Скошенная трава переполняла воздух своими ароматами; соловьи на макушках молодых сосен неустанно щебетали свои философские песни; ветра, предвещающие скорый конец лета, и прохладный воздух были едва заметны. Из низкой травы торчали оросители, из которых во все стороны били струйки воды. На фоне травы, что была высотой в дюйм, выглядели эти миниатюрные фонтаны также нелепо, как небоскрёбы посреди пригорода.
Во дворах домов играли дети: прыгали, бегали, скакали и ползали, выставляя на показ свою глупую, и из-за того счастливую улыбку.
Низкорослый мальчишка лет десяти ехал на старом велосипеде и бросал на частные участки только что напечатанные газеты «Американского Счастья» - какого-то нового СМИ.
Район, несмотря на его густонаселённость, был спокойным и вечно дремавшим в колыбели умиротворения. Длинные, бесконечные ряды домиков, построенных здесь два года назад, отражали ту самую «Американскую Мечту», к которой стремился каждый честный трудяга. Только секунду побывав в этом пригороде, ты уставал даже от малейшего намёка на городскую суету. Тебя обвивало желание бросить свой огромный чемодан с макулатурой, снять пальто, пиджак и шляпу, и просто побежать к детям - куда-то в песочницу, в домик на дереве, или на качели - вновь стать восьмилетним ребёнком…
- МИССИС ХЕЛЛОУСТОУН! – раздался, словно пушечный выстрел среди ясного неба, бас мужчины и стук во входную дверь.
Дженнифер от внезапности упала со стула. Когда она опомнилась, в дверь начали стучать ещё сильнее. Дженни пялилась в окно уже целый час…
- Миссис Хеллоустоун! Вы дома?
Дженнифер открыла дверь, и на порог ступил военный в бежевом плаще и шляпе. В руках он держал большой жёлтый конверт.
- Миссис Хеллоустоун, здравствуйте! Я Роб Оверлли, командующий 29 Эскадрилии США. В воскресенье в центре города состоится праздник в честь прибытия солдат с фронта. Среди выживших будет и ВАШ МУЖ, РЯДОВОЙ, А НЫНЕ СЕРЖАНТ 1 КЛАССА, АЛЕКС ФРАНК ХЕЛЛОУСТОУН. В конверте, - военный протянул письмо, - все подробности. Встреча состоится…
Дальше Дженнифер не слушала этот невыносимый лай, лишь немного походящий на человеческий голос. Она рывком забрала конверт и стала бешено разрывать его. Её радости не было предела. Когда на конверт с письмом упало несколько слёз, военный, отдав честь, вышел из дома и ушёл прочь.
За 2 года отсутствия Алекса в доме, без любых весточек или писем, Дженнифер смирилась с гибелью мужа. С тех пор она просто пыталась жить дальше, не оглядываясь назад, но нового мужчину найти она так и не смогла.
- Алекс ЖИВ… - выговорила Дженнифер, захлопнула дверь и попыталась успокоиться. Её переполняли чувства, и, когда её домашнее платье полностью промокло у шеи, она всё-таки прекратила плакать.
***
Сержант Алекс Хеллоустоун сидел в самолёте, который казался настоящей парилкой. Сегодня в Ку-Чин-Тонском лагере была запредельно высокая жара. Бурлила военная жизнь. Несмотря на Хиросиму и Нагасаки, Япония, потеряв большую часть своих территорий в Тихом Океане, продолжала сопротивляться. Армия США готовились к штурму последних центров сопротивления, но Алексу было уже не до этого.
В этом самолёте война уже закончилась. Закончилась она и для Алекса, потерявшего в боях левую руку.
Самолёт был до отказа набит раненными солдатами Армии, в центре салона стояли восемь деревянных гробов, наспех поваленных друг на друга. Когда солдаты попадали на фронт, первые, кого они видели - раненные и трупы. Когда особо удачливые солдаты с фронта возвращались, последнее, что они видели - раненные и трупы. Трупы были уже в гробах.
В салоне стояла тишина. Крики были снаружи, всепоглощающая суета главенствовала там. Сидящие в самолёте не издавали ни звука. Они пытались понять, что всё наконец закончилось. Принять факт, что окопы, постоянная смерть, наступления и отступления, голод и жажда – всё это осталось позади, и дальше только мирная жизнь. Чувство того, что всему этому пришёл конец, и ты летишь домой.
Напрасно они пытались утешить себя этими дурными грёзами – до конца дней они будут вздрагивать при каждом постороннем звуке. Не пропадут из памяти выживших солдат лица их друзей, знакомых, оставшихся в земле. Война с выжившими до конца их дней.
Не вернётся к жизни и Алекс Франк Хеллоустоун, не оставшийся в земле, потому что пожертвовал своей рукой. Алекс заплатил членовредительством за возможность вернуться назад, а некоторые заплатили за это же большим. Это самая страшная, самая сокровенная тайна Алекса, которую он не может рассказать никому. Он выстрелил себе в левую руку, пробыл без должной помощи три дня, получил заражение, ампутацию в лазарете и… Возвращение домой.
Двигатели Боинга B-17 наконец заработали. Медленно Летающая Крепость, что могла быть разрушена всего одним метким выстрелов ПВО, стала подниматься в воздух. Алекс закрыл глаза и постарался ни о чём не думать.
***
В Калифорнии всюду шла подготовка к встрече национальных героев Америки. Со всех поселений съезжались люди в Сан-Франциско, дабы поучаствовать в ярмарках и конкурсах. Всюду в городе строились деревянные сцены и лавки, центральные улицы города заиграли новыми звёздно-полосатыми цветами. Частым явлением стали доселе неслыханные «автомобильные пробки», а метро и трамваи стали забиты людьми всех сословий.
Город заиграл новыми, яркими красками. Всюду были высажены цветы, пострижены декоративные кустарники и выхожены молодые деревья. Сан-Франциско стал Новым Сан-Франциско. Это было замечательное преображение, «превращение» из жука в человека.
Завтра Дженнифер наконец увидит своего мужа, завтра Алекс наконец увидит свою жену.
***
Алекс уже девятый час не мог уснуть из-за мыслей, что беспрерывно штурмовали солдата. Он по-настоящему стыдился отсутствия своей руки, стыдился, в первую очередь, реакции Дженни. Да и будет ли там Дженни?
Но следующее размышление свело на нет все предыдущие мысли. Алекс закрыл лицо единственной грязной рукой и зарыдал.
- Я сражался не за свою страну, сражался не за свой народ, воевал не против япошек! Я бился за тех, кто рисовал плакаты и фильмы, писал статьи! Рэй и Джек остались там, в японской земле, из-за тех, кто не хотел потерять свои деньги… Я воевал против ублюдков, и такие же ублюдки нами воспользовались!!! – Алекс попытался выговориться. Он сорвался на крик.
- Парень, успокойся, дай поспать. Возьми это, должно помочь. – солдат протянул Алексу самокрутку.
- Не курю.
- Я сказал возьми. Считай, доктор тебе прописал. Рука не отрастёт, конечно, но нервы успокоит. Не мешай людям спать.
Алекс зажёг сигарету и наполнил лёгкие дымом. Стало немного легче.
***
Дженнифер подскочила с постели, как только услышала звон будильника. Всю ночь она бодрствовала, её голова была забита всякой дрянью. Но будущая встреча не давала Дженнифер ни на минуту почувствовать себя невыспавшейся и разбитой. Она чувствовала себя почти бодрой, а вот вид её говорил об обратном.
Буквально за полчаса приведя себя в порядок, ничего не съев и не выпив, Дженнифер вылетела из дома, чуть не забыв закрыть дверь.
Она со скоростью ветра добежала до остановки, где после трёх минут ожидания села на самый первый трамвай и поехала к аэропорту. Несмотря на то, что рейс трамвайчика был самым первым и самым ранним, он уже был набит до отказу. Было много фотографов и журналистов, везущих с собой целые стопы чистых листов и карандашей. У журналистов из самых престижных изданий, типа «Америки Сегодня», «Уолл-Стрит Журнал», «Нью-Йорк Таймс», были доселе невиданные диктофоны и дорогие заказные фотокамеры. Меньшую же часть составляли как раз семьи солдат, и простые рабочие, спешившие на работы.
***
Алекс всё-таки уснул. Он провалился в дрём, а пришёл в себя когда самолёт сел. Где-то полминуты самолёт недвижно простоял на взлётной полосе. Когда самолёт вновь поехал к ангару, в салон зашёл один из пилотов. В его руках была стопка сложенной одежды. Он осмотрел солдат и сказал:
- Это парадная форма. Чёрные брюки, белые рубашки, пиджаки и галстуки. На пиджаках сержантские погоны. Фуражки и туфли на выходе получите. Переодевайтесь. Не надо журналюгам вас в таком виде снимать.
- А грязь? Пот? Кровь? Всё скрыть под парадной формой?
- Полотенца здесь тоже есть. Это приказ – из самолёта вас в тряпках не выпускать. Только в парадной.
- А покойников в форму тоже переодевать?
Пилот притупился. Он положил форму на столик, и, перед тем как уйти из салона, сказал:
- Покойников уже переодели…
Солдаты надели новую униформу и построились в очередь к выходу. Алекс оказался последним. В очереди солдаты стали приходить в себя, переговариваться, медленно возвращаться к жизни.
- Слыхал новость, что у Советов тоже бомба есть?
- Да. Ты из «Америки Сегодня» взял?
- Ага. Говорят, что япошки выкрали её.
- Япошки? У Советов? Во бред! Это же Союз, оттуда украсть можно только здравый смысл. Чего бы им не украсть у нас Золотые Ворота?
- Чёрт его знает. Меньше верить надо всяким СМИ. Бери свою фуражку.
Солдаты по очереди вышли из самолёта. Алекс был в конце, он последний вышел из самолёта, последний покинул Японию.
В глаза ударило яркое солнце. Следующее - тысячи вспышек камер. Но ему нисколько не было интересно, появится ли его лицо на обложках журналов. Ему нужна была лишь Дженни и спокойная жизнь.
***
Дженнифер стояла в первых рядах огромной толпы. Ковровая дорожка вела к люку самолёта, который всё никак не открывали. Наконец солдаты вышли. Кругом в толпе переговаривались: «Сейчас получим четыре зарплаты за снимки!», «Ну когда уже аттракционы и музыка, мама?», «А там точно есть Джек?».
Когда Дженни увидела Алекса, всё внутри неё перевернулось, полетело кувырком. Она не ожидала увидеть своего любимого без руки до самого локтя. Бурые волосы Алекса были в грязи, лицо было чёрным от пота и пыли. Левый рукав пиджака беспомощно трепыхался на ветру.
Она почувствовала, как её глаза наполняются слезами. Она была по-настоящему раздавлена. Атмосфера в толпе резка переменилась: никто не был готов увидеть солдат в таком виде, без рук и без ног. Не были готовы увидеть люди и 8 деревянных гробов. Как назло, заиграл оркестр какую-то военно-патриотическую дрянь.
***
Через час церемоний, речей чиновников, интервью и многого другого, солдат наконец отпустили к семьям.
Алекс подбежал к Дженнифер. И обнял её так, как не обнимал никогда. Он не хотел отпускать её, не хотел больше никогда отходить от неё, хоть немного отдаляться. Он будет ценить каждую минуту, что у него есть.
Самым ужасным было то, что Дженнифер не могла даже видеть своего мужа. В его глазах она видела лишь боль и отчаяние, а когда он обнял её своим обрубком, она даже покачнулась. На Алекса было по-настоящему больно смотреть. Перед ней стоял совершенно другой человек, не тот, весёлый парень на ком она женилась 5 лет назад.
- Я никогда больше не уйду… - еле слышно прошептал Алекс. Его голос также чудовищно изменился.
- Поехали домой. – выдавила из себя Дженнифер. Она стыдилась себя, стыдилась своего отношения мужу. Прекрасно понимала, что она – неблагодарная тварь. Больше она не полюбит этого изуродованного Войной мужчину…