Едва только стало рассветать, в дверь Анны раздался громкий властный стук. Били в дверь, кулаком не стесняясь, так что она едва не слетала с петель. Во дворе бешено лаял пёс. Испуганная Анна бросилась к двери.
- Кто здесь?- испуганно спросила она.
-Прозоровы здесь живут?
- Здесь, здесь…
- Открывай, милиция.
Анна загремела засовами, отворила дверь и в дом, отбросив её в сторону в прихожей, ввалилось четверо. Двое были в темно-синей милицейской форме, двое в гражданском. Один в светлом плаще и кепке, второй в потертой коричневой кожаной куртке, какую носили лётчики.
Они хорошо ориентировались в расположении комнат и, влетев в комнату Ильи, моментально сбросили его с топчана, заломив руки за спину, и защелкнув на запястьях наручники. Рывком за шиворот его усадили на стул и включили свет. В комнату вбежала Анна и через несколько секунд Катя, которую разбудил весь этот шум.
- Почему вы его хватаете?- кричала истошно Анна,- на каком основании? Он же больной. Он ничего не соображает, зачем он вам?
На шею Илье, который испуганно озирается и только втягивает от испуга в плечи свою бритую голову, бросается Катя.
Она гладит его по голове и причитает, обильно обливаясь слезами. Она говорит, как будто уговаривая себя: всё это ошибка, его скоро отпустят, они скоро встретятся, она его любит и прочий девичий лепет.
Сержант в милицейской форме, довольно грубо оторвал её за плечи от Ильи и отшвырнул в кухню.
- Постыдилась бы. Преступника как отца родного гладишь.
- Какой он преступник, - забилась в истерике Катя, лёжа на полу, - что он вам сделал? Он же псих. Его нам под опёку отдали. Он ничего не может. Он никого не обидел.
- Люди зря писать не будут, - слегка смутившись, буркнул в ответ сержант.
Старший лейтенант милиции, вернулся в дом с двумя понятыми.
Начался обыск. Перетряхивали книги, вываливали на пол бельё из шкафа, выворачивали наизнанку сумки и чемоданы.
-Да вы что ищете-то? – пыталась добиться от них толку Анна.
- Это не ваше дело, - оборвал её молодой опер в кожаной куртке, – Лучше документики гражданина Прозорова приготовьте. Он с нами поедет.
- Да зачем он вам? Он же псих?- всплеснув руками, вскричала Анна.
- Да ты знаешь, сколько врагов Родины, сейчас психами прикинулось? вскипел тот, что в плаще и кепке. – Или может вместе с ним захотела в камере париться?
Анна в ужасе отшатнулась от него, закусив губу.
Она ушла в комнату и вышла, уже одевшись. Протянула справку из психдиспансера на Прозорова Илью Михайловича, отданного под опеку Прозоровой Анне Васильевне.
На справке были и фотография, и печать, и служить она могла вместо паспорта, который Илье до сих пор по жизни так и не понадобился.
- Всё, кончаем обыск,- обявил тот, что в плаще, в машину его.
- Да позвольте я хоть с собой ему что-нибудь в дорогу дам? - рыдая, спросила Анна.
- Можете собрать. Только ничего запрещенного,чтобы не было. Я проверю.
Они обе бросились из комнаты, судорожно хватая на ходу предметы гигиены, половину краюшки хлеба, телогрейку и шапку.
Возле дома стоял милицейский «воронок». Так называли в послевоенные годы машину, похожую на хлебовозку за черно-синий как вороново крыло цвет. Вот в него, в задний отсек, затолкали многострадального Илью. Вся команда прибывших поселась в "воронок" спереди и машина тронулась по грязной деревенской улице, разрывая фарами туман и сереющую темноту.
Катя бросилась в чулан к велосипеду. Рыдая, она садится на него, пытается догнать машину.
Она долго едет по тряской дороге на велосипеде за машиной и отстает, где-то в поле.