Любовь, длиною в век. Повесть. Главы 1 и 2

Галина Третьякова Николаева
   1.Правнук Антошка
-Бабушка! А что такое век?- спросил бабу Тоню десятилетний внук.
-Век - это сто лет.
-Это совсем немного. Я прожил уже десять лет.  И ещё нужно девять раз столько же прожить? Бабушка, а вот те сто лет, которые ты прожила, это и есть история?  Ты видела царя или   мамонтов или, например,  Минина и Пожарского?
-О  дорогой мой, какая каша у тебя в голове!- засмеялась она. - Какие там  мамонты и Минин с Пожарским? Этого я конечно же не видела. Да  и не сто лет мне. За сто лет может смениться  четыре или пять поколений. Может быть несколько войн, многое может измениться в жизни страны, может появиться новая техника, новые открытия.
-А  войну ты  помнишь? Нам в школе рассказывали, как Суворов через Альпы шёл.
- Вот уж точно у тебя в голове всё перемешалось.
      Бабушка Тоня закрыла глаза, подумала, тяжело вздохнула.
- Век - это очень много. В каждом веке были свои войны, подвиги, жили люди, которые оставили свой след в истории.  Ты даже некоторых из них знаешь. О них книги, былины, стихи, фильмы, о них в  учебниках истории пишут. Но в основном миллионы людей, которые проживут положенное им судьбой,  уходят в мир иной, оставив след только в сердцах близких родственников. Да и то не всегда.
     Мне кажется,  о каждом человеке  должны помнить их родные –из поколения в поколения  рассказывать о их жизни, о любви, об участии  их  в основных исторических событиях страны, вспоминать,  поминать в родительские дни. Есть   семьи у моих знакомых, где всё спокойно и гладко, а на   нашу семью свалились все несчастья, какие только были в двадцатом веке.  Жизнь нашей семьи, наша родословная, пять поколений - это и есть история двадцатого века. Почти на всех на нас - печать  исторических событий.
-Бабушка, ты мне расскажешь?
«Наверное нужно рассказать,- подумала пожилая женщина. - Пусть хоть кто-то  знает  свою родословную и то, что пришлось пережить моим родителям и бабушке с дедушкой.  Сыновьям никогда не рассказывала. Не те времена были. Слишком уж всё переплелось в нашей родне. Внуки не спрашивали. Не интересно было. Там уже всю историю перекрутили и переиначили. Книг начитались. Считали, что знают больше  того, через что прошли их предки. И вот правнук  интересуется…  сам  спросил. Новое поколение.»
-Антоша, наша с тобой родословная  известна мне ровно от столетней давности. От моей прабабушки Еремеевой Ульяны Ильиничны и моего прадедушки  Еремеева Прохора Еремеевича. Большая любовь у них была. Через всё прошли, но  никто не смог их разлучить. Вот от их любви и род наш пошёл.  Родился у них мой отец – Роман Прохорович  Еремеев, потом я, твоя прабабушка,  Антонина Романовна Еремеева.  Четвёртое поколение - мои сыновья Еремеев Павел Прохорович и  Роман Данилович.  А в семьдесят восьмом  году родился твой папа  - мой внук, опять же Еремеев. Прохор. В честь прадеда назвали.  А ты, получается  - мне правнук.
-И тоже  Еремеев, - засмеялся  Антошка.
- Моя  бабушка  родилась в 1900 году, ровно через сто лет ты родился. Разменяла двадцатый век. Ты  разменял двадцать первый  век . Родился в двухтысячном году. Что ждёт тебя,  твоих детей, внуков и правнуков в этом,  двадцать первом веке?
    А в двадцатом с нами вот что было:  бабушка  родилась в богатой семье,  а дедушка в бедной.
-Бабушка, ты рассказывай интересно. А то как будто  Марья Ивановна в школе. Так неинтересно слушать. Ты же про любовь хотела…
      Бабушка Тоня призадумалась, словно вспоминая то, что слышала от  родителей, от тёток, от бабушки с дедушкой,  что пришлось пережить самой в то суровое время двадцатого века.
               
                2. Весёлая  Масленица

           Ульянка с нетерпением ждала Масленицу. Она с детства любила этот праздник. Главной забавой были огромные ледяные горы высотой до десяти метров. Обычно горы строили на пустыре между Селяниновой  и  Лежнёвкой. Горки эти начинали строить ещё на Рождественские святки. Игрища были и забавы. Вся молодёжь и ребятишки сбегались  веселиться. А в Масленицу вокруг  горок  ставились качели, карусели и балаганы.  Иногда ребята постарше, и даже женатые молодые мужики, устраивали    кулачные бои или  штурм снежного городка. Штурмовали конные всадники. Защитники могли обороняться снежками, стегать лошадей прутьями, отпихиваться мётлами. Запрещалось стегать лошадей по глазам и губам, а также бить их палками и бросать в них большими комьями снега. Нападающие стремились ворваться на снежную крепость. Весело было на Масленицу.
         Селяниновцы и Лежнёвцы жили дружно. Все праздники вместе. Женихи искали в соседней деревне невест, а невесты женихов, свадьбы играли, ребятишек крестили, в гости к сватам ездили в Масленичную неделю, а зятья к тёщам на блины. А вечером, после Масленицы устраивали ужин в семейном кругу, так как с понедельника наступал Великий пост. Ели в основном молочные продукты.
          Всё мирно и спокойно, пока на праздники не приезжали Демьяновцы.  Демьяновка - деревня по другую сторону  Лежнёвки. Почти рядом.  Но, говорят, исстари  никто с ними  не дружил. Девок оттуда не сватали и своих туда не отпускали. Но, уж, не дай бог, если какие молодые, переступали эту черту - не свадьба будет, а кровопролитие.  И   в праздники…  Как только  кто-то крикнет:
-Демьяновцы едут! - тут же собираются лежнёвцы кто с вилами, кто с лопатами, а кто и с дробовиком… Ещё и в Селянинову гонца отправят –помощь звать.
         А в прошлую Масленицу  явились Демьяновцы! На конях! Ворвались  галопом  всадники. В это время  был  штурм снежной крепости. Защитники не поняли, что случилось. Демьяновцы атаковали, а наверху могли обороняться только  снежками. Нападающие стремились ворваться в крепость. Их становилось всё больше. Ну не стегать же  лошадей, не бить их палками и  большими комьями?
-Бей их! Это демьяновцы! – заорал Никита  Пеньков.
В ход пошли  палки, комья и всё, что попадало под руки.
А снизу  уже сталкивали Демьяновцев с лошадей, хлестали их нагайками и  хлыстами. Гости капитулировали и  поскакали в сторону своей деревни.
            Ульянка увидела, как   за  снежной  горой столпилась толпа.
-Кого-то бьют что ли? Побежали, посмотрим!- схватила Ульянка  за руку подружку Дуняшу Пенькову.
 Там всё перемешалось - кто кого бил - непонятно.
     А в это время, на лошади,  подскочил староста   Игнат  Пантелеевич. Хлестнул плёткой по первому,  попавшемуся из кучи малы,  парню:
-А ну расступись! – закричал он, - я кому сказал - расступись! Кровопролития захотели? Тюрьмы захотели? - Парни врассыпную разбежались в стороны.
             Ульянка  увидела уткнувшегося в снег  парня. Изорван тулуп и шапка в клочья. Девушка склонилась над ним.  Парень тихонько поднял голову - губа разбита, на лице кровь. Глаза их встретились! Его глаза пронзили девушку насквозь. Ей показались они родными и милыми, как будто видела она их каждый день.
-Дуня, помоги мне его поднять! - крикнула она подружке.
-Ничего, сам встану, – пробурчал парень. Но Ульянка продолжала поддерживать его за руку. Потом вытащила из кармана носовой платок и протянула парню.
-На,  утрись.
-Хорошая ты девочка, - улыбнулся парень белозубой улыбкой.  - Давай подрастай. Сватов пришлю.
В это время  староста  подвёл парню его коня.
-На, держи, парень! Да не появляйтесь здесь боле. На драку нарываетесь?
-Да нет, Игнат Пантелеевич, мы же праздновать ехали. Что нам делить? Невест хотели присмотреть, - засмеялся парень. - Вон у вас какие красавицы.
-Улька - то? Эта красавица, паря,  тебе не по зубам. Давай поезжай.
Ульянка вместе с Дуняшей долго ещё смотрела ему вслед.
-Какие-то у них в Демьяновке парни недружные. Наши бы никогда не бросили своего. А эти ускакали. А если бы его здесь убили?
-Ты бы спасла, - засмеялась Дуняша. -  Смотри, он на тебя глаз положил.
Ульянка  подхватила охапку снега и бросила в подругу.
-Скажешь тоже! Глаз!
-Ты тоже влюбилась! Влюбилась! - закричала Дуняша, убегая от неё и показывая подруге язык. –Жених и невеста! Женихи невеста!
            У Ульянки испортилось настроение. То ли от того, что с подружкой поссорились…, то ли от того, что тот парень уехал…, то ли от того, что избили его…. А может ещё есть причина? Не знает Ульянка. Но глаза его долго вспоминала - карие, с поволокою. И чёрные - чёрные ресницы. А взгляд как будто  ласкает и успокаивает.  «Красивый! -  думала она. - Смотри-ка,  сватать приедет! Да кто  же меня замуж отдаст? Мне всего - то шестнадцать. А он уже взрослый! »
            Прошёл год. Ульянка с особой тщательностью готовилась к Масленице.  Запросила у тятеньки красивый  яркий платок. Маменька обшила тужурку  соболиным мехом.  Никто не знал, к чему Ульянка так снаряжалась.
-Невеста уже,  -  вздыхала маменька.
-Как время бежит! Давно ли,  Настасья, ты такой была? –поддакивал ей тятенька.
          Лишь подруга Дуняша Пенькова догадывалась. Но молчала. Знала - с Ульянкой не пошутишь. Она в прошлом году два месяца не разговаривала, когда Дуняша  её поддразнила с тем парнем, с Демьяновки.
Как-то раз заикнулась:
-Ульянка, тебе братья - то ничего не говорили?
-А что?
-Мне Никита сказал, что все парни дробовики готовят на Масленицу. Мол, ждём гостей. В прошлом году принесла нелёгкая, нынче опять появятся. Думают, что за Прохора Еремеева будут мстить.
-А кто Прохор?
-Так видимо тот парень, которого они били. Помнишь, ты ещё ему платок свой отдала?
-Да не помню ничего, - ответила Ульянка и отвернулась. - Подумаешь, платок… У меня таких целая стопка дома. Не обедняла.
И перевела разговор на другое.
«Так значит его Прохор зовут!»- сказала она сама себе. Весь год стеснялась кого-либо спросить об этом. Вдруг что подумают! Но отцу рассказала о дробовиках. Отец устроил огромный нагоняй сыновьям Стёпке и  Гришке. Старосте Игнату Пантелеевичу сообщил. Что тут творилось!
            «Откуда узнали старики?» - шептались парни. Но замысел свой решили оставить. Не дай бог что случится, да ещё старосту ослушались – острог верный будет. Решили - будь что будет! Может и  побоятся демьяновцы прикатить. У них, говорят, нынче свои горки настроены,  под пятнадцать метров высотой.