Жил-был один класс. И было в нём 43 человека, и в этом количестве затерялось аж, два Юры.
Оба маленького роста. Но один пухленький, а второй худой. И отличались они не только своей комплекцией, но и характерами. Похожи были Юры только очками в пластмассовой оправе, которые оба носили ещё с младших классов.
Тот, что кругленький, был добрый, но хулиган. Плохо учился. Бедокурил. А тот, что маленький и щуплый, учился получше, но отличался недобрым нравом.
И первый Юра называл второго крысёнышем. Но второй Юра и впрямь чем-то походил на маленького млекопитающего зверька. У него выпирало вперёд два передних зуба, что придавало его лицу просто неповторимое сходство с крысой. Когда он прикрывал рот, верхняя его губа натягивалась на два резца, кончик удлинённого прыщавого носа слегка подёргивался, что и не давало возможности забыть о его прозвище.
А еще, из-за блестящих прозрачных стекол постоянно с любопытством выглядывали, как из норки, два бегающих карих глаза, почти как пуговицы на его школьном пиджаке. В общем, сходство с маленьким серым хищником было несомненное.
Тот же, что дал ему это прозвище, напоминал своей комплекцией больше ни Карлсона, а сказочного Колобка. И он так смешно перекатывался на своих пухлых кругленьких ножках, что не возможно было без улыбки, смотреть ему вслед, правда, и насмешек он тоже не удостаивался. Но этот толстяк, как не редко бывает, обладал удивительной пластичностью и потому хорошо танцевал.
А меня зовут Миша. Я в классном журнале стоял почти в самом конце многочисленного списка. Потому что фамилия моя начиналась почти на самую последнюю букву русского алфавита.
Я не дружил с Юрами, у меня были другие друзья-товарищи. Но со вторым Юрой мы ходили в один теннисный клуб. А с первым во втором классе участвовали в одном ансамбле самодеятельности.
В украинских костюмах, в шароварах и в расшитых крестиком рубахах, обхватив девочек в надетых красных сапожках и с веночками на головах, за спину, отплясывали мы на школьной сцене народный танец.
А ученики нашего класса громко аплодировали снизу, из огромного актового зала.
И второй Юра тоже был в их числе.
Но потом, однажды прозвенел последний звонок, и в том же зале нам всем вручили аттестаты зрелости. Что означало, что уже взрослые и созрели для большой жизни. И дороги наши разошлись. Каждый пошёл своим путём.
Второй Юра отправился в армию, а потом поступил учиться на программиста. А первый, тоже послужив Отечеству, стал работать сапожником. Ну, а я окончил военное училище.
Но не зря же кто-то придумал выражение, что все дороги ведут в Рим. Так и наши пути однажды не привели в одно и то же место, но всё-таки пересеклись.
***
Класс всё же был огромный, а когда после окончания все разбежались кто куда, Юра-программист одним из первых освоил компьютер, тогда ещё внешним видом, мало напоминающим современные лэптопы. Ну, а следом разные программы, социальные сети, не только поисковые системы.
А потом присоединились и мы, все остальные ученики нашего большого класса. И так как не просто находились кто где, а жизнь раскидала нас по разным континентам, отправив за моря и океаны, то смогли вновь встретиться.
Но не все покинули родные края, кто-то так и остался по- прежнему, в своём городе. Вот и я со вторым Юрой задержался в родных пенатах. А первый Юра пересёк границу и жил теперь в Лондоне.
Все трое мы были очень разными, и жизнь сложилась у нас по-разному, не только работа и учёба. Первый Юра успел жениться целых два раза. У него был сын. Но он с ним не общался. А, когда со второй женой уехал в Англию, то по своей специальности ему не пришлось там поработать. Он какое-то время изображал указатель-стрелку на пересечении двух улиц, указывая людям путь к ресторану Макдональдс.
Но потом с ним случилось несчастье. Ему перерезали горло от уха до уха, но спасли от неминуемой смерти. Ибо был у него рак щитовидки. Правда, больше он не стоял, как полицейский на перекрёстке, с поднятой рукой, без жезла, а сидел дома в двухкомнатной квартире с выходом в небольшой садик. Вместе с этой квартирой ему выдали пособие по инвалидности. А его молодая жена ухаживала за ним, потому что после операции у Юры, бывшего стрелочника, не поднималась та рука, которой он до того указывал направление к общепиту. Но мало-помалу всё восстановилось, но теперь дома у него был аж, целый аптечный ларёк и принимал Юра, ставший инвалидом, но, благо оставшийся в живых, таблетки даже по типу опиумных от болей, которые у него теперь имелись. Но при этом неплохо управлялся с вождением автомобиля и по два раза в году посещал разные модные курорты. А жена его теперь исполняла роль медсестры не только у себя на работе, но и дома. Вот так и жил теперь первый Юра со своей любимой и с собакой Джетой, взятой им из приюта.
А тем временем, его тёзка так никуда и не уехал, его волновали его привычки. Он тоже после армии женился. Долго обхаживал соседскую девушку с верхнего этажа, которую знал ещё сопливой девчонкой с тонкими косичками, потом сделал ей предложение, и она переехала к нему, этажом ниже. Когда у них родился сын, квартиру супружеской паре пришлось сменить, хоть Юра родился в ней и вырос.
Но и здесь он обзавелся новыми привычками, ставшими его прежними. Главное приобретение и забота Юры-первого состояла в том, чтобы выбранный им парикмахер не сменил бы место работы, и чтобы можно было ходить в один и тот же магазин, делать покупки у одного и того же продавца. В общем, вся его жизнь завязана была на чём-то одном, и неизменном. Даже в офис он ездил годами на одну и ту же улицу и в одно и то же здание. Единственное, что он всё же решался менять в своей жизни, это различные новомодные гаджеты, особенно, мобильные телефоны, которых к тому же он имел ни один или два, а три-четыре. Вот так и жил второй Юра.
Ну, а я, Миша с фамилией, начинающейся почти с последней буквы алфавита, через какое-то время двинул вслед за уехавшим Советским Союзом, туда, где всё и начиналось и состоялось, в Россию. Но произошло это гораздо позже.
***
Все трое мы встретились, как было тогда заведено в «Одноклассниках». Там теперь находился, но как и прежде, почти весь наш класс. И вот мы здоровались, улыбались, удивлялись, узнавая друг друга. Ведь прошло немало лет после последнего звонка. Это был тот самый Рим, куда и привели нас наши разошедшиеся много лет назад пути. И, в общем-то, порою напоминало это даже настоящую арену гладиаторов. Мы же давно выросли, стали другими и не только снаружи, но и внутри. Мы сильно отличались друг от друга.
Юра-первый из маленького круглого Колобка вытянулся, если не в каланчу, то ввысь точно и очень сильно. Но сохранил всю свою шевелюру, слегка поседевшую, и даже ни чуть не поредевшую.
И, разумеется, постройнел и похудел.
А второй Юра, так и остался в том своём образе маленького зверька, только совсем облезшего, ибо на голове у него волосы виднелись только где-то на затылке. Всё остальное, учитывая его постоянство привычек, осталось на месте. И очки, и мелькающие тёмные глазки за ними, и даже нос, всё так же покрытый прыщами. Правда, теперь для пущей солидности или для большего веса он носил спортивный костюм. Но короткие шорты из «плащевки» не скрывали худобы его ног, покрытых в отличие от головы густыми светлыми волосами.
В общем, вскоре я - Миша и два Юры сменили сферу общения и стали разговаривать по скайпу.
Только я говорил сначала с одним, а потом с другим, ибо Юра-первый по – прежнему, называл второго крысёнышем, так и не сумев забыть свои детские школьные обиды.
***
Юра - бывший сапожник всё предлагал мне свои услуги, уже зная о моих намерениях переехать в скором времени. Предлагал купить в Европе машину, чтобы я мог заработать, перегнав её в Россию, и продать там. Но и меня просил о взаимной услуге, переслать ему побольше блоков сигарет, так как у него в Лондоне они стоили очень дорого. Там вообще, всё было не дёшево, и общественный транспорт, правда он на нём не ездил, у него на повестке на тот момент была покупка нового "мерседеса", он, вообще, предпочитал только эту марку автомобилей, будучи европейским инвалидом. И продукты, тоже дорого стоили, за которыми ему приходилось кататься на другой конец города, ибо жил он почти в центре. А гулять он не любил.
"Что смотреть в этом загаженном мегаполисе?" - всё думал он. – "Нечего!"
Его друзья как-то пригласили Юру в зоопарк, на что он прямо им заявил:
- А чего я там не видел, вышел за порог, и тут тебе и зоопарк, - сказал он тогда, имея в виду многонациональный состав населения Великобритании.
Да и ездил он то в Париж, то в Египет, то ещё куда. Правда, ещё хотел в Австралию слетать, но наш одноклассник, который там теперь жил, не предложил ему для осмотра острова австралийских аборигенов свою машину. И потом, как сообщил мне первый Юра, у того дом, кажется, не свой, а не выплаченный до сих пор.
Вот так мы с ним и беседовали периодически. Делать ему особо было нечего. А поговорить хотелось. Всё рассказывал, теперешний инвалид о том, как ему досталось по здоровью, как мучился, да и сейчас должен чуть ли не марихуану употреблять, уж больно замучили его эти боли. Как делает ликёр из самогона, ещё делился разными рецептами приготовления каких-то блюд, после очередной туристической поездки за пределы своей теперь уже страны, рассказывал, какое вино в Италии дешёвое, дешевле, чем простая вода. В общем, темы его разговоров были незамысловатые.
***
Со вторым Юрой было всё иначе. Он не предлагал мне свою помощь в перевозке автомобилей и не делился кулинарными рецептами. Это была даже где-то тонкая, интеллектуальная натура.
У него в жизни были совсем другие интересы, но такие же постоянные, как и беспокойство за своего парикмахера.
Увлекался он музыкой и даже сам делал какие-то аранжировки, его интересовала жизнь звёзд, астрологических тел космического пространства, и с ним можно было поговорить на темы литературы, Юра любил Фаулза, читал эзотерические книги.
А ещё он считал себя великим психологом, потому что думал, что знает и видит людей насквозь, и даже может остановить их взглядом. Но при этом не мог сам остановиться в своих измышлениях о том, каким должен быть человек, чему соответствовать, какой звезде и в какой параллельной реальности существовать.
Вот, и меня рассматривал он почти под лупу. Ему казалось, как обычно, что видит он и меня насквозь. И потому считал просто своей обязанностью наставить на путь истинный.
Почему-то ему казалось, что я несу негатив в массы и то же самое притягиваю к себе обратно. Мне не удавалось его переубедить ни в этом и ни в чём другом. Его уверенность в своей правоте превосходила все человеческие возможности или математической доказательной базы. Мы же не были друзьями в школе, он только аплодировал вместе со всеми остальными выступлениям ребят на сцене.
В общем, наши отношения с Юрой-вторым очень напоминали часы-маятник, завод которого не останавливался ни при каких обстоятельствах. Периодически мне очень хотелось закончить все эти, всё же препирательства, но что-то всегда останавливало. Наверное, где- то подспудно я догадывался, что мы просто не понимаем друг друга.
***
Уже давно произошла рокировка, я переместился туда, куда и собирался, а Юры оставались, по-прежнему на своих местах.
Но жизнь не стояла на месте.
Правда, встречались мы, как и прежде по отдельности, но всё в том же скайповом пространстве, это оставалось неизменным. И находились теперь друг от друга почти на одинаково удалённом расстоянии. Второй Юра на нашей родине, первый Юра - бывший сапожник и сегодняшний инвалид - в Лондоне, а я Миша – военный, в России.
Разумеется, то место, куда я прибыл, не было центром вселенной и даже, где-то как-то затерялось в огромных российских просторах. И поселился я не в квартире, предоставленной мне моим государством, гражданином которого я являлся.
Мне приходилось выкладывать почти половину моего не очень большого месячного заработка военнослужащего за проживание-постой. И у меня не было своего садика, как у Юры-первого, где он не только выгуливал свою собаку, но и выращивал цветы и овощи. Позже я узнал, что это было его, если не основным занятием, то что-то вроде хобби, точно.
И он по-прежнему названивал мне, каждый раз интересуясь - ну, как я там.
Правда, не догадывался я тогда о том, что как помнил он свои детские обиды на Юру - второго, так и затаил недовольство на мой счёт, потому что я не перегнал машину и не выслал ему блоки просимых им сигарет.
Я не сильно много распространялся о своём том и сегодняшнем житье – бытье. Мне казалось такое абсолютно лишним, я помнил только, что танцевал с ним в одном ансамбле песни и пляски и всё.
Однажды, набрав меня, и в очередной раз, задав свой, ставший уже коронным вопрос, а на что я живу, а так как это стало просто традицией, и мне каждый раз хотелось ему сказать, что стою у церкви и прошу подаяния, этим и живу, то он сильно удивился тому, что не всё так у меня плохо, как ему казалось, и даже в перегоне "тачки" тогда не было никакой необходимости. В тот раз он очень быстро распрощался, попросив меня не нервничать:
- Ну, хорошо, так хорошо... Я ж не знал.
А следом, желая поздравить его с нашим общим днём рождением, мы родились в один день и месяц, не только в один год, я нарвался на сброс моего вызова. И вообще, не стал больше он отвечать на мои попытки поговорить с ним о чем-нибудь.
Если честно, мне показалось такое несколько странным, но, видимо, теперь и я стал для него крысёнышем.
Правда, ещё написал я ему в чат, что он же тоже был, когда-то в моём положении, тогда, когда только заехал на чужую иностранную территорию, но не было бы счастья, да несчастье помогло и что он теперь король Лондона.
На что сходу узнал, что я не просто серый зубастый зверёк со школьной скамьи, а вообще просто сука и что Бог меня накажет.
Вот так и закончились наши не совсем приятельские отношения с Юрой-первым или бывшим сапожником, а теперь инвалидом. А я ведь, даже ни разу не делал попытки с ним распрощаться, как на примере его тёзки. В общем, видимо теперь у него зоопарк не только за окном, а даже в том далёком детстве, когда он с успехом дал кличку Юре-второму.
***
А тем временем Юра-программист, с которым я не успел и танец какой народный сплясать, продолжал меня поучать. Но так как меня и впрямь не интересовал процесс варения самогона, а всё же интеллектуальные беседы привлекали больше, то я продолжал с ним общаться.
Но от системы маятника наши беседы всё больше переходили в нравственные корриды.
Постепенно я так много узнавал о себе, о чем не то, чтобы не догадывался, но и в страшном сне не мог даже увидеть. Не только о негативе, несущем мною в массы, но и о своём искорёженном мировоззрении, или мировосприятии, не знаю, это уже совсем не важно. Юре всё казалось, что живу я не по тем понятиям, которые он считал основными и правильными.
И он всё нёс какую-то ахинею на мой счёт, всё больше напоминающую зимнюю пургу на распутье.
А я, дурак, ещё пытался противостоять этому напору непогоды, и на каждый его новый аргумент, что ещё у меня не так, кидался как бык на тореодора, размахивающего тряпкой красного цвета перед моим носом.
Однажды я узнал, видимо, это был последний его довод, почему со мной всё не так, что оказывается, тролли разбили зеркало, а стеклянные осколки попали в моё нутро и застряли там глубоко, в самом моём сердце. Это и являлось причиной моего неправильного или, его словами, искаженного видения.
Разумеется, я тоже сорвался на этом этапе, и даже не в чат, а на электронную почту откатал ему письмо, где и высказался по полной, в конце добавив, что, так как он никогда не оставлял ни одной моей фразы без ответа, то вот, дорога пуста, странники кинулись в рассыпную, что означает - ответа пусть больше не ждёт.
И мы замолчали.
Нет, никакой обиды никто не затаил и прозвищ никому не надавал. Мы просто взяли оба тайм-аут.
Но, как-то поговорив с тем другом, к которому не захотел ехать Юра – инвалид из Лондона, с тем, что проживал в Австралии, я задумался, а почему у меня с ним никогда не было никаких конфронтаций. Но я же не просто так не хотел расставаться навсегда с Юрой-вторым. Вот и сейчас, что–то сдерживало меня от желания ещё что-нибудь влепить ему словесно вдогонку. Потому что он меня уже просил не пить ему больше кровь. И я тогда уже ответил, что мне давно надо было с ним распрощаться, когда он мне про тролля с зеркалом сказал, а то и гораздо раньше.
В общем, подумав пару дней, оценив всё произошедшее, я всё же написал ему. Звонить на скайп или на мобильный телефон не стал.
Но, видно всё же во мне что-то ещё сидело и вышло как-то не очень. Потому что, отписался я со всем присущим мне сарказмом, припомнив подетально всё, в чём он меня обвинял. Короче, всё выглядело вот так:
"Юра, как же я так-то, совсем позабыл тебе сказать... Тебе вообще, по большому счёту, какое было дело до меня, до моих приоритетов и моей жизни..?
У каждого ведь своя жизнь, и он проживает её по своему усмотрению. В голову не пришла такая простая мысль?
Мне может, нравится, как ты выражался, нести негатив в массы и притягивать к себе то же самое.
Я просто млею от того, что обхожу сидящую с утра и ждущую наступления вечера длиннющую очередь, открываю ногой двери и получаю то, что мне надо.
И мне страшно нравится крыть матом дебилов - чиновников и не только их, таких тут много, чиновники не в единственном числе.
И мне нет дела до того, что ты по-другому действуешь, у тебя до кучи идентификационный номер имеется, и на минуточку ты в другой стране проживаешь.
Как и тебе нет дела до того, что меня волнуют проблемы мирового характера и не только.
Сиди и переживай за своего парикмахера, правда, не совсем понимаю, чего так нервничать, по ходу и стричь уже нечего. Читай лекции и проповеди, как жить и что делать своим детям и внукам.
Ты, уж, извини, Юра, но каждый человек - индивидуальность и действует в соответствии со своей натурой, а не лезет в одну отару овец. Его там забьют бараны копытами и рогами.
Я просто счастлив за тех, кто умнее и удачливее меня. И рад за себя, что такой дурак и неумеха. Но какой, уж, есть. Тем более, зачем таким умным, как ты, что-то пытаться доказать глупцам, таким, как я, они точно не поймут даже намёка на их наличествующую тупость.
Это к тому, что проще и легче надо бы смотреть на людей, даже не похожих на тебя, а ещё, лучше оставить их в покое, наедине с самими собой, с такими, какие они есть - негативными, с искаженным видением, в сердца которых попали осколки не пойми чего. Зачем им портить и отравлять их существование, они в восторге от самих себя и от того, что с ними происходит.
А еще, если не понятно, я просто получил огромное удовольствие, будучи психически нездоровым, что попил тебе ещё крови. Представляешь?
Учись, Юра... или нет... не надо, тебе такая лёгкость просто не доступна... подумай... а вдруг... а, если нет, а, если да... а вдруг умрём и не узнаем, почему было так, а не иначе, зачем ты получил это письмо.... вопросы, вопросы... и ни одного ответа...
Так и уйдем туда, откуда пришли, неучами, так зачем кого-то при жизни, и уже состоявшегося, ещё и учить чему-то?"
Вот, такое сочинение я ему написал, хорошо помня, что я и псих, и дурак, и просто не так живу, как он себе это представляет.
Но неожиданно, моё послание оказалось сродни атомной водородной бомбе, сброшенной не просто на какой-нибудь населённый пункт и уничтожившей всё живое. Просто случившийся следом апокалипсис в наших отношениях, заставил нас не восстанавливать всё заново, и засаживать опустевшую местность новыми растениями и заселять новым живыми существами. Нет, мы просто возродились заново, будто на старом пепелище, но не выжженном до конца, а с остатками всё же крохотной горсти земли.
Обоюдная интуиция, не отпускавшая нас до этого друг от друга, сыграла с нами хорошую, вовсе не шутку, а превратилась в здравый смысл. Странно, что я не с ним, а с Юрой-первым стоял в паре во время танца и держал за спину девочек в национальных костюмах. Мы были всё же ближе по духу.
И это неожиданное понимание друг друга полностью свидетельствовало об этом.
В общем, мы принесли друг другу извинения, я – за парикмахера. И сам, между прочим, не мог похвастаться густой шевелюрой. За то, что видел в нём тореодора.
А Юра, даже назвал себя сволочью, вспомнив своего любимого Дэвида Линча, приписав - "Совы не то, чем кажутся", короче, покаялся в том, в чём был не прав.
Жаль, мы не могли пожать друг другу руки через скайп, но зато мы созвонились и даже по телефону, и почему-то оказалось, что хорошо не только у него, но и у меня. И как-то конфронтация в отношениях не просто отошла на задний план, а даже не светилась на горизонте нашей дружбы. Потому что теперь мы из просто бывших одноклассников стали настоящими друзьями.
Мы были в полном восторге друг от друга, от того, что происходит с нами и вокруг. И теперь нас волновали общие проблемы и даже мирового порядка.
Вот, как иногда бывает в жизни у людей. Было два Юры и один Миша, три ученика одного большого класса. А стало два друга, Юра, и не надо было больше обозначать его номером, и его товарищ, фамилия которого начиналась с последней буквы алфавита, но он не был последним человеком в этом мире, как и его теперешний друг.