Православный.
Рассказ основан на реальных событиях и посвящается памяти всех убиенных и погибших на Кавказской войне вне зависимости от веры и национальности. И тем кто пережил потерю близких.
Глава первая. Мама.
Зимний день короток, как клюв у воробья. А в горах и закат наступает так же стремительно, как взмах шашки джигита.
Старенькая, грязная темно- зеленая Нива, надрывно ревя двигателем, не спеша, вползала в казачью станицу.
В машине ехали двое.
Пожилая женщина - горянка Айшат и ее старший сын Хусейн.
Возвращались с перевала – отвозили работникам продукты питания. Скоро снег полностью засыплет все вокруг и закроет перевалы и горные тропы, и на долгие зимние месяца пастушья кошара станет доступна лишь для всадника на крепком коне. Легендарной карачаевской горной лошадке.
В зимнем прозрачном небе взошла красавица луна и миллиарды звезд, освещая пейзаж предгорий Большого Кавказского хребта. Дымки над казачьими домами белесыми столбами поднимались вверх, ветра не было. Было тихо, лишь горная река грозно шумела, вырвавшись на равнину.
« - Сынок, остановись у остановки, возьми Тамару Никифоровну, довезем ее. Видно, в храм на службу торопится, сегодня у христиан большой праздник – Святки. Начинается – Рождественский сочельник».
Тамара Никифоровна крепкая еще женщина, сразу заполнила весь объем заднего сидения тесного салона машины.
Радостно поздоровавшись, поздравила с праздником, весело балагурила – « Вот в Храм иду на богослужение, отужинали с дедом. Только кутья и взвар.
А дед и уснул за столом. Трижды в сенцы выходил. Он там бутылку с самогоном запрятал. Вот и иду пешком. Спасибо Вам - подвезли».
В станице, основанной казаками лет двести назад, никогда не было тех уродливых явлений, что характерны в больших городах.
Она как бы была поделена на две больших территории.
Места компактного проживания казаков и мусульман. Которые вернулись в конце пятидесятых годов из ссылки далеких Киргизии и Казахстана. Из депортации. Их народа.
В свои высокогорные аулы не вернулся никто.
Да и по существу возвращаться было некуда.
Сакля в горах или уллу-юл, большой дом, быстро разрушались в горах без человека. Проваливались крыши под тяжестью снега. Злые ветра и дожди доделывали свое разрушительное действие.
Через несколько лет от дома оставались лишь стены, крепко сложенные из дикого камня. Да и земля в горах не радовала, скудная, каменистая, почти никогда не давала хорошего урожая.
Где они жили испокон веков, еще в эпоху поклонения богу – Тенгри.
Возвращенцев встречали неприветливо. Кто открыто называл врагами народа, предателями, кто-то и плевал вслед. Но были и люди. Они везде есть.
Айшат прекрасно помнила рассказы своей мамы, когда та осенью 1943 года при приближении колонны военных, она , девчонка, выгнала с база в горы, стельную корову с телком и десятка два баранов. На сборы дали два часа. Вещи только в руках.
Долго потом ходили бесхозные коровы и овцы, ища своих хозяев. Резали их и злые волки и недобрые люди. Охочие до чужого добра.
Но большинство животных разобрали местные люди. Времена были военные, очень голодные.
Дед Никифоровны, честнейший человек, фронтовик, инвалид войны пригнал им по возвращению корову, телка и пяток баранов.
Поклонился им в ноги, сказал: «Если бы не старая Марта, мы бы военную голодовку не пережили , вот ее дочь пригнал». У деда Айши, уважаемого Мурата Ходжи Хамитовича - - потомка дворян уздени, выступили слезы.
Долго жал руку. Такое не забывается.
С тех пор и дружили семьями, отмечая все советские праздники вместе и поздравляя друг друга с религиозными. Каждый своей национальности.
И ненависть и войны 90-х годов пережили, несмотря на раздуваемый насильно экстремизм и национальную ненависть.
У старого казачьего храма машина остановилась.
Никифоровна с трудом вылезла из тесного салона машины, перекрестилась, и, поблагодарив, засобиралась в Храм.
Звонарь, перекрестившись, ударил в большой колокол. Малиновый звон с хрипотцой поплыл над станицей. Вибрируя и отзываясь в сердце радостью любого православного.
Хусейн, словно сжавшись от боли, прижался к рулю, что-то бормотал.
Потом резко вылез из машины, встал, снял папаху и упав на колени - пополз к храму. Что-то отчаянно, стыдливое было у него в глазах, наполненными слезами. У входа в Храм, трижды перекрестился с поклонами до земли.
В тот же самый момент в другом краю русской земли, недалеко от Казани, две женщины стояли у небольшого сельского Храма.
Стояли и смотрели на яркую звезду, сиявшую на небосклоне.
« О Мише думаешь все» - спросила женщина помоложе, старушку, опирающуюся на костыли. « Да, Алсу, о Мише, сыночке, все слезы выплакала, каждую ночь думаю о нем. Все стоит в глазах живым, хоть и сколько лет прошло». На колокольне сельского Храма ударил колокол, наступала праздничная служба. Татары крящены собирались отмечать праздник.
В Храме у иконы Донской Божьей Матери Хусейн исступленно молился. Читал – Отче Наш, на непонятном для прихожан языке.
Отец Владимир сразу обратил внимание на странного верующего.
Станица небольшая, он знал этого инвалида. Хусейн Магометович, старший сын уважаемой Айши. Представительницы знатного и старейшего рода.
Ее покойный дедушка Мурат Хаджи Хамитович при жизни был уважаемым старейшиной в республике.
Старший сын Айши заживо горел в машине, еле выкарабкался из Ада, инвалид, толком и не говорил.
А тут молится на коленях в православном храме. « Чудны твои дела господи» - перекрестил себя крестным знамением батюшка.
Стоял, задумавшись, пораженный увиденным.
Кто - то тронул его за руку, обернулся.
Сзади стоял с глазами полными слез Хусейн, пытался, что-то сказать, но голос от волнения срывался, и из горла вырывались лишь отдельные, еле понятные звуки – "Я Православный, Я Православный".
После чего протянул батюшке маленький православный крестик, на суконной нитке. Попросил помочь надеть.
Инвалид, смиренный духом стоял на коленях, вздрагивали плечи. Шрамы от ожогов покрывали полностью его правую часть лица, скорченную руку. Дрогнуло сердце священнослужителя.
Отец Владимир прочел молитву, надел на шею Хусейна символ православной веры. Через расстегнутый ворот рубахи на левом плече явственно были заметны буквы – Сын – Ка.., и дальше не разборчиво. Или В, или З, толком не разобрать, все в шрамах и рубцах от ожогов.
Что за надпись? Сын – Кавказа, Сын – Казахстана? И почему он молится, на каком - то тюркском языке в православном храме?
Хусейн, прихрамывая, вышел за ограду храма, перекрестился, поклонился в пояс. Подошел к машине. Айша стояла вся в слезах. Плакала она долго, поняла все сразу, как только ее сын пополз на коленях в Храм.
« На чужом несчастье, счастье не построишь.
Сын показал ей маленький крестик на шее, встал перед ней на колени и произнес - « Прости меня мама». Обнял ее, да так и стояли они долго. Плакали, каждый вспоминал свое.
Мимо проходили в преддверии праздника веселые стайки молодежи в народных костюмах. Праздник Святок – веселый и любимый народом - только начинался.
В далеком Татарстане, на берегах великой русской реки Волги и ее сестры - Камы, в другом доме. Женщина гадала на судьбу в эту праздничную ночь.
Вышла взволнованная, подошла к сидящей за столом – пожилой женщине, обняла ее, сказала – « Мама, Миша жив. Он возвращается к нам. Его душа обожженная, но жива. Ведет за руку маленького сына.
Глава-2. « Воскресший из мертвых».
Весна в тот год выдалась ранняя и затяжная.
Солнце сначала безжалостно слизало почти весь снег, открылись перевалы, но потом зарядили проливные, не прекращающие дожди.
Туманы сплошной стеной затянули и горы и улицы и дома.
Айша встала по привычки чуть свет, взяла цебарку с теплой водой и два подойника – доить коров. Хозяйство большое, и семья большая, а помочь некому.
Единственная невестка ждет первенца, не помощника. Младший сын на заработках.
Старший в последнее время совсем потерял покой – сутками на Ниве рыскает по горам. Болит у нее сердце за него. Особенно когда на соседней улице силовики разгромили дом боевиков.
Старший сын там был частый гость.
Рано утром, раздались автоматные очереди, несколько взрывов от гранатомета. Два БТР длинными очередями били по дому, не давая отстреливаться осажденным. Когда начался штурм, раздался большой взрыв. Горцы подорвали себя.
Ее сын прибежал, запыхавшись сразу почти с первыми автоматными очередями. Вскочил в заседланную лошадь и низом вдоль речки, огородами ушел в горы.
В ворота постучали, Айша открыла на голос ее двоюродного брата.
Магомет стоял без папахи, виновато опустил глаза – « Собирайся сестра - горе у нас. Хусейн погиб». Цебарка с водой вырвалась из ее рук, подойники загрохотали звоном по уложенному камнем двору, небо закружилось, она упала без чувств.
Несколько часов два Уаза прорывались по крутым горным склонам, объезжая стремительные водные потоки по-весеннему полных рек.
Ползли по грязному бездорожью грязи в долинах, гребли колесами по снежной целине высокогорных плато.
Перед заброшенным аулом следы недавнего боя.
Гарь от сожженных машин, следы военных грузовиков на грязном снегу. Две разбитые прямыми попаданиями с близкого расстояния Нивы. Одна – полностью сгоревшая.
Машина ее сына.
На заднем сиденье – сгоревшее оружие.
В небольшой расщелине – два прикрытыми солдатскими плащ – палатками тела.
Хусейн полностью раздет, на обгоревшем плече наколка – Сын – Кавказа.
Упала ему на грудь.
Вспомнила, как понесла его в любви и согласие, как он маленький бился в ее утробе. Как пеленала его впервые в большой шелковый платок. Как его дед посадил впервые на коня. Плакать и кричать уже не могла.
Ей хотелось прижаться сильно к нему и навеки остаться с ним здесь.
Мужчины рода помолились и погрузили погибших в кузов грузового УАЗа.
Скорбная колонна тронулась в горы, увозя в последний путь ее первенца.
Погибших решили похоронить тайком на родовом кладбище, высоко в горах, недалеко от заброшенного аула, где когда-то жил их род. Торопились управиться до заката.
Проехав несколько километров, наткнулись на поваленные, на горной дороге большие деревья. Засада.
Несколько бородатых в папахах мужчин с автоматами, остановили - маленькую скорбную колонну, посоветовали переждать бой.
Грохотали выстрелы БМП, гранатометов, автоматные очереди. Ближе к вечеру ближайший лес огласил чудовищный взрыв, большим огненным столбом поднявшийся над лесом.
Постепенно перестрелка прекратилась, бой стих.
Мужчины лебедками растащили срубленные деревья, колонна тронулась в путь.
Полная луна освещала догорающие остатки разбитой воинской колонны.
Разбитые и подорванные БМП, сгоревшие транспортные машины, взорванный наливник. Он-то и взорвался в конце боя, накрыв адским пламенем остатки обороняющих и погибших.
Трупы погибших солдат тыловой колонны мотострелкового полка были повсюду. Зрелище было жутким.
Впереди идущий УАЗ встал.
Недалеко от переднего бампера машины в грязной луже корчился в предсмертных муках полностью обгоревший человек.
Брат Айши, дослав патрон в патронник, хотел облегчить страдания несчастного. Но Айша по не осознанной воле орлицей собой закрыла раненого и с криком набросилась на брата – « Что мало крови, не напился еще, у тебя племянника убили, и ты кровь хочешь пролить? Какой ты после этого правоверный?». С яростью выкрикивала она гневные слова в глаза брата.
Вытащили раненого из лужи – обожженный кусок плоти. Из пробитого легкого пузырится пеной кровь. Лица не разобрать, лишь под шлемофоном сохранились черные как смоль волосы.
Перевязали под светом фар, укололи пару уколов промедола. Колонна тронулась в дальнейший путь. На развилке дорог машины разделились. Бортовой УАЗ ушел в горы, на родовое кладбище, хоронить погибших.
Айша на второй машине пошла в республиканскую больницу. В больнице уже знали о горе Айши. Республика маленькая – все знают обо всем. Вышел сам главный врач - « Соболезную, сестра». « Он живой – спасайте».
После больницы, не заходя в дом, в горы. На родовое кладбище.
Упала на холодные камни могилы сына. Как и раньше, они вдвоем. Как когда-то раньше.
Когда его отец уезжал на заработки в Россию, они в долгие зимний вечера были вдвоем, жгли кизяк в очаге, и она рассказывала ему сказки и семейные предания. Она была молода, он маленький.
Встала, пошатываясь, пошла на развалины их большого дома. Обошла брошенные стены. Холодно и сыро. Ветер гонит черные от снега тучи.
Здесь ее предки столетиями жили и растили детей. Семейный очаг. Брошенный. Вот кошара для овец. Вот расщелина, оборудованная под ледник для хранения продуктов.
Свежие следы. Странно.
Отвалила с трудом большой камень от остатков двери.
Осторожно просунула голову – вся расщелина забита ящиками с оружием. Вот из-за чего погиб ее сын. Проклятое оружие, убивающее детей и приносящие горе в дома.
Спустились с гор уже по темноте.
У ворот дома ее уже ждали. «Подполковник Иванов» - коротко представился высокий военный. Доставили в республиканский отдел ФСБ, продержали ночь. Наутро беседа начистоту.
Подполковник Иванов, перед допросом матери пособника, лично осмотрел, в присутствии лечащего врача и судмедэксперта - подозреваемого.
« Состояние очень тяжелое. Организм на пределе возможностей. Шансов никаких. Его способно спасти только чудо и ожоговый Центр Ростовского госпиталя. Или немедленно санитарным бортом в Москву» - докладывал доктор.
Открыл - Дело оперативного учета.
Сверил с результатами анализов крови - «Понтийский тип, переднеазиатское происхождение. Почти как у подавляющего граждан региона. Первая положительная группа крови – сходится. На левом плече татуировка – Сын – Кавказа. Плечо – обожжено почти полностью. Читается только- Сын – Ка…
Больной на пару минут пришел в себя. « Хусейн»?- спросил подполковник.
Больной в знак согласия, два раза моргнул глазами.
Сомнений быть не может – подозреваемый в пособничестве террористам – Хубиев Хусейн Магомедович.
« Ваш сын у нас. Активный участник бандитского подполья. И мы будем решать, жить ему или нет. Хотя у него и так шансы выжить в республиканской больницы практически никакие. Вы оказываете помощь нам, через несколько часов Ваш сын. уважаемая Айша, в ожоговом центре Ростовского госпиталя. Шансы его выжить повышаются в разы. Подумайте».
Айша сидела словно каменная, она была готова на все: и на жестокие побои, и истязания, ей было теперь все равно.
Она не верила в милость властей, это неверие передалось ей с молоком матери, с рассказами дедушки.
Сына не вернешь.
« Да поймите Айша, зачем Вашему народу война, выдайте место хранения оружия, и слово офицера я приму все меры для спасения Вашего сына».
«Зачем ей помогать чужому человеку, который пришел с оружием на ее землю? Из-за которого убили ее сына? Зачем»? Сидела, молча молилась Всевышнему.
« А ведь у этого солдата тоже есть мать? И семья, наверное»?
Сколько таких матерей ходило после Первой Чеченской искали своих детей? Морально раздавленные, голодные и в холоде, лишь бы найти своего сына. Великомученицы.
А она хочет убить еще одну мать, осиротив еще одну семью. Нет – она сильная женщина. Она сможет, она выдержит.
Встала из-за стола – « Я согласна – спасайте сына». Слово - «сын», резануло ее по голове. Теперь этот обожженный солдат ее сын – Хусейн.
Время шло.
Через год она с Хусейном вернулась домой с Ростовского госпиталя. Все время ни на минуту не отходила от больного. Спала, сидя на маленькой табуреточке, положив голову в ноги больного. Ее сына.
Через год заново научился ходить.
Через три - начал говорить. Скомкано. Ничего не помнил.
Потихоньку восстанавливался.
Ходил, прихрамывая. Сутками напролет чинил трактора, мотоциклы. Золотые руки и механик отличный.
Радостно улыбался жизни, помогал по хозяйству маме и младшему брату. Нянчил племянников.
Мог часами сидеть неподвижно, думать о чем-то своем. Как одинокий орел в клетке. Никому не выдавая свои мысли.
Несмотря на множественные операции по восстановлению лица, все равно его внешний вид оставался изуродованный. Он знал это, переживал сильно и на улицу старался не выходить.
Горы были его стихией, он полюбил их сыновней любовью.
Все было хорошо, жизнь налаживалась. Айша мечтала поженить Хусейна, потихоньку навела справки о девушке учительницы из соседней станицы. Азинат. Хромала после аварии, все парни от нее отвернулись.
Парни, не думая головой, называли девушку за глаза – Серая шейка.
Сирота. А она и хозяйка хорошая, и род древний. Думали засылать сватов.
Поделилась с замыслами с сыном. Одобрил. Начал с братом закладывать фундамент под дом. Катая руками неподъемные речные валуны и камень пластушку на стены. Привести жену в свой дом.
И вот этот случай. Что делать? Ночами не спала, кусала локти от беспомощности.
Глава- 3. « Путь домой».
Аэропорт – Минеральные воды. Зал прилета. Напряженные минуты ожидания.
Айша отрывает от сердца свою плоть, свою кровинушку – старшего сына Хусейна. В ее окружении только близкие родственники. Ее опора.
Полковник Иванов читает ей выписку из личного дела ее названного сына.
«Какого названного»?
Она вспоминает бессонные ночи в Ростовском госпитале, ее радости от первого глотка бульона с ложечки, его первых шагов, первых слов. Плачет.
« Старший лейтенант Хусаинов Михаил Ахметович, 1978 года рождения,
уроженец села Б …. Чистопольского района, Республики Татарстан.
Выпускник Казанского танкового училища. Командир взвода в войсковой части ……, Происходит из татарских крящен. Православных христиан.
Особые приметы – на левом предплечье татуировка – Сын Казани.
В училище, звали – Хусейном. Чудовищно похож на молодого – Саддама Хусейна. Геройски погиб при исполнении служебных обязанностей. Захоронен на сельском кладбище села Б…..Чистопольского района, республики Татарстан. Посмертно представлен к Правительственной награде».
Покосился глазом на батюшку. Отца Владимира.
Это он, каким-то чутьем, распознал в Хусейне – православного татарина - крящена. Списался со священнослужителями, нашли его родную семью. Доволен. Ждут прилета его сестры и матери старушки.
Конечно, все лавры заслуг – Батюшке.
А кто документы перепроверял, кто запросы слал, кто экспертизу проводил? Кто, наконец, по шапке получил и «Не полное служебное соответствие». Молчат. А все равно и ему радостно. Людям помог.
Потекла предательская слеза. Отвернулся. Он представитель Власти.
Власть не плачет. Никогда. Даже когда и по-человечески хочется.
Отдал документы Айшат.
« Вот авиабилеты на троих, на обратный путь. Справка о произошедшим.
Суд возвратит ему его имя, пока он Ваш сын. Документально».
Повернулся и, не прощаясь, пошел на выход.
«Сволочная все - таки работа у нас, хоть и необходимая» - думал он, садясь в служебную машину.
Меж тем, объявили прилет рейса из Москвы.
Сухонькая, седая старушка, поддерживаемая своей дочерью.
« Мама»!
Айша забилась в угол и рыдала. Рыдала, как маленькой девочкой, когда ее покусала собака. Седая женщина подошла к ней, обняла – « Спасибо за сына. Сестра».
Через пару часов были в станице.
« Отдохнут с дороги и увезут моего сыночка, кровинушку мою домой» - думала Айша. Жить не хотелось. За что выпали такие муки, за что прогневала Всевышнего…
У вновь построенного красавца дома, на высоком берегу реки Хусейн остановил машину. Помог выйти старушкам.
Обнял их - « Вот мой дом. Это моя Родина. Здесь будет жить моя семья. Расти мои дети. Жить мои родители».
Над казачьей станицей плыл, радуя людей, малиновый, колокольный звон.
Эпилог.
Через год в доме у Хусейна появился первенец – Ахмет.
Названный в честь деда.
Так появилось счастье и в судьбе обожженного танкиста и в судьбе – Серой Шейки. Мальчик-крепыш родился на праздник Пасхи. Как знак победы Веры и сил добра над темными силами.
Да и не Серая Шейка она отныне. Уважаемая Азинат, жена Хусейна, мама Ахмета.
Так сбылось предсказание сестры нашего главного героя при гадании на судьбу в Святочную ночь.
В далеком татарском селе на берегах Волги и Камы. Брат выбрал свой дом и идет за руку с сыном.
« Господи, сохрани и убереги всех их…». Представителей всех наций и вероисповедования всех народов моей России.
Я специально не упомянул название ни казачьей станицы, ни республики моего Кавказа, обильно политого и казачьей и русской и кровью народов коренных национальностей. Таких случаев подвига горских женщин за, надеюсь, последнюю, Кавказскую войну было несколько. В разных местах большого Кавказа.
Это настоящий подвиг матери. ПОДВИГ – МАМЫ! Не делайте им больно.