Глинтвейн

Ирина Анди
                Предупреждение! В рассказе содержатся сцены курения.

  Желание выпить глинтвейна преследовало ее уже пару месяцев.  Как такое простое удовольствие, а Липа умела варить отличный глинтвейн, до сих пор нельзя было осуществить, было, не иначе, роковым стечением обстоятельств или рассеянности, одолевавшей в последнее время. Хорошо, что коллеги не догадывались пока, искренне считая, что Липа и рассеянность несовместимы. Она всегда была собрана, решительна, умела быстро и безжалостно принимать решения. А уж по части разгребать авгиевы конюшни, успешно загаженные мудрейшим  руководством, или капризы заказчиков – тут ей не было равных.

  «Ах, да, глинтвейн. Надо будет вот прямо сегодня зайти после работы в супермаркет и выбрать бутылочку вина. Гамэ бы хотелось, на худой конец куплю Вранац или какое-нибудь каберне...» - размышления Липы прервало приглашение секретаря на совещание.
  После планерки планы о приобретении вина выветрились напрочь, сотрудники выскочили из кабинета директора, как коты после драки – взъерошенные и шипящие.

  Липа решила выйти на улицу. Не то, чтобы она курила, но дорогие сигареты всегда держала в столе для таких случаев. Они давно бросили на пару с мужем, собравшись завести ребенка. Сына родили, а потом и не вернулись к дурной привычке. Вернее только муж, тихо умерев во сне почти два года назад.
  Вздохнув, Липа вставила наушник и включила музыку. Одна сигарета – один трек. Пусть сегодня это будет Том Йорк...

  Ага, а вот и «свет очей» нарисовался. «Это я удачно вышла», - подумала женщина, приосанившись и заправив прядку волос за ухо.
  Светом Липиных очей был мужчина средних лет, работавший в соседнем офисе, только  что подъехавший на машине. Возможно, он работал торговым представителем, занимаясь продвижением и продажей, потому как сама фирмочка была местным дилером крупной голландской полиграфической компании. Где-то раз в неделю к ним приходила роскошная фура, и грузчики долго затаскивали в склад, а по совместительству гараж, коробки, упакованные в дорогой картон.

  Липа засматривалась на мужчину уже года три, с тех пор, как ее контора переехала в это здание, заняв весь второй этаж и часть первого. Собственно вторую половину и занимала фирма «Света». Да, она не знала его имени, но ей нравилось называть так. Предмет ее интереса, на придирчивый взгляд со стороны, был совершенно обычным мужчиной. Но, только не для Липы. Настолько ей нравились его средний рост, худощавая фигура, пепельные волосы с красивой сединой, всегда коротко, но стильно подстриженные. Уж она в этом знала толк. Но, самым главным, от чего ей было труднее всего отвести взгляд, были серо-зеленые глаза и резкий разрез рта, будто прочерченный твердой рукой...

  Когда им, иногда, удавалось поздороваться, его губы всегда оставались практически неподвижны, только чуть вздрагивали уголки, а вот взгляд  удивительным образом теплел, в глубине зрачков появлялись искорки, меняя серый цвет радужки на приглушенно-зеленый. И Липа всегда старалась не упустить этот момент, вспыхивая внутренним румянцем. По крайней мере, она надеялась, что щеки остаются такими же бесстрастно бледными, как обычно. Мужчина, выходя из машины или спускаясь с крыльца, тоже всегда оглядывался по сторонам. «И ничего он меня не высматривает», - пыталась гасить необоснованные фантазии Липа. Получалось, правда, не очень.

  Причем, если мужчина говорил «добрый день», то Липа отвечала «здравствуйте», и наоборот. Почему ей всегда хотелось сказать другое приветствие, она не знала. Может, пыталась таким нехитрым способом создать иллюзию диалога? Ведь каждый раз ей хотелось добавить что-нибудь, вроде: «Смотрите, какое сегодня красивое небо!» Или спросить, как дела... Но ни разу так и не спросила. Впрочем, пару раз они «беседовали», если это можно так назвать. Первый раз это случилось месяца через три после смерти мужа. И, как-то все совпало в один момент. Осознание одиночества, полученное сыном приглашение на учебу в зарубежную магистратуру или наоравший на нее в тот день директор, просто чтобы спустить пар.

  Тогда Липе, впервые за двадцать лет, захотелось закурить. Попросив сигарету у главного инженера, она выскочила на улицу и, спрятавшись за угол, горько заплакала. Очнулась, когда кто-то протянул ей пачку носовых платков. Подняв покрасневшие глаза, Липа с ужасом увидела их соседа, поняв, что своей рыдающей тушкой напрочь перекрыла ворота склада, даже не заметив подъехавшую машину. Мужчина молча стоял рядом, пока Липа пыталась привести свое лицо хоть в какой-то порядок. Когда она робко протянула ему оставшиеся салфетки, он жестом остановил ее и твердо сказал: «Все наладится. Вот увидите»...

  Второй «разговор» касался, собственно паники, поднятой Липой, когда ураганным ветром свалило ветку на  машину соседей. Мужчины поблагодарили ее, переставив свои автомобили подальше от аварийного дерева. А «Свет» сказал, что она молодчина, ибо машина служебная и пришлось бы нудно отписываться о причинах повреждений. Или что-то такое, Липа и не поняла толком, смущаясь и радуясь, как девица малолетняя, что ее удостоили внимания. Потом она обругала себя идиоткой, что не сумела поддержать непринужденную беседу, пробурчав нечто невразумительное...

  Пока она занималась самокопанием, зазвонил мобильный телефон, прервав композицию, звучащую в наушниках. Отвлекшись на деловой звонок, она пропустила момент отъезда ее «свет» сел в машину и отъехал.
  Окончательно расстроиться ей не дал телефонный разговор, да и напряженный рабочий процесс не особо способствовал лирике.

  Через пару часиков, втянувшись в нуднейшую проверку чертежей, Липа вспомнила про свою глинтвейновую мечту: « На Новый год и сварю. В конце концов, уже через неделю будет, вот и повод выпить культурно. Так, что там еще не хватает, кроме вина. Корица есть, гвоздика, кардамон, душистый горошек есть, лимоны, апельсины есть. Ох, бадьяна нет! Надо будет в лавку специй на рынке заскочить. Интересно, она еще существует? Когда же я там была последний раз. Наверно, еще с Пашей...»

  День пронесся своим чередом, лишь к обычной путанице мыслей, состоящей из работы и житейских размышлений, добавилась не проходящая горечь от того, что упустила она свой шанс поздороваться с соседом, не получила дозу его искорок в глазах, не смогла в очередной раз рискнуть и заговорить с ним нормально. Да, хотя бы и в лоб спросить: «Вы выпьете со мной кофе?»

  Помнится, раньше она могла так сделать совершенно спокойно.  А что теперь изменилось, почему нет, почему? Они же взрослые люди, похоже, ровесники, явно приятные друг другу. Даже оба свободны от браков, да-да, Липа случайно слышала подколку их единственной девушки-сотрудницы, мол, - «тебе спешить некуда, живешь один в свое удовольствие». Или ее пугает собственный возраст - уже за сорок, со всеми вытекающими, хотя она вполне приятная и ухоженная женщина. Может ему, по нашему менталитету, нравятся дамы помладше...

  «Не спросишь, не узнаешь, дурища. Спроси и перестань мучить себя. Ну, услышишь ты вежливую отговорку, не смертельно. Зато расставишь все точки и забудешь», - внутренний голос под конец дня довел Липу до потрескивания в висках. А тут еще, подвозящий ее по пути домой коллега, предупредил, что сегодня не сможет.

  Липа вышла из офиса на полчаса позже окончания работы. Что бы уж наверняка застать соседский офис закрытым. У них редко кто задерживался после семнадцати, в отличие от ее работы. Разозлившись на незадавшийся день, а может на саму себя окончательно, она достала пачку сигарет, решив выкурить из вредности еще одну. Вдруг в вечерней тишине раздался характерный грохот опускающихся металлических жалюзи. Резко обернувшись на звук, она увидела своего неуловимого «Света», сбегающего по ступенькам в ее сторону. Липа, отбросив сигарету, решительно шагнула навстречу. Чуть не столкнувшись на середине короткого отрезка тротуара между входами, оба выпалили: «Добрый вечер!»
  И рассмеялись от такой синхронности. Липа, впервые увидев его настоящую улыбку, рискнула, - Вы...
  Одновременно, перебив на первой букве, мужчина торопливо выпалил, - Не хотите ли выпить со мной глинтвейна? По-моему это самый подходящий напиток, как для дождливого декабря, так и для первого свидания, - опомнившись, он добавил, - Простите, я Вас перебил. Что Вы хотели сказать?
- То же самое, ну почти...
- Я забыл представиться. Святослав.
- Ли-па, - запнувшись в двух слогах прошептала она, - Значит, Свет, глинтвейн и свидание?! Ох, поверить не могу, что я это сказала вслух.
- Именно так! Совершенно чудесное имя - Липа. Вы как будто знали, меня в детстве родители так и звали, - Святослав смотрел на нее так мягко и тепло, что Липа часто-часто заморгала, в попытке утишить набежавшие предательские слезы. От заполнявшего ее ощущения счастья, от того, что жизнь еще не окончена, и, наверно, что мечта о глинтвейне осуществится самым необычным и приятным образом, хотя, если честно, это было уже совершенно неважно.

  Она бы согласилась выпить с этим человеком даже ненавидимый ею зеленый чай...