Возвращение Савки было торопливым, если не сказать трусливым. С глубокого похмелья он не осознал в полной мере что натворил. Он бежал по темному лабиринту подземелья, м продирался по узкому ущелью к свету, к провалу, к жене.
Больше всего Савка боялся, что об убийстве кто-то ненароком узнает. Такие дела должны оставаться без следов, тогда и отвечать не за что будет. А он как раз оставил эти самые следы: это и окурки, и отпечатки пальцев и следы тоже его. Хотя, если подумать, какое следствие сюда заберётся? И, главное, когда? Зимою уж точно некого ждать. Да и летом кто догадается искать эти катакомбы? Пройдёт несколько лет и всё быльём порастёт, грызуны растащат тело, пыль времени и ползающая мелочь похоронит все следы. Всё это так – рассуждал Савка, и всё же он привык все свои дела делать хорошо, чтоб ни сучка, ни задоринки. Ну, разве его здесь вина? Просто так получилось, увлёкся, не заметил, когда она потеряла сознание – больно уж страсть сильная была, не совладал с собой. Кто знал, что девка окажется такой хлипкой, не выдюжит настоящего мужика? Ну, видел он, что она сомлела, но ведь, чем больше видел, тем она была привлекательной, тем больше её хотелось. Его невозможно тянуло к этому красивому телу, влекло любоваться красивым, нежным лицом, обладать этой молодостью и красотой, о какой мечтает любой мужик. Красивые бабы – это же цветы, предназначенные для мужиков. А для чего ещё создан мужик, если не для того, чтобы срывать эти цветы и бутоны?.. Представилась приятная возможность Савке сорвать эту прекрасную розу, за что же его винить? Тут бы любой мужик не устоял…
Да и потом, эта розочка очень больно его уколола, разве за это не надо держать ответ? Вот мы и расквитались, Васютка. Только её следов от дрына на голове и его теле никто не видит, а его следы – все налицо. Умный следователь докопается. И то, что детей они с Нюркой подобрали тоже узнается, и тогда ребяток у них отымут.
Подойдя к лазу он чуть ли не целый час до хрипоты звал жену, но так и не докричался и решил вернуться к трупу Василины, чтобы убрать следы убийства. Ребенка он оставил около лаза.
Назад Савка бежал быстрее ветра. Прибежав на место преступления, остановился, опустился перед девушкой на колени. Руки и ноги затряслись, сознание начало путаться. Лежит ничья… А только что была его… Он и сейчас её хотел! Хотел, может быть, больше, чем тогда, когда она была тёплая и непокорная. Кто ему помешает взять этот цветочек ещё раз? Что с собою поделать, если она манила его плоть даже мертвой? Он страстно, безумно её хотел! Зачем себе отказывать в небывалом удовольствии? Надо в последний раз полюбоваться её грациозным телом. Савка с остервенением сорвал с мертвой девушки всю одежду и… залюбовался: нежная лебединая шея… покатые плечи… а груди? О, эти два мраморных яблочка, зовущие вкусить сей запретный плод! Что же с того, что они холодны? Всё равно они остаются зовущими, он горячо припал к ним устами. Ах, какая сладость! – он страстно обнимал и целовал ее бёдра, стройные ножки! Шумно вдыхая носом, ловил ни с чем не сравнимый трупный аромат, что доводил его до исступлённого состояния. Кто знает, почему он плакал - то ли радовался от наслаждения, то ли печалился от того, что эта она уже никогда не оживет? Савке припомнилась ночная оргия с женой в холобуде под тулупами, её небывалые ласки, за которые он её отматерил и побил.
Совершенно опустошённый, опухший от слёз Савка, наконец, пришёл в себя. Всё, что тут случилось, нужно убрать из своей жизни навсегда! Он поднял с земли окровленную перину, отнёс в самое узкое место ущелья и сбросил вниз. Кто знает, что там внизу? Вода? Бездна? Камни? А, всё равно. Такая же участь ждала и труп девушки. Савка за ноги приволок её к ущелью и скинул вниз. Постоял сверху, послушал, как падающее тело бьётся об уступы ущелья. До него донесся громкий всплеск- ага, внизу оказалась вода. Тем лучше! Теперь он спокоен: улик нет!
Возвратившись к месту своего страстного вожделения, Савка достал из кармана бутылку вина, выпил, зажевал печенюшкой. Затем скрутил самокрутку, засмолил и от души надышался дымом. Потом растёр окурки и, нервно посвистывая, отправился в обратный путь.
Савка был до того измождён, обессилен, что еле доплёлся до места. Сейчас ему хотелось просто лечь и заснуть, а проснувшись, ничего никогда не вспоминать.
Каково же было его удивление, когда он не увидел оставленную здесь девочку. Савка кидался в одну сторону, в другую, бегал туда- сюда... ребенка нигде не было.
- Может, Нюрка сюда спустилась и забрала дитя? Больше некому… - растерянно предположил он. - Ню-юрка-а! - закричал он, закинув голову вверх, и ему собственным голосом глухо откликнулось эхо.
Савка бессильно опустил руки, спиною сполз под стенку подземелья и, сидя на корточках, стал лихорадочно думать: а что, если тот, кто украл Клавушку, видел как он уничтожал улики. Хотя, кому она кроме Нюрки нужна… Родителям? Ну, да, родителям… Как Василина назвала их фамилию? Берёзкины? Ёлкины? Нет, кажись, Ёлочкины. А как они сюда пробрались? Значит, где-то есть проход сюда и он, Савка, должен его найти. Но как? Где? Почему он не спросил у Василины, как она сюда попала? Каким образом она оказалась с Клавкой? Нюрка же потеряла детей… Где Василина нашла ребёнка? Вот он осёл безмозглый, напился, бабы добился и про всё на свете забыл, как говорится, голову потерял. Верно говорят: когда в штанах у мужика твёрдо, мужик становится мягким.
Савка затрясся, как осиновый лист, представил, как милиция арестовывает его. Наручники… Суд… Этап в кандалах… Каторга…
Всё это вполне может случиться. Он увидел на своей одежде кровь. Вот где главная улика! Надо срочно ее смыть! Придётся бежать за несколько километров на ту сторону пещеры, где протекает горячий источник. Или дождаться Нюрку? Ну, увидит что я весь в крови, отбрешусь. Она баба глупая, поверит. Да, она-то поверит, но разве можно такие сведения доверять бабе? Следователь спросит у неё:
- А видели ли вы, гражданка Артюхавина, кровь на одежде своего мужа, когда вы его подняли из оврага?
- Конечно, видала, - подхватится Нюрка, - врать перед законом - большой грех!
Нет, нет и нет! Нюрка ничего не должна видеть и знать. Надо срочно бежать к источнику и замыть одежду. Если он отсюда выберется, то дома сожжет в бане своё барахло. Так подумал Савка, пробираясь к источнику.
30 авг. 2015 г