Как это было... Откровения сепаратистки Глава 2

               
                Самый первый обстрел нас застал, к нашему великому счастью, уже в убежище. Это случилось 27.07.2014 года  в 14-15 часов дня. “Грады” накрыли город неожиданно и безжалостно, разрывая все и всех в клочья, в пыль. Обстрел начали с центра города, где никогда не было военных и техники, но об этом мы узнали позже... Грохот разорвал знойный воздух лета так неожиданно, что мы даже не успели осознать, что произошло и , просто на подсознании, в панике бросились во внутрь убежища. Мы уже знали, что есть опасность обстрела, но мы еще не были обстрелянными и спокойно сидели: кто возле школы, кто в тени деревьев. Дети безмятежно играли в мяч на спортивной площадке. Убежище наполнилось гулом взрывов, грохотом металлической лестницы, по которой все просто скатывались вниз,  и воплями испуганных людей. Все кричали и звали своих близких в животном страхе за их жизнь. Воздух сотрясался от их крика. Мы смотрели друг на друга проверяя, все ли на месте, никого ли мы не потеряли. Сердце колотилось и  выскакивало из груди, руки дрожали мелкой дрожью. Каждый возбужденно пытался рассказать о пережитых эмоциях и убежище наполнилось "ахами", "охами", вздохами и ненормативной лексикой. Те, кто послабее, стали принимать валерьянку и другие успокоительные препараты. В соседнем отсеке стало плохо одной из женщин. Она - гипертоник и у нее поднялось давление. К счастью, у нас в убежище находилось два медицинских работника и девчонки оказали ей первую  помощь. Потом они не раз выручали всех нуждающихся в  помощи. Низкий поклон и большое спасибо им за это. Потихоньку мы начали приходить в себя.
               
                Через какое-то время я услышала взволнованный разговор наших соседей с каким-то парнем. Это он нам рассказал о том, что произошло на самом деле. Снаряды легли прямо возле магазина “Мелодия” и  АТБ по проспекту Победы как раз в том месте, где всегда торговали старушки. И бабушки, и люди, которые стояли в этот момент около них, погибли в одночасье. Они, наверное, и не поняли, что с ними случилось. Один снаряд попал в квартиру пятого этажа и там зияла огромная дыра... Другой упал на троллейбусную остановку, где стояли люди...  Потом мы видели на фотографиях эту ужасную картину последствий артобстрела города. У меня до сих пор стоит перед глазами фотография убитой молоденькой мамочки с погибшим ребенком на руках. Она как стояла, держа годовалую дочурку на руках, так и упала вместе с ней на землю, не выпустив ее из рук, подкошенная разлетевшимися осколками. Потом эту фотографию назвали “Горловская Мадонна”… Говорят, что в тот день погибло более двадцати человек... Позже я узнала, что в этот день около магазина "Мелодия" погибла моя бывшая соседка Наташа. Ей было не больше сорока лет и она в этот день бегала в обменный пункт поменять деньги. У нее остался муж, сын и только родившийся внук. Убивает не оружие - убивают люди...
                Парень дрожащими руками пытался закурить предложенную ему сигарету и, заикаясь, рассказывал:
                - Я… Я... Я не знаю, как я упал на землю...Я только свернул за угол дома, а тут...Как бабахнет, как бабахнет!!!!Хорошо, что упал... Мой друг просто присел и его ранило... Нужно было лечь... Я слышал, что нужно лечь и голову закрыть руками... Хорошо, что я упал... А он - присел... И его ранило... А там!...  Там!!!...– он качался из стороны в сторону, сокрушенно обхватив голову руками, - люди... мясо... кровищи!...  Это ужасно!... Это ужасно...
                Его трясло нервной дрожью и он не мог говорить.Парень смотрел на нас широко открытыми глазами, переводя невидящий взгляд с одного на другого, как будто не понимая, где он находится. Он все еще находился там, возле “Мелодии” …   Мы все съежились и вжались каждый в свое место от ужаса происшедшего, от услышанного рассказа. Вот и у нас война открыла свой счет  жертвам…  Мы с сочувствием и страхом смотрели на него и понимали, что этому парнишке крупно повезло, раз он остался жив. Этот день стал его вторым днем рождения... Все почувствовали холод смерти, которая прошла по городу. На этот раз - мимо нас…

                После этого обстрела людей в убежище прибавилось. К нам присоединился мой дядюшка. Ему уже за восемьдесят, но он еще живенький и бодренький. Даже не поворачивается язык называть его старичком. Так случилось, что его дети оказались на территории контролируемой украинской армией и в городе он остался один. Теперь нас стало трое. Всем этим людям нужны были спальные места, а их не было. Все уже было занято. Мы стали думать, как же нам устроить вновь- прибывших. Ничего не оставалось делать, как из классов принести стулья и из них соорудить что-то наподобие кроватей. Директор школы была в шоке. Она все еще меряла жизнь мирными мерками и не могла допустить беспорядка в своей школе:
             - Что вы делаете?! Что вы делаете?! Это же школьное имущество! Скоро начало учебного года, а вы все растаскиваете!!! На все это  деньги собирали  родители учеников! Я пожалуюсь в ополчение! Здесь нужно сидеть во время обстрела, а не спать по ночам!
              Мы как-то пытались ее уговорить и успокоить:
             - Наталья Николаевна! Ну не переживайте вы так! Мы потом все поставим на место! Ведь это - пока людей мало, кто-то может поспать. Зато во время обстрела, когда в убежище будет много людей, у нас будет много сидячих мест. Сейчас нужно подумать, как людей устроить. А вы все об имуществе... Ведь может такое быть, что и школа пострадает...
              Все наши старания были напрасны. Ополченцев из комендатуры она, все-таки, вызвала. Ребята выслушали наши доводы и оставили нас в покое. В конце концов, она поняла бесполезность своих эмоций, закрылась у себя в кабинете и больше нам не мешала. Воспользовавшись обретенной свободой, мы проявляли чудеса энтузиазма и фантазии. Кто-то обошел все близлежащие мусорки и приволок пару дверных полотен. Кто-то сдвинул обувные стеллажи и получил замечательную постель. Кто-то из топчанов соорудил себе кровать. Кто-то просто принес из спортзала лавки, положил на них какую-то одежду и улегся отдыхать. Некоторые -  просто устроились в спортзале на матах и спускались в убежище только во время обстрела. Мы тоже не отставали от остальных. По сравнению с другими, у нас были очень комфортные места. Мы с дядюшкой  разместились вдоль стены в коридоре убежища и у нас у каждого было свое спальное место. Одно для дяди, другое - для нас с мужем. Мы спали на дверных полотнах. То, что было  шире, было наше и мы с мужем спали "валетом". Мы принесли подушки, одеяла, простыни. Когда мы тащили туда свои сумки, мне пришлось от своего мужа выслушать в свой адрес много "лестных" слов. Да и было за что! Мне хотелось создать, по возможности, максимум комфорта своим мужчинам. У нас была одежда - на жару, одежда - на холод. Была одежда для сна на ночь. Я заставила притащить запас продуктов, воды, лекарства, гигиенические принадлежности и разовую посуду. Мало ли что!... Вдруг обстрел, а у меня чего-то нет! Я же не знаю, что нас ждет! Может, будет время, когда я и носа не смогу высунуть из убежища! Мы все пытались предугадать грядущие события и запастись всем на все случаи жизни. Будущее показало, что мы были правы. Позже, когда мы просыпались среди ночи от страшных разрывов и плача людей, которые, спасаясь, спускались к нам вниз, у нас было куда их посадить, чем накормить и как уложить отдохнуть.

             Напуганные артобстрелом, мы не знали, как и чем защитить себя и свои дома от снарядов. Ничего другого не зная, мы снова обращались к Богу. Не бывает атеистов под пулями и под снарядами... В своей квартире у каждого окна я поставила иконки. Даже в подвальчике у меня до сих пор стоит икона. Старая бабушка посоветовала окропить дом святой водой. Мы пошли в храм, взяли водичку, поставили всем свечки  о здравии и пошли домой. Дома я все сделала так, как сказала бабушка. По всем углам, по всем окнам: "Во имя Отца, и Сына, и Святого Духа! Спаси и сохрани!" Я решила, что этого недостаточно. В каком-то нервном возбуждении, как одержимая, я три раза обежала вокруг всего дома, крестя святой водицей каждое окно и каждый подъезд приговаривая: "Во имя Отца, и Сына, и Святого Духа! Спаси и сохрани!"... Этого мне тоже показалось мало. Я принесла святую воду в школу и тоже самое проделала там. По всем окнам, по всем ступенькам, по всему убежищу и по всем его жильцам... "Во имя Отца, и Сына, и Святого Духа! Спаси и сохрани!"... И даже кабинет директрисы: "Во имя Отца, и Сына, и Святого Духа!"... На что она, обреченно, махнула рукой:       
  - А, делайте, что хотите...
           Тогда, летом, в районе школы легло несколько снарядов. Буквально в соседние дома. А школа осталась не тронутой...

              Жизнь шла своим чередом. Обстрелы, убежище, комендантский час... В перерыве между обстрелами мы все бегали домой, чтобы что-то приготовить кушать, помыться и взять необходимое для дальнейшей жизни. Себя мы в шутку называли "дети подземелья", свое бомбоубежище - "общежитие", а соседей - "сокамерники". Время все ставило на свои места. Пусть не на те, к которым мы привыкли. Но, все-таки, жизнь приобретала какой-то порядок. Ночью все ночевали в “общежитии”. Рано утром, кто во сколько, уходили домой. Иногда по утрам мы просыпались от грохота взрывов и тогда все желающие попасть пораньше  домой толпились в коридорчике убежища в ожидании  тишины. Где-то до 11-12 часов дня можно было более или менее спокойно  сходить в магазин  за продуктами, доспать, если ночь была тяжелой, приготовить еду. Потом нужно было бежать назад. Почему-то после обеда нас начинали “кошмарить”. Иногда нас предупреждали о следующем обстреле стуком в окно:
      
 - Есть сведения, что через пол часа начнется...    
               
                Если не успели приготовить суп или борщ, все равно приходилось бросать и бежать из дома. Борщ иногда варился по два дня. В убежище мы себя чувствовали спокойно и защищенно. Оно строилось после войны немцами и рассчитано на ядерный удар. Поэтому, даже во время обстрела, когда гудели стены, мы, относительно спокойно, сидели на своих местах. Только пожилые люди иногда осеняли себя крестным знамением  и читали  ''Отче наш...''. После обстрела, ближе к вечеру, все жильцы подземелья выходили на улицу подышать свежим воздухом и обменяться  новостями. В это время все хватались за мобильные телефоны и пытались связаться с родственниками, чтобы успокоить их и сказать, что мы живы-здоровы и с нами все в порядке.
                Иногда нам везло и мы могли до вечера побыть дома, но до комендантского часа все равно нужно быть на месте. После девяти вечера по улицам мотались военные машины, контролируя порядок в городе. Иногда ночную тишину разрывал грохот движущейся военной техники. Если немного задержался дома, то стараешься как можно быстрей проскочить в школу. В это время город был пуст. На улице стояла поразительная тишина. Ни огонька, ни звука... Время как будто остановилось… Пустынная улица по которой теперь ездит только патруль… Я никогда не думала, что по улицам может разноситься эхо, как в пустой комнате. Даже шепот разносился эхом... Это было похоже на кадры из фантастического фильма. Тишь и жуть... Как город-призрак... Иногда эта жуткая тишина разрывалась отчаянным воем закрытых в квартирах и брошенных собак... Этот предсмертный вой был ужасен... От этого воя сердце разрывалось на части, а волосы вставали дыбом... Слышать это - не было сил... Хотелось пойти и взломать двери квартир, чтобы как-то помочь бедным животным. Без еды и воды в сумасшедшую жару они были оставлены своими хозяевами на верную погибель... Люди уезжали на несколько дней, а, оказалось -  на недели... Собаки выли несколько дней. Потом все стихло...


 Продолжение следует