Запись девятнадцатая
Печальная
Вроде бы ни о какой печали и речи быть не должно – жизнь явно завернула салазки на белую полосу, но…
Вернувшись к компам, я ушёл из магазина, так как работать в двух местах одновременно не мог. Но вот расставаться с углём не спешил. Лена была против, но я довольно легко доказал ей, что бросать сейчас обе работы не стоит – не известно, как пойдут дела на новом месте. Месяца через два-три, когда всё наладится, можно будет сделать отвальную и для бригады угольщиков.
Хм, ясное дело, что в отличие от жены, я-то прекрасно понимал, в чём суть: я уже втянулся в физическую работу, у меня сложился определённый ритм, темп жизни, сломать который не так-то просто. Не израсходовав за день силы, я просто не смог бы уснуть без повышенной дозы «наркоза». А потом, отказавшись от тяжёлого труда, у меня не стало бы повода выпить «с устатку», что в ближайшие дни жизнь мне наглядно и продемонстрировала: на железке случился сбой, ТЭЦ временно перевели на резервные запасы угля, а мы временно остались без работы.
Просто так, на трезвую голову, ложиться спать я не то, чтобы не мог, но и очень сильно не хотел. Вне зависимости от меня, настроение уже к семи вечера (когда приходила пора наливать первую стопку) резко портилось. Могла заболеть и голова. Как человек честный, то есть привыкший выпивать только для снятия усталости и стресса, пить без причины я не хотел, да и сделать это дома, чтобы не видела жена, было почти невозможно. Варианты, вроде, выпив в туалете, бежать закусывать на кухню, как и подобные им, я отметал. Пока ещё отметал. Но настроение у меня портилось, а характер с каждым днём становился всё более невыносимым. Благо, через трое суток железка дала вагоны. Уголь пошёл. Теперь снова был и повод, и место для выпивки. А то я уж хотел, было, прикладываться днём прямо на работе.
Поэтому три месяца, обещанные Лене, давно прошли, руки и ноги тряслись, как у паралитика (оказалось, что у водки есть один неприятный эффект – если ежедневно выпивать, то через месяц-другой в организме появляется слабость), уходить с разгрузки я не собирался. Здесь стоит упомянуть ещё об одном: вне зависимости от того, пил я или не пил бы совсем, эти годы жизни в две смены я отвык от семьи, и теперь в редкие пока свободные вечера жена раздражала меня пустой болтовнёй на житейские темы, а дочка донимала играми. И дело тут вовсе не в водке. Она ещё скажет своё веское слово. Но позже. А пока нашу семью разрушала работа сверх всякой меры и нормативов. Когда появилась возможность от неё отказаться, оказалось, что сделать это уже невозможно. Первая трещина в семье уже обозначилась. И с одной её стороны оказалась Лена с Таней, а с другой - я. Теперь эту трещину усердно расширяла водка. Расширяла до тех пор, пока наши «берега» окончательно не оторвало друг от друга и не понесло каждый в свою сторону.
За окном начинает темнеть. Незаметно сгущаются тени, обволакивая собой улицу. Кажется, что каждую отдельную секунду ничего не происходит. Но это - обман. Потому что через десять минут за окном станет темно, хоть глаз коли. Вот так же спивался и я – незаметно, неприметно. Всё был работягой, любящим мужем и ласковым отцом, и вдруг, в одночасье, стал алкоголиком. Нет, конечно. В определённый момент я понял, что спиваюсь. Понял, но ужаснулся: клятва давно была нарушена, а сам я болтался на крючке у змия. На крючке, с которого уже невозможно было сорваться.
Продолжение: http://www.proza.ru/2018/01/10/1888