Продолжение
(Начало:
1 ч.
http://www.proza.ru/2015/04/30/2086)
Предыдущая 6 часть
http://www.proza.ru/2018/01/08/107
Примерно к зиме 1947-1948 г. Гришка с отцом, а так же семья Аврома и Златы и другие родственники перебрались в собственное жильё. Обустроившись сами, они стали помогать тем, кто оказался в ещё более тяжёлом положении. Так семья Аврома приняла к себе на жительство овдовевшую во время войны дальнюю родственницу Златы с двумя детьми, девчонками постарше возрастом, чем Лёлька и её сестрички. Семья эта только перед самой войной построила дом, а вернувшись из эвакуации, нашла пепелище. Оставшись без кормильца, они страшно бедствовали, денег не было на самое необходимое – мать, малограмотная женщина перебивалась на случайных подработках, а девчонки еще были несовершеннолетними. Они поселились в тесном домишке Аврома буквально «на голове» у хозяев , и жили так несколько лет совершенно безвозмездно, пока девочки не кончили семилетку и не выучились парикмахерскому ремеслу. Позднее они перебрались в областной город, забрали к себе мать, и жизнь у них сложилась вполне благополучно.
Сестра покойной Гришкиной мамы, тётя Этя со своими дочерьми также вернулась из эвакуации в родной город в 1946 г., полная энергии и самых лучших надежд. Вернулся с фронта и её муж, который закончил войну на Сахалине, в группировке советских войск на Дальнем Востоке. Оба они были известными, уважаемыми в городке людьми – тётя была единственным зубным врачом в городе, а муж её до войны заведовал аптекой, в которой работала и Гришкина мама. Вернувшись с фронта, он буквально сразу начал налаживать работу этой единственной в городке аптеки. Тётя Этя строила далеко идущие планы и хлопотала о возвращении довоенного участка для постройки дома. Там, на этом участке, до революции её зажиточная семья имела большой дом, в котором после национализации поселили целых пять семей (уплотнили, как тогда говорили). Тётя Этя очень хотела сохранить участок своих предков и продолжить семейную историю.
Однако, планам её не суждено было сбыться. Муж её вскоре заболел какой-то непонятной болезнью. Этя подняла на ноги всех врачей города, обращалась в область, но болезнь эту определить не смог никто, и через месяц муж умер, оставив её вдовой с двумя девочками-подростками. Вполне возможно, что он схватил облучение, находясь на Дальнем Востоке , а может, он пострадал от бактериологического оружия, которое, как говорили, тогда применялось противником на японском фронте. Всё это осталось загадкой. Тётя Этя, деловая и волевая женщина, впряглась в тяжкий воз вдовьей доли. Она работала в поликлинике железнодорожного узла, и все в городе её знали и уважали. Гришка помнил, что достаточно на конверте было указать только её фамилию и город, и письмо находило адресата. Она неплохо зарабатывала и по возвращении в родной город снимала жильё у одного из бывших довоенных соседей. Смерть мужа и затем отказ городских властей вернуть довоенную землю, похоронили её планы. Она со своими детьми переехала в дом Гришкиного отца, мужа своей покойной сестры, и они стали достраивать этот дом уже общими усилиями. Вероятно, они надеялись создать семью, но ничего у них не сложилось. Этя была прекрасная, деятельная женщина, великолепная хозяйка, широкой души человек, которая могла бы составить счастье любого мужчины. Но с Веньямином у них не получилось. Слишком разными людьми были Веньямин и Этя. В результате дом поделили пополам и просто стали жить под одной крышей. Она неизменно, тепло по-матерински относилась к детям покойной сестры. Так же и Злата, Лёлькина мама, с которой Гришка рядом прожил всю войну, всю свою жизнь относилась к нему, как к родному. Он, с раннего детства лишённый материнской любви, всегда ценил каждое такое проявление тепла и заботы и был по -сыновьи предан этим женщинам, своим добрым отношением скрасившим его сиротство.
В сентябре 1946 года дети возобновили учёбу в школе. Поначалу они учились с Лёлькой порознь - Гришку определили в более престижную железнодорожную школу, а Лёлька и её старшая сестра Аська учились в городской «Сталинской школе». Преподавание в школах велось на русском языке, но уже с пятого класса надо было изучать белорусский язык, с которым во время эвакуации не приходилось сталкиваться. Поначалу с этим возникли проблемы.
Лёлькина учительница «доходчиво» объяснила новым ученикам, чем белорусский язык отличается от русского:
- В белорусском языке есть «у» краткое и «i» краткое, которых в русском языке нет, в остальном он такой же , как русский.
Лёлька это объяснение поняла буквально и начала ко всем словам, надо-не надо, дорисовывать белорусские краткие «у» и “i“ , чтобы сделать слова «белорусскими». Её первый диктант был красный –красный от учительского карандаша, столько пришлось исправлять ошибок. Ошалевшая от этого учительница поначалу не могла сообразить, что происходит, но потом она догадалась, что ребёнок её просто неправильно понял, и сама исправила свою оплошность. Со временем Лёлька стала прекрасно читать и писать по-белорусски и даже спустя много лет она своим детям выразительно декламировала напевные отрывки из прозы Купалы и Коласа. Она вообще знала на память много стихов и прозаических произведений, заучивала не по заданию, а просто, потому что ей они нравились. Заучивала долго, но прочно, на всю жизнь.
По окончании учёбного года Гришка тоже перешёл в Сталинскую школу и с того времени они с Лёлькой стали учиться в одном классе. Ученики были разновозрастные, некоторые пропустили из-за войны и послевоенной разрухи по 5-6 лет учёбы (кто в эвакуации, кто в оккупации) и были совсем взрослыми, на их фоне Гришка, Лёлька и ещё несколько их ровесников выглядели совсем малышами. Они были единственными учениками в классе, кто учился по возрасту. Однако у ребят сложилась своя компания, они всюду ходили вместе, и никто не смел их обидеть, хотя такие попытки иногда бывали.
Учиться было легко и интересно – ребята обладали хорошими способностями и желанием учиться. Да и жить стало полегче – в дома провели электричество, уже не надо было готовить уроки при коптилке. Прошла денежная реформа 1947 года, деньги обменяли в соотношении 1:10, но полученную ссуду на строительство дома, как уже упоминалось , не деноминировали. Это создавало огромные материальные трудности и на каждый очередной взнос по кредиту родители собирали с трудом.
Отец Гришки получал очень скромную зарплату, посторонних доходов не было. Веньямину немного помогал старший сын Илья. Войну он закончил в чине капитана и в должности командира батареи. Молодой статный красавец, ему было всего 25 лет, за плечами довоенные три курса физического факультета Ленинградского университета. Женщины заглядывались на него с интересом, так он хорош был в офицерском мундире с орденами и медалями на груди. Продолжать учёбу в университете в Ленинграде он не смог по материальным соображениям, поэтому решил связать свою судьбу с армией, а затем поступить в военное учебное заведение. Когда воинская часть , в которой служил Илья, стояла вблизи Полоцка, Веньямин съездил за ним и обратно они вместе возвращались товарным поездом – всю ночь висели на лестнице нефтеналивной цистерны , так как билетов на пассажирский поезд невозможно было достать. Погостив несколько дней дома, Илья уехал в Москву, где поступил в артиллерийскую академию им. Дзержинского, куда он и был приглашён на собеседование. Его приняли сразу на второй курс академии, пришлось только сдать несколько экзаменов по специфическим предметам. Условия приёма и привлекли его поэтому. Глубокие основательные знания, полученные до войны в Ленинградском университете, а также природные способности позволили ему очень успешно сдать эти экзамены и впоследствии учиться. Казалось бы, за четыре военных года все науки должны были вылететь из головы, но этого не произошло – в Ленинградском университете в те времена обучали основательно.
Перед отъездом на учёбу в академию Илья ещё вернулся в родной город и много помог отцу с обустройством дома. Дом ещё был не очень тёплый, сильно продувался через щели, его надо было утеплять. Помимо русской печи, в центре дома стояла чугунная буржуйка, которая тоже давала немного тепла, когда её топили. На буржуйке можно было вскипятить чай или сварить «кофе» - порошок из цикория или желудей. В февральские морозы, когда Гришка возвращался из школы , так приятно было выпить кружечку этого напитка.
Продолжение
http://www.proza.ru/2018/01/10/70