Сейчас я уже и не помню, когда случилось мое первое знакомство с Неведомым. Возможно, это произошло в момент рождения, когда первый проблеск моего я, стремился, подобно художнику древней Альтамиры, выбираться из тесной и душной пещеры, чтобы увидеть полуслепыми глазами яркий свет и ощутить голой кожей легкое дыхание ветра, и выбравшись, вдохнуть, как в последний раз, пряный аромат утренних трав. Так я и родился, покинув материнское чрево на пару месяцев раньше срока, и поэтому вынужден теперь праздновать свой день рождения в самом начале февраля, когда суровые морозы приходят на благодатную Ставропольщину. Поэтому и праздную свое день рождение я сурово. А родился бы в апреле, был бы радостен, как Кокопелли. Но не утерпел.
Потом Неведомое каждый раз поджидало меня во сне, хватало за руки, закручивало в неведомый танец и выплевывало обратно, именно в тот момент, когда солнечные лучи, вырывавшиеся из глубин Каспия, впивались монгольскими стрелами в поросшие лесом склоны Тарки-Тау, проникая в узкие окна домов, ласточкиными гнездами облепивших голые скалы. И пробуждаясь, я продолжал видеть следы Неведомого из собственных снов, вплетенные в ткань повествования того, что все мы тогда называли реальностью.
Но речь сегодня пойдет, совсем не обо мне. И даже не о Неведомом. Сегодня я вспомнил о том, как когда-то в своих поисках, я набрел на тех, кто торговал этой вечной надеждой человека на постижение смысла Бытия. Их имена уже давно стерло Время, как стерло оно истинное имя философа Платона, данное ему родителями, и оставило лишь в памяти позорную кличку, придуманную Сократом. Я расскажу о моих встречах с торговцами Великой Надеждой.
Первая такая встреча состоялась в начале 90-х. Это действительно было лихое время, не смысле бандитских разборок, в коих я, студент пединститута не стремился, да и никогда не желал участвовать, а в более глубинном и архаичном смысле – это было время Великого Карнавала. Весь нормальный порядок, к которому нас усиленно готовила советская школа, был в одночасье вывернут наизнанку, как в бахтиновском карнавале. Вчерашние изгои становились королями, вчерашние короли – мраморными памятниками на кладбище, на книжных развалах у Дома Книги продавали «Майн Камф», а у входа в ЦУМ дежурили одетые в белые хламиды миссионеры «Белого Братства», возвещавшие скорый Апокалипсис, а в самом ЦУМе – спирт «Рояль». На лотках уличных торговцев вместе с томами Кастанеды и Олдоса Хаксли лежали брошюры «Зачем евреи убили Есенина» и «Еврейская кабала», да вот именно так «кабала», а не «каббала», как бы исподволь намекая, кому именно мы обязаны внезапно открывшейся свободой. Это было время Великого Хаоса Супремы, когда старые формы мира лопнули, как детский воздушный шарик, испугав своим резким хлопком взрослых, им взрослым, в этот момент почему-то почудилось эхо Великой Войны, но на нас, по сути детей, этот хлопок произвел противоположное действо, и мы услышали в его отзвуках эхо выстрела Авроры в древнем притихшем городе наших надежд.
Возвращаясь с института домой, я как-то увидел большую афишу «Бурятский Шаман в Ставрополе». Надпись «Вход бесплатный» – на студента начала 90-х действовала также, как вывеска «SALE 70%» в бутиках «Космоса» действует на современных сорокалетних ухоженных дам. И ведь за плечами, как у этих самых дам, уже был богатый, но в основном теоретический опыт, навеянный трудами Карлоса Кастанеды и Мирчи Элиады, и вот ты стоишь у вывески и понимаешь, что совсем скоро сможешь прикоснуться совершенно на халяву к живой традиции Неведомого, и это чувство, поднимающееся какой-то еле ощутимой волной по позвоночнику и проливаясь тоненьким ручейком прямо в макушку, да, именно в макушку, куда-то под черепную коробочку в самый центр моих нейронных связей, почему-то не позволило взглянуть критично на последующий текст в афише, который обещал чудеса всеобщего исцеления, и в частности утверждал, что во время сеанса «массово выйдут камни из почек».
И вот уже я внутри, в большом зале кинотеатра «Салют» забитом под завязку, хотя сеансы с участием шамана идут уже третий день каждые два часа. Я был там один, юный неофит Неведомого, только начавший делать первые, еще робкие шаги в мир полной всевозможности. Вокруг меня сидели преимущественно те самые дамы лет сорока, которые сейчас ходят по распродажам, и в чьих глазах, несмотря на напускную серьезность и следы дорогой косметики, и тогда и сейчас замечаю я отблески вселенского одиночества и скорби.
В углу сцены сидело нечто, отдаленно напоминающее мешок картошки, лишь головной убор, закрывавший лицо какими-то медными висюльками, позволял предположить в мешке эмиссара Неведомого. Звуков мешок не издавал. В центре сцены женщина лет сорока – они друг друга находят, эти женщины лет сорока, - в белом воздушном одеянии, так контрастирующем с белыми мешковатыми рубищами адептов «Белого Братства» стоящих у ЦУМа, вещала о Великой Силе шамана, враз исцелившей Аллу Пугачеву и Иосифа Кобзона от страшнейших недугов. В это время в рядах появились бойкие торговцы, предлагавшие всем купить – ВНИМАНИЕ – серебряный крестик, лежавший на Гробе Господнем в Иерусалиме, воду из реки Иордан, и виниловую пластинку Валерия Леонтьева. В этот момент женщина в белом стала рассказывать о чудодейственных свойствах каждого из предметов. Тот факт, что бурятский шаман, сидящий мешком в углу, мог быть даже не крещен, а сами его сеансы чудодейственной магии мало вписываются в христианскую доктрину, никого из сидящих в зале совершенно не смущал. Но если с первыми двумя предметами у меня вопросов не возникало, это жестокий бизнес и сентиментальности в нем места нет, то с третьим – виниловой пластинкой Валерия Леонтьева были полные непонятки. Однако дама в белом их быстро устранила. Оказалась, что пластинка Валерия Леонтьева была собственноручно заряжена шаманом на исцеление. И для достижения положительного эффекта, ее достаточно всего лишь прослушивать раз в неделю. Кроме того, пластинку рекомендовалось прикладывать к больным местам. Для людей, еще пару лет до этого, заряжавших воду с экрана телевизора от Алана Чумака, это звучало чистой правдой. Однако, прикладывать пластинку к голому телу дама в белом не рекомендовала, потому что, дальше я цитирую первоисточник - «один оленевод так вылечил пяточную шпору, однако его унты прогорели насквозь». Нет, вы понимаете, «один оленевод»! Нет, то что в кинотеатре «Салют» в этот раз сидел полный зал «оленей», я прекрасно понимал, но вод зачем же было нужно так палиться с этой историей про одного оленевода. Однако, мой нездоровый скепсис был посрамлен, когда я увидел, что каждый 3 или 4 сидящий в зале приобретал крестик, воду и пластинку, причем диск Леонтьева расходился лучше всего, несмотря на то, что стоил дороже крестика и воды вместе взятых. Короче, есть у меня подозрение, что именно тогда Валера Леонтьев и собрал себе денег на операцию по отбеливанию ануса, о чем с неподдельной завистью позже писал весь гламурный глянец от Москвы до Находки.
Короче, после того, как крестики с водой и винилом Леонтьева были куплены всеми желающими, начался целебный сеанс шамана. Мешок, скромно сидящий в углу, вдруг приподнялся, в руках у него возник бубен, а дальше он, стуча в него колотушкой, стал издавать звуки, имеющие мало общего с членораздельной речью. Дама в белом пояснила, что шаман камлает своих добрых духов-помощников, и сейчас в зале начнут плакать и кричать все одержимые духами злыми. И в зале такие появились, несколько женщин стали вопить дурными голосами певиц самодеятельных фольклорных ансамблей, знаете, везде на Руси есть такие ансамбли «бабьего вою», помощники шамана выводили вопящих на сцену, шаман бил в бубен, бабы успокаивались, а остальной зал смотрел на действо с придыханием. Так позже с тем же придыханием , ставропольский женский пол смотрел в том же «Салюте» «Титаника» с ДиКаприо. Каждой из «исцеленных» тут же предлагалось купить пластинку Леонтьева, а из зала выводили новых «одержимых». И когда последняя из двух десятков «исцеленных» притихла на сцене, зал зашелся в бурных овациях, подобных которым я слышал только в конце 80-х, когда в Махачкале три дня выступал на стадионе Ян Гиллан.
С тех самых пор я утратил всякую веру в человечество, и теперь лишь отрешенно наблюдаю, как самые бредовые идеи, в том числе и мои, воплощаются в жизнь Великим Неведомым.
З.Ы. А следующий раз, мой дорогой читатель, я расскажу тебе, как в середине 90-х попал на сборище гербалайфшиков, и почему в американском религиоведении, их считают «религиозной организацией без явно выраженного культа», но это будет совсем другая вкусная история.