Материк – это вожделенное слово, будоражащее всех северян, мечта, которую ждут два-три года, обязательное условие, дающее право бесплатного проезда туда и обратно. А потом – Москва, Сочи, Турция – гуляй, Вася! Для того, чтобы заслужить этот «рай», нужно пахать без права перехода на другую работу, зарабатывая надбавки бонусы, и из кожи вон – 300 рэ прямых, чтобы ни в чём себе не отказывать – два-три месяца в отпуске! И вот, с этим покончено! Принято непростое решение – бежать навсегда, изменить этому прекрасному краю, который дал мне железную хватку выживания и веру в доброту и порядочность, ни взирая на то, что человека всегда преследует «зло» и жестокость!
Самолёт ИЛ-62, восемь часов полёта – и ты в чужом для тебя мире, где всё нужно начинать сначала. Без друзей, жилья и очень смутным представлением дальнейшей жизни. В аэропорт провожали ошарашенные таким неожиданным решением друзья, и, как ни странно, бывшие мужья и жёны. Все много пили, плакали, дошло даже до песен и плясок.
Москва встретила проливным дождём! Родные Татьяны – брат Женя и папа, подкатили на новом «Жигулёнке» шестой модели. То, что произошло дальше, стало самыми страшными воспоминаниями нашей семьи!
До Воронежа добрались под утро. Перед самым домом закончилось горючее. Встали на обочине голосовать с канистрой в руках. Таня с детьми спали на заднем сидении. Нашёлся добрый человек, остановился УАЗик-буханка, поставил машину перед нами, дал горючее. Мы с отцом суетились вокруг машины, рассчитывались за горючее, и в это мгновение (даже по прошествии десятков лет мурашки идут по коже и перехватывает дыхание) как взрыв – яркий ослепляющий свет, и в одно мгновение сзади на большой скорости врезается, как нам тогда показалось – «танк!». От такого сильного удара наш «Жигуль» влетает в стоящую впереди машину и складывается пополам в «шалаш». В машине в это время находилась моя любимая и единственная семья: Таня и мои горошки – Юля и Анечка.
Сразу было понятно, что после такого удара в машине никто не уцелел!
Увидев эту страшную «картину», я упал на колени, показалось, что сердце в моей груди разорвалось. На какое-то мгновение потерял сознание. Мне показалось, что я страшно кричал, но на самом деле – в горле стоял комок, весь организм начал дрожать и никак не слушался разума.
В молитве обращения к Богу есть такие слова: «Прости мне, Господи, мои грехи, вольные и невольные». Тут же в голове: «За что? Какие такие страшные грехи я совершил, чтобы ты позволил отнять у меня самое дорогое? В своей жизни я несколько раз стоял на краю пропасти, но ты отводил меня он неё. Почему сейчас?»
Уже как в бреду начал с собой разговаривать: «Папы нет, мамы тоже. Любимой Танюшки, моей умненькой Юлии, цветочка моего маленького Анечки – никого».
Зачем я теперь, с кем, куда и ради чего?
Ещё помню ощущение, что вокруг меня кромешная тьма и звенящая тишина.
И вот в этой тишине я слышу тихий, вперемешку со стоном голос:
– Юра…а! Юра…а! Где вы?
В какое-то мгновение мне показалось, что я сошёл с ума, и это – уже последствия. И через какое-то мгновение опять:
– Юра…а, папа…а?
И тут же я подумал: «Не может быть! В этой искорёженной груде металла?»
Снова отчётливо, уже с плачем:
– Мы живы, мы живы!
Вся дорога была усеяна разорванными частями машины, вокруг валялись чемоданы, разлетевшиеся с верхнего багажника. Я попытался было подняться, да не тут-то было, на руках и ногах – тяжёлые «гири», оторвать ноги не могу. Опять – истошный крик вперемежку с плачем! И тут я понял: это не «видение», изо всех сил поднялся и кинулся к груде металла. Подбежав, увидел такую картину: двигатель вошёл в салон, багажник полностью сплющен, вырванные колёса торчали в разные стороны. На заднем сидении Татьяна, по вискам у неё стекает кровь, голову сдавливает согнувшаяся пополам крыша, на руках прижатая к груди Анечка. Юля лежит у мамы на коленях, ноги прижали сидения вошедшим в салон двигателем. Тут уже подбежал и отец. Увидев нас, они начали сильно плакать – то ли от радости, то ли от боли. Батя тоже дрожащим голосом причитал:
– Да что же это, да что же – беда-то какая!
Начали суетно вытаскивать их из машины – вначале Юлю, потом, очень осторожно, Анечку, и уже последней, с окровавленной головой, Татьяну. Помню, радости не было предела, я начал плакать взахлёб, как ребёнок! Целовал им ножки, ручки, глаза – и чувствовал себя самым счастливым грешником на земле! Анечка не плакала – только моргала своими чёрными глазками и улыбалась! Мы с отцом начали их тихонько ощупывать, проверяя, нет ли переломов? И снова бесконечно целовались и обнимались.
Уже начали съезжаться машины, люди выбегали и предлагали свою помощь, а мы никого и ничего не слышали, присели на корточки, свернулись в калачик и плакали от радости, что мы снова вместе на этом свете!
Потом, когда опомнились, с тестем Николаем начали искать «убийцу» – он пропал в лесополосе. Нашли, оказалось – пьяный в дугу верзила. Он хоть и был изрядно пьян, но стал даже бросаться на нас. Ну, мы, конечно, да простит нас Господь, начали его «дубасить», отец так вошёл в раж, что мне пришлось его отрывать от этого ублюдка со словами: «Он нам нужен живой, чтобы за всё ответить сполна, а то забьём, и будут судить нас вместо этого шакала!»
Позже, когда приехали скорая, ГАИ, – удивлялись, как там вообще можно было выжить? Служивый всё вымерял, фотографировал и, недоумевая, спрашивал: «Что, действительно, все целы? Не могу поверить!»
Дело в том, что мы с севера везли коллекцию старинных икон, доставшуюся мне по наследству. По прилёту в Москву мы упаковали их в задний багажник, одна к другой в стопку. При тщательном осмотре майор ГАИ сразу вынес свой вердикт: «Их спасли иконы, они приняли всю мощь удара на себя – при этом рассыпавшись в порошок».
Потом из тех кусочков, что сохранились, я собрал эти сокровища нашей семьи, и они, израненные, вот уже многие годы защищают наш дружный очаг.
Вот так: Боженька в очередной раз спас не только меня, а всю мою семью! С тех пор, выходя из дома, я читаю свою молитву и благодарю Господа за то, что он услышал меня, и прошу уберечь моих девчонок от самого страшного в жизни!!! А остальные передряги только закаляют человека, и от них никуда не денешься. Как говорит наша мама, «Полностью счастливыми могут быть только «безумные». А она-то, медик, связанный с психиатрией, знает это наверняка!
Прошло какое-то время. Мы начали обживаться в этом неприветливом городе. Правда, пока в гостях, в надежде на то, что будем строить себе жильё. Потратили много денег на ненужную нам пока мебель и ещё разную дребедень, правда, купили в то время предел мечтаний – авто «Audi 80»!
Прошёл слух, что в город на гастроли приезжает «атаман» Михаил Шуфутинский. Мы с ним не виделись почти двадцать лет. Я через «заднее крыльцо» достал билеты на концерт. И вот, на сцене – тот же Миша – только грузный, возмужавший, элегантный дядя! В антракте я пробрался к нему в гримёрку. Увидев меня, он воскликнул:
– Юра, ты здесь? Каким образом? Я слышал – ты в Ленинграде?
Обнялись, в двух словах обменялись впечатлениями и решили после концерта посидеть у нас дома. Позвонили тёще, она быстро сварганила стол. Засиделись почти до утра, много пили, вспоминали нашу молодость, друзей и знакомых. В процессе разговора он обмолвился, что скоро едет на гастроли в наш Магадан! Предложил поехать вместе с ним. Так и сделали – пролетели вихрем по столице Колымы, получили море добрых впечатлений, но оба сделали вывод, что мы своё в этом прекрасном краю отплясали!