ГЛАВА 4
ИЗ ОГНЯ ДА В ПОЛЫМЯ
Просторная квадратная прихожая с цветастыми шторками по обеим сторонам уходила в зал, в нем виднелись два проема в спаленки. Посередине зала стоял круглый стол, в углу примостился сервант, состыкованный со шкафом и диваном. Напротив дивана расположилась тумба с телевизором. И все это хозяйство обогревалось большой русской печкой, выглядывающей из прихожей.
– И меня, придет время, унесет, - стаскивая валенки, продолжала бормотать Марфа, - А вас не тронет, невиноватые вы, магией не занимались, чужих мужей не отбивали.
- А мне все равно, - хмыкнула я. – В аду своей стану, а здесь до конца дьяволицей....
- Типун тебе на язык, девка, - рассердилась бабушка и перекрестилась. И тут я увидела на стене в красном углу позолоченную икону Николая Угодника.
- Ужинать будем, - распорядилась Марфа Матвеевна. – Провизии у меня много, весь погреб уставлен, так что до поздней осени еды хватит. А после ужина отдыхайте.
- Отдыхайте? – удивились мы и переглянулись: ну и черт с этими безобразными рожами, можно выбросить все зеркала и жить припеваючи, а людей, чтоб не пялились, в избу не пускать. А еще двухметровый забор возвести.
- Весной пахать придется, сорок соток у меня, - вдруг «обрадовала» нас старая колдунья. – Мамаша помогала, теперича я без помосчи осталась.
- На двадцати газон посеем, - неожиданно для самой себя ляпнула я. – Качели поставим и бассейн выроем.
- На двадцати у меня козы в количестве пятнадцати штук пасутся, - усмехнулась Марфа и вновь два рыхлых трясущихся мешка оседлали кончики ее усатых губ. – Остальное пространство для птицы, поросят и дворовых построек определено, так что под огород всего восемь соток остается.
Мы вымыли руки, уселись за стол, с аппетитом навернули по горшочку наваристых щей со свининой, запив их чаем с сушками и малиновым вареньем.
- Поспать бы, - зевнула маманя и прикрыла рот мозолистой ладонью, привыкшей к тяжелой работе.
- Ты туды ложись, - показала ей на одну из спаленок Матвеевна. – А ты, Янина, супротив кухни почивать будешь.
- Напротив какой кухни? – не поняла я.
- Айда, - поманила меня бабушка.
Мы вышли в прихожую. За одной шторкой оказалась маленькая кухонька с двухконфорочной газовой плитой, с другой – крохотная спаленка с железной койкой, старинным шкафом и прикроватной тумбой.
- Не холодно здеся, - успокоила меня старуха. – Только после двенадцати ночи в окошко не поглядывай, выманить могут, а тама Чудотворец не защитник.
- Кто выманить? – поперхнулась я.
- Да мало ли, - повела плечами Марфа. – Ходют тут всякие.
- А если в туалет захочу? – осторожно осведомилась я и почувствовала, что становится страшно.
- Ведро возле двери, туда и сходишь, - откликнулась бабуля.
Койка оказалась жесткой, из матраса торчали куски ваты, но я стойко перенесла неудобства, закрыла глаза и заснула. Проснулась от легкого прикосновения, будто кто-то положил руку на плечо. Тьма скрыла сидящего на кровати человека, но по силуэту я сообразила, что рядом женщина. Или девушка. Это создание явно не походило на мать и бабку.
- Ну, вот ты и приехала, - голос пришедшей я где-то слышала. – Не думала, не гадала, что так получится.
- Как получится? – не поняла я. Страха, как и на кухне в Первушино, не было.
- У меня мало времени, за мной следят, а потому не перебивай, слушай, что успею сказать, - заволновалась незнакомка. - Я твоя прапрабабка Елена Фроловна Рогожина, которая пропала много лет назад в лесу и у которой отрезали волосы, тем самым сделав рабой существа, очернившего наш род. Существо подарило колдовские способности, заставило проводить обряды черной магии, чтобы выдать замуж уродливую дочь.
Одного ритуала мне хватило, чтобы захворать, затем умереть, но я успела передать ведовской дар дочери Пелагее, а Пелагея приворожила к Марфе женатого Ивана, чего даже в темном мире категорически делать нельзя. Бедная Катя пострадала из-за алчности матери, и она отказалась пользоваться приворотами, а потому родила бы тебя нормальную, если бы не проклятие первой жены Ивана. Этот парик, который лежит в тумбочке, подарила тебе тоже я.
- Мне его отдала покойная Лена Воробьева, - нарушила молчание я.
- Я и была той Ленкой, - вздохнуло привидение.- Там, в потустороннем мире, сбежала в особое заведение и экстренно реинкарнировалась. Перед переходом прочитала инструкцию, в ней было написано, что если субъект хочет начать новую полноценную жизнь, не обремененную бывшими родственниками, новые родители ни в коем случае не должны называть его прежним именем. А они назвали! Какая глупость эта инструкция! Разве может новорожденный что-то помнить, тем более, что-то предложить взрослым людям?
- Действительно, глупость, - согласилась я. – Вот уж не думала, что туда попадают безголовые чиновники.
- Карпа я вспомнила только тогда, когда меня притащили в его логово, - перевела дух Елена. - Меня убили, вновь отрезали волосы и заказали изделие какому-то узбеку или таджику. Первый парик находится у монстра, благодаря ему он может управлять моим прошлым воплощением, а чтобы управлять настоящим, нужен второй парик, тот, который здесь. Поэтому я явилась к Зинаиде, перепугала ее до смерти и приказала отдать его тебе навсегда. Пока парик в избе под защитой Николая Чудотворца, я смогу прилетать сюда, а там мы придумаем, как извести похитителя.
- Тогда зачем вы пудрили мне мозги про выкуп? – нахмурилась я. – И почему монстр ждал, когда вы вырастите, чтобы выкрасть вас?
- Выходит, я должна была тебе рассказать, что я твоя прапрабабушка? Поверила бы? – хмыкнула Елена Фроловна. – А растить детей Карп не любит.
- Сделаю все, что скажете, - минуя паузу, торжественно пообещала я, но тут послышался тяжелый мужской вздох, он проник через стекло моего небольшого деревенского окошка, Лена вздрогнула и растворилась в воздухе.
- Надо спрятать парик, - немедленно пришло мне на ум. – Тумбочка – слишком хрупкая преграда для предмета, от которого зависит наша дальнейшая жизнь.
Я вскочила, и, не оборачиваясь, забежала в горницу, где храпели на разные голоса мои ближайшие родственницы. Минуту подумав, я завернула парик в бабушкин хлопчатобумажный платок, лежащий на столе, связала его узлом и засунула под матрац маминой кровати. Ничего более достойного прийти мне в голову в таком состоянии не смогло. А затем, опустив глаза к полу, прошествовала на свою койку, кулем свалилась на нее, укуталась ватным одеялом и, словно околдованная, уснула.
Было темно, когда за окном заголосил петух, через секунду к нему присоединилась еще парочка горластых красавчиков, и только многоголосый петушиный хор заставил меня продрать глаза.
Занавеска в кухонной части прихожей была отдернута, за ней суетилась Марфа.
- Вставай, чай пить будем, - обернувшись, приказала она, - а потом кормить птицу и скотину надобно.
- В городе вставали позже, - заныла я. – Хочу отоспаться.
- Сейчас мне поможешь! - прикрикнула ведьма, и я покорно спустила голые стопы на тканый коврик.
В спаленке с недовольным видом застилала кровать уже одетая мама.
- И как? – наблюдая за ее плотно сжатыми губами, поинтересовалась я.
- Подчиняться придется, - пробурчала Катерина. – Это ты мне под матрас парик засунула?
- Да, - растерялась я. – Только ты про него никому не говори, даже бабке.
- Поняла уже, - вздохнула мамаша. – Во двор я по нужде ходила, так под твоим окном следы от копыт обнаружила.
- У бабушки есть конь? – обрадовалась я и представила себя амазонкой.
- Там только два копыта, - охладила мой пыл мама. – Причем, довольно большие.
- То Карп приходил, - зашла в горницу Марфа Матвеевна. – Чтой-то часто он избу навещать стал.
И она с подозрением уставилась на меня.
Мы промолчали, позавтракали перловой кашей, накормили многочисленную скотину и вернулись в дом, собираясь предаться отдыху.
- Вязать сейчас станете, - притащила в горницу холщовый мешок с нитками и спицами бабка.
- Чего вязать? – ахнули мы. - А где обещанный отдых?
- Бабушка в могиле мерзнет, - зыркнула на нас Марфа. – Являлась ко мне под утро, костюм из козьего пуха просила, а пряжу она сама, пока жива была, напряла.
- Из огня да в полымя! – громко сказала мама. – И квартиру уже сдала, ехать назад некуда.
- В чужой монастырь со своим уставом не ходют, - важно изрекла Марфа.
- Не умею вязать, - вставила я, но бабушка хлопнула в ладоши над моей головой, потом проделала ту же процедуру над маминой, и мы безропотно взялись за дело. Пальцы легко справлялись со спицами, мысли отключились, спины выпрямились, словно в них вмонтировали колы.
Так мы, с перерывом на обед, проработали до ужина, после ужина нам разрешили прогуляться, а заодно справить нужду.
Нехотя вышли мы во двор, прошлись по прочищенной в снегу тропинке в туалет, заглянули в давно не топленую баньку по-черному, в сарай с козами, свинарник и птичник, снова подивились огромному наличию живности и заспешили в избу, чтобы насладиться теплом русской печи.
- Вот уж не думала, что попаду в кабалу к собственной матери, - уже у крыльца пробормотала Катерина Ивановна.
- А тебе не кажется, что она того.... самая настоящая ведьма? - шепотом поинтересовалась я. – Парнокопытный Карп под окнами, призраки, мерзлявые покойницы – слишком много нечисти собралось в одном месте.
- И ехать некуда, - всхлипнула мама. – Хоть в петлю лезь.
Мы постояли, полюбовались ночным небом, подышали свежим воздухом, но тут нас окликнула хозяйка дома.
- Спасть пора, - высунулась она в окошко, - не то снова Карп пожалует, тут уж не отвертитесь.
- Так кто он такой, этот Карп? – не выдержала я.
- Много будешь знать, скоро состаришься! - закричала Марфа Матвеевна.
И мы покорно пошли за бабушкой, чтобы улечься в постели. Усталость мгновенно окутала мое тело, но тут осторожно поскребли оконную раму. Я с готовностью приподнялась, чтобы встретить Елену, но сгустившаяся темень закрыла собой находящиеся в комнате предметы. В окошко настойчиво постучали, и я невольно бросила взгляд, чтобы увидеть навязчивого визитера. Приплюснув нос к стеклу, на меня смотрела старая женщина, как две капли воды похожая на нас троих.
«Марфа», - решила я, но тут из горницы услышала сдавленный стон родимой бабушки.
Несомненно, это была покойная Пелагея.
В стекло постучали еще громче, и я, преодолевая отвращение, снова взглянула в мертвенные глаза покойницы. Они притягивали и не давали отвернуться, будто держали на поводке.
А потом усопшая меня поманила. Стало так страшно, как не было страшно никогда в жизни.
«У тебя появилась возможность уйти из жизни, - сказал кто-то внутри меня. – Лучше мерзнуть в могиле, чем мучиться от бесправия в этой чертовой избе».
И я поверила этому голосу, а потому натянула на себя теплое белье и выскочила из дома.
Запахло сырой древесиной и тленом, но запахи не оттолкнули, а показались знакомыми. Наверное, я не умерла в предыдущей жизни, когда меня похоронили. Летаргический сон? Сколько же я мучилась среди наглухо сколоченных досок, брошенных в двухметровую глубину чавкающей, вечно голодной земли?
- Ступай за мной в баньку, девонька, там и поговорим, - скрипуче прошептала Пелагея и развернулась в сторону сараев.
Окончание:http://www.proza.ru/2018/01/16/773