И вновь ночь опустилась на Блэкстоун. Тихая лунная ночь, пахнущая конюшней и серой. Я всегда любил ночь больше дня: в ней ощущалась какаю-то особая загадочность и свобода...
Гном накануне весь вечер слонялся по аллее и точил куском галечника свой топорик. Топорик он всегда носил под сюртуком за ремнём, а точил его, когда что-то замышлял. Я бы не позавидовал тому, кто попадётся ему под горячую руку! Силищи у него было немерено, как у всех горбатых, а кроме того, он заводился с пол-оборота! Рассказывали, как в прошлом году он зарубил взрослого волка в окрестностях блэкстоунского леса. Волк был голоден и, видимо, решил, что с таким карюзликом ему справиться – раз плюнуть! Ан нет! Этот малый не растерялся да так хряпнул зверя обухом по голове, что тот упал замертво. Думаете, после этого мальчик убежал, как сделал бы любой нормальный ребёнок?! Как бы ни так! Он не только не убежал, но и решил довести дело до конца. Заглянув в пасть волка и, убедившись, что тот мёртв, хозяйственный Гном притащил его во двор замка и все обитатели Блэкстоуна были очень довольны: во-первых – волчья шкура всегда ценилась, а во-вторых – свежая звериная тушка пришлась как нельзя кстати вечно голодной гиене.
Но, в сущности, мой приятель был добрым малым, порою даже жалостливым и попусту никогда не задирался.
Дождавшись, когда его подвыпивший отец захрапит в каморке, Гном поднялся ко мне.
– Ну что, сэр, выступаем? – в нетерпении переминался он в дверях моих покоев с верёвкой на плече. Где-то на уровне его засаленных коленей с верёвки угрожающе свисал увесистый крюк. Несмотря на малый рост, вид у Гнома был внушительным. Любой незнакомец бы вздрогнул, столкнувшись с ним в тёмном переулке. Хотя, если бы не горб, этого храбреца можно было бы назвать прекрасным: вьющиеся до плеч волосы, большие серые глаза, правильный прямой нос... Лицом он был похож на херувима, но всё портил торчавший горб, наградивший его уродливой приземистостью, сутулостью и короткими ногами, причём, ноги были достаточно кривыми, чтобы этого не замечать. При рождении его нарекли Кристофером, но никто его так не звал. Многие в Блэкстоуне даже не знали его имени. Все привыкли к короткому прозвищу, которое очень ему подходило. По крайней мере, я бы не смог представить настоящего гнома в другом обличье. Единственное, чего ему не хватало для полного сходства, это бороды! Впрочем, борода – дело наживное.
Убедившись, что в замке тихо, мы выскользнули во двор и, как вчера, вынесли с конюшни лестницу. Мы тащили её под покровом ночи, стараясь не задеть каменные колонны у входа и не наделать шума. Две наши собаки приветливо виляли хвостами, провожая нас до ступеней. Они не зашумели и не залаяли, в отличие от мерзкой гиены, которая нынче особо неистовствовала. Эта тварь, как всегда, учуяла нас, и со скрежетом принялась грызть железную клетку, нервируя лошадей. Её истеричный хохот вместе с лошадиным храпом разносились на всю округу, и мы опасались, что этот шум разбудит мою полоумную тётушку, которая страдала бессонницей и сама нередко слонялась по замку, ища к кому бы прицепиться.
– Я убью эту тварь! – ворчал вполголоса Гном. – Если старая леди проснётся, нам конец! Она растрезвонит об этом на весь Блэкстоун и не упустит случая приукрасить увиденное отсебятиной!
На наше счастье, в рыцарском зале никого не было. Старик-слуга, видимо, совсем недавно ушёл спать, потому что в камине ещё тлели угли, а рыцари, включая моего отца, ещё с утра ускакали в Колчестер по своим делам.
Догорающий на стене факел уже не давал света, а только коптил. Но я предусмотрительно припрятал в нише пару самодельных. Они нам были необходимы для дела.
Оглядевшись, мы потихоньку установили лестницу у стены, и Гном тут же полез по ней...
Он остановился на последней ступеньке. До отверстия у потолка было ещё далеко, и он достал из-за пазухи верёвку с привязанным к её концу крючком. Один бросок, и крюк впился в крепкую потолочную балку. Гном подёргал её для надёжности и тут же повис в воздухе, пытаясь упереться в стену короткими ногами. Несколько правильных движений, и фалды его сюртука мелькнули, скрываясь в чёрном отверстии у потолка. Я тоже поднялся и подал ему факелы, а затем вскарабкался в дыру тем же манером.
Первым делом был зажжён один из факелов.
Мы стояли посреди огромного помещения с множественными деревянными перекрытиями над головой. Всё пространство было разделено на части несколькими широкими столбами каминных труб. Я водил факелом, освещая валявшуюся на полу рухлядь, вроде щётки трубочиста и заскорузлых сапог, но ничего похожего на сундук или коробку из-под шляпы, где можно было спрятать пергамент, не было.
Как нам сразу не пришло в голову, что отыскать эту бумажку среди всякой домашней дребедени будет потруднее, чем забраться сюда?!
Я пробрался за один из каминных столбов и заметил там что-то тёмное. Приблизившись, мы обнаружили в стене глубокую нишу, а в ней крутые ступени наверх.
– Ого! – обрадовался Гном. – Да это же вход в Мёртвую башню!
Но едва я занёс ногу, чтобы начать подъём, снизу послышался шум.
В мгновение ока мы снова оказались у отверстия в стене и осторожно выглянули.
– Беренджер... – плачущим голосом взывал кто-то из рыцарского зала. – Беренджер... Это вы, сэр?
У меня мурашки поползли по спине. Я узнал голос своей истеричной тётушки Розалинды. Ничего не могло быть хуже этого! Ведь, обнаружив нас, она не упустит случая доложить об этом своим племянникам – моему отцу и дядькам. С тех пор, как два года назад умер её муж, она стала по ночам бродить по замку. Старуха была уверена, что призрак её Беренджера до сих пор обитает в стенах Блэкстоуна. Он ей мерещился повсюду:
– Беренджер... Подайте знак... – не унималась она и принялась скорбно подвывать.
Не успел я что-то сообразить, как Гном прикрыл рот ладонью и зарычал гробовым голосом:
– Ду-у-ушно мне, мэм... Ду-у-ушно...
Несмотря на свой юный возраст, он обладал почти мужским тембром и мог вполне сносно изобразить взрослого мужчину.
Через мгновение я услыхал, как старушка вскрикнула, и при этом раздался такой звук, будто бы опрокинулся обеденный стол. Мы снова выглянули и увидели на полу тело тётушки. Она лежала и не шевелилась.
– Надо спасать шкуры! – бросился первым вниз Гном.
За ним я. Мне ещё пришлось задержаться на лестнице, потому что я не мог сразу выдернуть застрявший в потолочной балке крюк. Но от страха чего не сделаешь, тем более, что где-то рядом послышались шаркающие шаги ключницы. Эта особа была ничем не лучше тётушки, а, может, даже и зловредней.
Но через пять минут в рыцарском зале не было ни нас, ни лестницы!
– Хорошо, что мы успели убраться до того как мадам очнётся и кто-нибудь прибежит... – тушил Гном факел в луже.
– Как ты думаешь, она не умерла?
– Нет, сэр! Женщины живучи, как кошки! Даже старухи.
Целую ночь бродили мы вокруг стен замка, осматривая снизу его башни и чердаки, после чего пришли к выводу, что попасть в помещение над рыцарским залом можно не только изнутри, но и снаружи – через бойницу в соседней башне.
– Мы влезем туда по оконным решёткам. – шурился Гном, примеряясь, с какого окна начать. – Надоело уже таскаться с этой лестницей, будь она проклята!
В его глазах отражалась луна.
– Только не сегодня, Гном. Скоро будет светать.
И он согласился со мной, тем более, что снова начал сгущаться выползающий откуда-то из травы туман, а темнеющие в аллее деревья стали бледнеть и расплываться, пока не превратились в бесформенные пятна...
http://www.proza.ru/2018/01/29/2252