Сложность социальных процессов столь высока, что периодические политические кризисы неизбежны (А. Бергсон). Этот вывод сделан относительно отдельных государств. В эпоху глобализации, когда меняются функции и сама сущность государства, социальные процессы проще не становятся. Поэтому надеяться, что в ходе глобального прогресса социальные противоречия будут неизбежно и безболезненно устранены, не приходится. К сожалению, распространённым способом разрешения неразрешимых социальных проблем часто является война. Это форма «социальной перезагрузки». Она не имеет морального оправдания, что не мешает ей быть атрибутом истории.
Глобализация многомерна и преследует вполне определённые цели ради конкретных результатов (сверхприбыль на разности цены рабочей силы в разных регионах планеты и новые рынки сбыта). Какие-то цели и результаты достигаются попутно, хотя прямо и не ставятся, и не ожидаются. В том числе есть и негативные результаты глобализации, которые точно не формулируются как цель, но они есть.
Глобализация не просто поднимает на новый уровень социальные проблемы. Она порождает новые. Самое страшное непреднамеренное следствие глобализации – разрушение устоявшегося социального и культурного пространства (Д. Кортен). Фактически это угрожает разрушением традиционной государственности для стран, от которых исходит глобализация и унификацией и уничтожением традиционной культуры в странах, подвергающихся глобальной экспансии.
Разрушение сложившегося социального пространства неизбежно ведёт к социальной и психологической напряженности, поскольку отпадает потребность в устоявшейся системе ценностей. А человек, сформировавшийся в отмирающем обществе, остаётся наедине со своими привычками. Чем глубже было впитано человеком мировоззрение уходящей эпохи, тем сложнее ему перестроится (чем ты лучше, тем тебе хуже, что заметил уже Ницше). Поэтому возникает фрустрация, когда старые ценности уже не работают, а новые – либо непонятны, либо неприемлемы. Это сильнейший внутренний психологический конфликт, который выплёскивается и во вне. Легче всего приспособиться к новым условиям цинику и конформисту, который не ориентируется на жесткие традиционные поведенческие рамки, а реально и без иллюзий смотрит на вещи. Внутреннего конфликта у такого человека нет, но зато есть внешний. И остановить такого человека в его поступках может только закон. Это и сложилось на сегодня в странах с развитой демократией и правовым сознанием. Но это фактически деморализация всего общества.
Разрушение социальности ведёт к разрушению (за невостребованностью) морали, вызывает состояние аномии (Э. Дюркгейм). Ни 21 век, ни глобализация не решили проблему десоциализации общества, но усугубили её. Как показал Г. Маркузе, правовое общество с технократическими ценностями востребует «одномерного человека», а система образования продуцирует, «образует» такого «человека». Это фактически дегуманизация человека. Одномерному человеку легче приспособиться к любым условиям, и им легче управлять, но и называть Человеком в полном смысле уже нельзя.
Разрушение социальности ведёт к массовой миграции. Масштабы колоссальны. Но если Великое переселение народов было переселением именно народов как целостных культурных социальных организмов, то сегодня мигрируют именно «осколки народов», которые несут с собой старые привычки, но не в состоянии социокультурно воспроизводить себя. Возникает проблема самоидентификации человека в глобальном мире. Появляется «свой» и «чужой», причём один человек может быть в двух ролях, поскольку в условиях глобализации не планета становится родиной, а родина – чужбиной. А это причина психологического шока, который и не собираются устранять.