Как это было... Откровения сепаратистки Глава 3

               
                Это тяжелое время все переживали, кто как мог. Но мы все знали, что нам нужно быть мужественными и сильными. Мы старались держать эмоции при себе и не выставлять их на показ. У нас одна задача - выжить любой ценой. Мы не имеем права на отчаяние и уныние, мы не давали себе права на слезы. Нам помогала вера в светлое будущее, в нашу победу. Нам помогал наш оптимизм и наше чувство юмора. Даже о своих "приключениях" во время обстрела мы рассказывали с шутками. В школе постоянно кто-то дежурил.  Дежурные  менялись каждый день. Мы с ними подружились и часто, вместе, коротали время, сидя на крылечке возле убежища. В это время всегда кто-нибудь рассказывал свои истории.
                Ира заступила на смену после очередного обстрела. Живет она на первом этаже в соседнем доме, рядом со школой. Снаряд взорвался рядом с ее окнами. В это время она сидела у простенка возле окна за компьютером. На подоконнике спокойно спал котенок. Она даже не поняла, что произошло. Что-то грохнуло, уши заложило... и полет...
             - Я не могу понять, почему я лечу?... Смотрю, а через меня перелетел мой Кузя...  Я лечу, а мимо котенок...  Лапки растопырил и летит...  Меня приземлило на диван, а куда Кузя улетел -  я не знаю. Я его целых три дня не могла найти! Потом вылез и на полусогнутых... оглядывается... На окне больше не спит.
               Этот день она тоже считает своим вторым днем рождения. Это счастье, что ее так удачно отбросило взрывной волной и не поранило ни стеклом, ни осколками.

                Конечно, не все и не всегда были мужественны. Кое-кто из наших соседей, не выдержав очередные обстрелы, собрались и уехали за пределы Украины. Некоторых подводило здоровье и они вынуждены были тоже уезжать. У других - просто сдавали нервы. У меня в памяти осталась одна женщина. После очередного обстрела в ее квартире вылетели в окнах все стекла, а вставлять их  было не за что и не кому. Она сидела на скамейке, покачиваясь, и тихо плакала, заламывая руки:
             - За что?... За что мне это?... Почему именно у меня?... Нашли кому повыбивать стекла... Сволочи...
              Размазывая слезы по щекам она продолжала, обреченно причитая:
            - Что мне делать?... За что мне их вставлять?... Кто мне это будет делать?... Где брать стекло?... Зима на носу, а я без стекол!... За что?... За что?... Звери...
             Наши  ребята старались поддержать ее и успокаивали, как могли:
             - Лена, да не переживайте вы так! Мы вам поможем! Вон у нас Витек занимается пластиковыми окнами. Витек! Ты где? Ты же поможешь Лене окна вставить?
            На что Витек бойко отвечал:
             - Да без проблем! Леночка! Вот только перестанут стрелять -  мы все вам сделаем!
              С окнами  ребята ей, действительно, помогли. Они затянули их обычной пленкой. Хоть и  не пластиковые, но, все-таки, зиму уже можно было встречать.
             Надо сказать, что у нас ребята были  дружные и всегда были готовы прийти на выручку. Если кому-то нужна была помощь, тут же бросали клич. Желающих помочь всегда хватало. Кто чем мог: продуктами, лекарством, одеждой и просто участием. В нашем убежище появился один молодой мужчина. Он был необщительный и мы не знали, откуда он пришел, с кем живет и как оказался у нас. Он был худой и неухоженный. Он никогда ничего ни у кого не просил, в разговорах участия почти не принимал. Когда все уходили домой за едой, он оставался в убежище и почти все время спал. Место ему досталось в уголочке и он там спал на двух стульях, свернувшись калачиком. Мы обратили внимание, что он почти ничего не ест, а из еды у него -  вода и  иногда появлялся  хлеб. Видимо, от недоедания у него был упадок сил, потому что большую часть времени он лежал. Наши женщины стали потихоньку брать над ним шефство. Кто -  каши даст, кто -  огурчик, кто -  помидорчик. Кто -  печеньем угостит, а кто - чаем с булочкой. Я сама заметила за собой, что когда готовлю дома еду, невольно вспоминаю о нем и  думаю о том, что нужно готовить побольше - ведь теперь я готовлю на четверых... Его мы окрестили "наше несчастье". Вид у него действительно был довольно несчастный и какой-то обреченный. Он покорно брал угощение и тихонько благодарил за внимание. Конечно, разносолов у нас не было, но человеку с голода умереть не дали. Потом он исчез из нашей жизни также незаметно, как и появился.
         У одной из наших дежурных разрушило снарядом дом. Она осталась без крыши над головой и без средств к существованию. Ночевала у кого-то из своих знакомых или в школе. Она тоже ничего ни у кого не просила. Наши активисты, узнав о создавшейся ситуации, приняли самое активное участие в ее жизни. Девчонки рассказали об этом всем жильцам и мы все ей носили  еду в баночках или в судочках.
              Даже самые смертоносные и опасные существа на земле знают, что такое сосуществование и взаимовыручка. Человеческий  род, в этом плане, сильно отстал от братьев наших меньших, и это -  наш большой недостаток. Но мы рождены, чтобы жить совместно. Люди рождены, чтобы помогать  друг другу, как рука помогает руке, а нога помогает ноге. Два человека смогут выжить там, где один погибнет. Ведь по волчьим законам даже волки не живут...  Живи для другого, если хочешь, чтобы жили для тебя...

               Ополчение тоже чем могло помогало жителям города. Нам сказали подготовить списки всех живущих в убежище для получения гуманитарной помощи. Ребята привозили нам хлеб, крупы, воду, напитки, соки, туалетную бумагу, памперсы детям и многое другое. В каждом отсеке был свой старший, который отвечал за то, что бы все было разделено поровну. Так получилось, что в нашем коридорчике старшей стала я. Мы опрашивали пожилых людей, что им нужно из лекарств и личных принадлежностей. В список вносили все: мыло, зубную пасту, белизну, влажные салфетки, перевязочный материал и т.д. и  т.п. Мы даже заказали биотуалет, но он нам не достался - не хватило. После обстрелов многие магазины и оптовые базы были разрушены. Ополчение все  взяло под свой контроль и все продукты и товары раздавались людям. Иногда они приезжали прямо во время обстрелов. Мы, под раскаты взрывов,  быстренько вытаскивали из багажника машины провиант и воду и бегом все спускали вниз. Там уже нас ждали  и все разносили по отсекам. А машина с военными уезжала дальше развозить спасительный груз по другим убежищам…
            В моем доме в нашем подъезде живут две старушки, которым уже под 90 лет. Они обе одинокие и никуда не выходят. Им не от куда ждать помощи. Мы в этой ситуации не одни - всегда есть те, кому тяжелее... Мы должны заботиться о тех, кто рядом  и нуждается в нашем внимании. Когда привозили нам продукты я всегда старалась  им принести  хоть по буханке хлеба. Как всегда я, схватив хлеб, побежала домой к бабушкам. Была тишина и я торопилась за это время обернуться туда и обратно. Пока я отнесла хлебушек тете Шуре на второй этаж - еще было тихо. Но, когда я поднялась к Фадеевне на третий... Тут началось... Я быстро отдала ей хлеб и бегом спустилась к себе на первый этаж. Даже не знаю, как в эти обстрелы наши бабушки выживали на своих этажах!... Мне стало страшно, что во время обстрела я осталась дома одна, а мой муж там, в школе. Ведь он не знает, где я, успела ли я спрятаться или нет...   Дома оставаться одной  я не захотела. А оно громыхало... И все ближе... Наверное, я сделала неправильно, но я помчалась  к школе в убежище. Я мчалась так, что мои ноги бежали впереди головы... Страх придавал силы и гнал меня вперед. Благо, что школа недалеко... Там меня уже ждали перепуганные муж и дядюшка:
              - Где тебя носит?!!! Ты что, под снарядами хочешь лечь?
 Но надо знать наших. Тут же пошли в ход реплики:
              - Да она впереди снаряда бежала!
 Кто-то тут же подхватил:
              - А он за ней гнался, гнался, да не догнал!
 И громкий смех перекрыл грохот от разрывающихся снарядов. Вот так  ребята разрядили обстановку, а то бы мне досталось от моих... В этот раз, как оказалось, снаряды  легли совсем недалеко, на соседнюю улицу -  в бордюр по улице Кирова и в крышу дома № 1. Так что мне, действительно, очень повезло…

                Нам всем не раз приходилось бегать под обстрелами. Ведь  у нас "нет войны", военное положение не объявлено и  многим нужно было ходить на работу. Я вспоминаю молоденького паренька которому не больше двадцати пяти  лет. Он работал на шахте имени Гаевого горным мастером. Во время обстрелов он каждый день ходил на работу дежурить. Через весь город - туда и обратно. Его мама сходила с ума от страха за  сына. Каждый день она его просила не идти на работу, но он все равно уходил, не смотря на ее уговоры. Когда начинался обстрел, а его все не было, она, как загнанный зверь, ходила из угла в угол, из угла в угол... На нее было жалко смотреть. Нам ее было очень жаль, но помочь мы ей ничем не могли. Мы  с замиранием сердца ждали  его возвращения. Все с облегчением вздыхали, когда парнишка возвращался с работы. Мать крепко обнимала его и тихо плакала, уткнувшись лицом в широкую грудь сына...
                Другая наша соседка работала оператором на котельной, которая находится на 245 квартале. Тоже - не близкий свет. Начальник котельной уехал из города, но звонить и давать задания  не забывал. Мы часто были свидетелями их телефонных разговоров... Ей  добраться на работу и назад - все-равно, что подвиг совершить! Но она самоотверженно, день за днем, ездила туда и обратно, потому что там, кроме работы, были цветы и еще две сторожевые собаки, которые ее ждали и которых нужно кормить...
                За время войны я встречала много людей, которые не по приказу начальников, а по велению сердца, чувства долга и внутреннего благородства, продолжали выполнять свои обязанности. Мое поколение   воспитано советским временем, мы выросли на Павке Корчагине и "Молодой гвардии". Для нас патриотизм был не просто словами... Мы привыкли работать на совесть, не за "рубль", а за "идею"...   Я знаю точно, что только там, где мы несем ответственность за свои действия, где наш выбор свободный и добровольный, решения, принимаемые нами  и наши действия  приносят наилучший результат. Именно тогда совершаются трудовые и боевые подвиги.
                Мне тоже в этот опасный период пришлось   бегать на работу. Это был июль – месяц  полугодового отчета. Да, войны у нас не было, поэтому отчетность никто не отменял. Утром, пораньше, пока было тихо, мы  с мужем вдвоем быстренько шли ко мне на работу за отчетами. Ирония судьбы - люди быстренько с сумками и чемоданами шли на вокзал, а мы быстренько с пакетами шли за отчетами... Вот так... Я решила их передавать в область в телефонном режиме - другого выхода у меня не было. Схватив со всех столов все, что было, мы рысцой мчались к школе. Начались мои трудовые военные будни... На несколько дней мне пришлось оккупировать в вестибюле стол дежурной, чтобы все разложить, проверить, просчитать и передать. Обстрел мог начаться в любую минуту и было очень “стрёмно” сидеть в помещении с огромными окнами. Иногда приходилось  диктовать цифры, перекрикивая гул взрывов. До хрипоты, до одури... Цифры... Цифры... Цифры... Пока не сядет телефон, пока не закончатся минуты... Когда взрывы приближались и особенно громко бахали, мне приходилось  со своими документами бежать вниз. Из-за этих обстрелов не всегда получалось вовремя передать данные и, к сожалению, от некоторых отделов мне приходилось выслушивать недовольные высказывания. Это было очень неприятно и обидно. Район Донецка, где находится наша вышестоящая организация, тогда не обстреливали и  они еще не понимали, что такое обстрел... Но однажды, когда в очередной раз я собралась диктовать свои цифры, до меня из телефона донесся отчаянный истерический крик:
                - Вы с ума сошли!... Какие цифры?!... Какие цифры?!... У нас тут стреляют!!!... У нас снаряд попал в соседний дом!!!...
                Вот и у них началось... Эх, милые...  Мне ли не знать, что это такое...


 Продолжение следует