процент выживания равен тридцати. Видимо я совершенствуюсь. Скажи спасибо, что тебе не оторвало яйца, на них я практиковался мало.
— То-то тебя к бабам не тянет — он опустил голову, держать её было больно, да и бесполезно.
— Ты не расслабляйся, тут у определенных людей накопилось целая куча вопросов.
Дмитрий не ответил. Отвечать было, трудно, неудобно и больно, да и желание как таковое отсутствовало. Не говоря уже о том, что умные люди и сами всё поймут. Единственное что волновало и жгло, это странное перерождение внутренней пустоты, разрастающейся с ужасающей скоростью.
Источник этого явления был сух, черен и очень мал, олицетворяя выжатую душу, выпущенные соки которой, создали новые, пустые пространства. Это было прекрасным, удивительным моментом, позволяющим заметить, что его душа хоть и изменилась, но своей источниковой сути не поменяла.
Несколько забывшись, он не сразу заметил склонившееся лицо, приятные глаза которого обладали удивительным, уничтожающим взглядом. Это был Игорь. Его небольшой и широкий лоб морщился, а скулы были сжаты, видимо намечался серьёзный разговор.
— Привет. Я смотрю ты снова на поправку. Это хорошо.
— Стараюсь. Это ты весь цирк придумал?
— Цирк? Это ты о моей проверке так отзываешься?
— Да.
— Я. Но не всё так продумано как ты думаешь, я не знал что твоя девка жива. Такое даже я предсказать не в силах. Да и на побег ты раньше пошёл. Мозг твой иногда работает исправно. Кстати знаешь, я ведь до конца верил, что ты не поведешься на предложение Травкина. Одумаешься и вернешься к нам. Первый раз ладно, лоботомия, там, всё понятно. Мог не долечиться. Но потом. Это ж надо так всех подставить, а ведь мы с тобой не первый год дружим. Ты вообще понимал что делал?
— Да. Понимал.
— Хм. Тогда принимай последствия. Ты отстранен от всех операций. Единственное что ты можешь это найти приемника. Дальше мы либо стираем тебе память, либо скидываем в фильм. Последнее я лично для тебя выпросил.
— Спасибо. Значит, фильм я выбираю сам?
— Да.
— Тогда «Леон».
— Твоё право. Только с преемником не затягивай.
Когда Игорь вышел, Дмитрий посмотрел в зеркаор. За одни сутки он не сильно изменился, широки плечи, крепкие длинные руки, коротковатые ноги. Пропорции тела, отличались прежним, атлетическим строением, выгодно отличавшим еще в детстве, когда он только начинал заниматься спортом. Основные перемены были в лице, а точнее в глазах, серых, глубоко посаженных глазах.
Несколько дней назад, эти глаза, точно также отображали произошедшие, душевные перемены. Несколько дней назад эти перемены также отличались глубиной познания проблемы и острым желанием её исправить. Всё повторялось, с той лишь разницей, что в первом случае ими двигало маниакальное членовредительство, а во втором любовь. Дмитрий усмехнулся, маниакальное членовредительство и любовь, вот тот злополучный, судьбоносный союз, который положит конец, его несбывшейся, проникательской карьере.
Он закрыл глаза и попытался заснуть, но сон не шёл, его разум, все время тянуло на сложные, труднопереваемые мысли о потерянной любви. Увлекаемый внутренним потоком ностальгии, бедный мозг рисовал всё очень живописно, восстанавливая давние картины в мельчайших деталях. Они были разнообразны, неодинаковы, цепляясь между собой, посредством одной лишь Лило, получавшейся отменно на любой из них. Её шикарные, бархатные волосы, мягкий взгляд и загадочная улыбка, выходили очень естественно, словно она была рядом, на расстоянии вытянутой руки. Осознав, что сна как такого не получится, Дмитрий протер глаза, поднялся и сел, снова уставившись на зеркальное стекло.
— Выпустишь? — он подошел поближе и постучал по собственному отражению в зеркале, получилось смешно — Алё, там есть кто-нибудь?
— Что, любовь прошла? — ответил через громкоговоритель Ударов.
— Прошла, прошла, давай открывай.
— Ты уверен? Вдруг ты сейчас бросишься и перегрызешь мне горло?
— Идиот чёртов, открой дверь — Дмитрий стукнул кулаком по металлической обшивке — я не думаю, что ты не знаешь о недавнем разговоре с Плехановым.
— Мне кажется ты сейчас не в самом лучшем состоянии, очень нервничаешь, ругаешься, по предписанной мне инструкции, в таком случае я могу подождать с твоим освобождением.
— Открой мне двери.
— Скажи, пожалуйста.
— Пожалуйста.
— Другое дело — ответил Антон и стальная дверь, бесшумно отъехала в сторону.
— А вы Дмитрий фрукт — сузив большие глаза, заметил здоровяк — я то думал вы маньяк, а вы оказывается романтик.
— Слушай Ударов, отвали а.
— Отвалить? — Антон приподнялся на стуле и коротким боковым, отправил Дмитрия на пол — Строго говоря, я тебя не сторожу.
— Успокоился? — Дмитрий подвигал челюсть, челюсть хрустнула, но работать продолжала — это всё?
— Всё от тебя зависит.
— Какие же вы быки стандартные — но фразу докончить не получилось, Антон ударил снова и Дмитрий опять коснулся пола.
— Лучше тебе фильтровать словечки, дружище. Ты поступил неправильно.
— Не напрягай мозг, треснет.
— Слушай, может тебе понравилось? — Антон замахнулся для еще одного удара.
— Хватит — раздался тихий женский голос — Ему надо подышать свежим воздухом.
Диана была как всегда прекрасна. Привычный серый костюм, белая блузка и тонкие черные туфельки, только подчеркивали её мощь, сливая воедино внешнюю красоту и внутреннюю силу. Антон остановился. Дмитрий неловко поднялся, придерживаясь за столик, несмотря на средний размах и силу, удары неплохо потрясли мозжечок, расшатав и без того плохое равновесие.
— Вот, не успела занести — Дина протянула небольшой пакет — тут твоя одежда.
— Спасибо.
— Сюда не приходи, я сама тебя вызову.
— Хорошо.
— Тебе Игорь передал, что я хочу?
— Ты про замену?
— Да я про замену.
— Передал, как видишь.
— С тебя три-четыре месяца, полностью обучать не надо, главное чтобы психика была подходящей. Понял?
— Да.
— Ну и отлично, а теперь переодевайся и уходи.
— Ладно, ладно. Надеюсь, двери закрыть можно? Я вас стесняюсь.
Дмитрий распаковал пакет. Внутри была черная рубашка, сини джинсы, кроссовки и теплая, кожаная куртка с вязаной, черной шапочкой. Перевшись он вежливо поклонился и не говоря ни слова направился к выходу.
Когда он выбрался наружу, то первое что бросилось в глаза, это прекрасное, ярко освещенное солнцем утро. Ночной дождь придавал ему свежести и красок, подкрасив черный асфальт, большими зеркальными лужами. Острая схожесть с жизнью, была настолько явной, что подвальный гость, непонятно по какой причине расправил руки и вдохнул, спугнув проходящих мимо людей.
Дышалось легко. Утро окрыляло. Оно пыталось слить всё произошедшее в одну большую, чёрную яму, где уже покоились прошлые дела. Поначалу это получалось. Дмитрий действительно почувствовал кратковременное облегчение, но дойдя до дома, на него обрушился мощный ураган из печали и тоски, заставивший его присесть. Лавочка оказалась сырой, эта физическая неприятность помогла смыть всеобщее ликование и легкость, наделив их, подмоченной тяжестью.
Дмитрий вспомнил свою первую советскую мелодраму, он легко мог найти её на прокатных полках, среди старых поношенных фильмов. Он помнил каждый кадр, каждый миг, этого отечественного кино. Он, первым проник в советский кинематограф, влюбившись в него с первого раза, да и как в него не влюбиться, когда мощнейший коммунистический оптимизм, дающий постоянную, наркотическую эйфорию дарит такое ощущение счастья, что остаться в этом фильме, кажется самым лучшим решением. Конечно, печально, что советские фильмы больше не поощрялись, Диана быстро наложила табу на подобного рода путешествия..
Мимо шли люди. У них были свои, только им ведомые дела. Их лица выражали заботу, настороженность, радость. Они были очень разные, эти природные дети любви. Каждый из них был поистине уникальной частицей, частично повторяемой семейным генофондом. Смешное слово генофонд, оно так лихо объединяет миллионы людей, не гарантируя ни качество, ни подлинность, которые так важны при выборе любимой. А вот кино это может, новый фильм дает не только возможность повторной встречи, но и возможность встречи только с ней, одной единственной любовью. Только кино, дает гарантию повторной любви, не говоря уже о гуманной стороне этого вопроса.
О да, его Лило жива, даже не жива — она бессмертна, её не возможно уничтожить, простым человеческим оружием. В каждой купленной мелодраме, она как феникс будет возрождаться из прошлого пепла, схоронив в нём не только их прошлые воспоминания, но и печали. Чистая и непорочная, она снова известит мир о своём прибытии, подарив ему новые, приятные встречи. Никакой грусти, только один сплошной позитив.
Дмитрий поднялся. Его Лило жива и она требует нового внимания. Всё достаточно просто и решаемо, Игорь и Диана, великолепные начальники, четко определившие его дальнейшую судьбу. Благодаря им, он получит новую порцию счастья, столь необходимую для полноценной человеческой жизни. Дело за малым, найти преемника.