В тр-вятом ц-ве 2. Пещеры пустоцветы

               
           Поход назначили во вторник следующей недели. Как ни странно, первой в это утро проснулась Лёля и сразу стала теребить брата:
           – Потька, вставай! Ишь, разоспался. Пора собираться.
           Было рано, солнце тоже только пробудилось, и его сонный глаз мягко светился сквозь ветки засохшего тополя, как сквозь ресницы. Деревня уже набирала рабочий ритм – кое-где мычали не доенные коровы, орали гордые петухи, слышался треск заводимого трактора.
           Варяг с помятой ото сна щекой, с красивым рюкзаком за спиной, с длинной, вроде посоха, палкой, ждал сообщников возле своей калитки. На Лёльку в дешёвом джинсовом костюмчике, в зимней кроличьей шапке он как-то внимания не обратил, но увидев Потапа в линялом трико, в фуфайке и с армейским треухом на русой не стриженой голове, Санька развеселился:
          –  Артёмов! Ну, чума! Ты, прям, на какого-то пастуха похож, тебе ещё бы кнут в руки и стадо баранов в придачу! О, и топор у него – это ещё зачем? От мух отмахиваться?! – прикалывался Саня.
          Потап добродушно улыбнулся и, окинув Саньку взглядом, сказал:
          – Да, баранов у меня маловато! А знаешь, Санёк, пастухи у нас народ уважаемый, они больше всех зарабатывают!
          Речку Потап решил форсировать вброд – до моста пришлось бы идти далеко и потом по другому берегу вновь возвращаться к пещерам. Путешественники вышли к реке там, где она широко разливалась, как будто это и не Канавка вовсе. На той стороне за кустами хвороста вставал лес, как всегда немного таинственный, хотя лесом в Сизяках называли густо заросшую вербой и ольхой пойму.  Быстрая и прозрачная вода была теплее утреннего воздуха и в самом критическом месте доходила чуть выше колен, струйки донного песка и пескари приятно щекотали пальцы ног, так что переправа прошла без происшествий. Пройдя метров двести вдоль реки, Потап вывел друзей к ручью, русло которого, опушённое густой речной травой, огибая кочки и деревья, убегало вглубь леса.
           – Он из крайней пещеры вытекает, из этой, как её, из  Кукушкиной,
– уточнил Потап.
           – Потя, а почему её Кукушкиной называют, в ней что – кукушки
живут? – тут же заинтересовалась Лёля.
          – Не знаю, может и кукушки, – нехотя согласился брат.
          – Вы чо!? Какие кукушки? – скривился Варяг. – Скорей всего, так разбойника звали. – Кукушкин, который прятался там, вот пещеру и  стали так называть.
          – Ага, куковал там! – ехидно ухмыльнулся Потап.
          Кукушкина пещера, вообще-то, как таковой не была. Пещерой называли естественную, похожую на обиженный полуоткрытый рот исполинского животного нишу глубиной 2,5-3 метра и высотой в два человеческих роста. Закопченный свод её морщился редкими трещинами из которых кое-где свисали высохшие нитки корней. Из-под задней стенки, из широкой норы вытекал, прорезав в полу белое переливчатое русло, хрустальный ручей, который и привёл путешественников к этой первой пещере. По обе стороны каменного русла темнели застаревшие ожоги кострищ, окантованные зеленью какой-то мелкой всепобеждающей травки.
           Здесь отряд сделал первый привал – в пути они провели уже полтора часа. Лёля с Потапом, сбросив рюкзачки, уселись на расстеленный ватник и расслабились, а неугомонный вдохновенный Саня принялся внимательно исследовать неровные стенки ниши. Он сосредоточенно и подолгу изучал каждую неровность, всякую трещинку, иногда ковырял пальцем, но никаких знаков, щербин, тёмных вкраплений искусственного происхождения, или похожих на какой-нибудь осмысленный символ ему не открылось. Однако результат Варяга не расстроил, уж очень в этой пещере не было никакой таинственности. Он присел рядом со спутниками:
          – Зря только водопроводную воду с собой тащили! – сказал он,
свинчивая пробку с пластиковой бутылки, – щас ключевой запасёмся.
Опорожнив бутылку, Санька набрал дикой, нетронутой вмешательством человека воды и сделал глоток:
           – Ух, ты – ледяная! – и несколько деланно, словно бывалый, крякнул, –  хорошо!
            Путь ко второй пещере получился длинным и извилистым из-за густо разросшегося терновника, колючего и непроходимого, как спирали Бруно. Только внизу меж переплетённых тонких стволов и веток кустарника кое-где виднелись  протоптанные в колючей чащобе какими-то зверюшками узкие, словно норы, проходы, пролезть в которые можно было только ползком на животе. Но пользоваться сомнительными тропами, ведущими неизвестно куда, путешественники не рискнули. Потап повёл их в обход по верху, по еле приметной человечьей тропинке.
Было тепло и безоблачно, глубоко в небе журчал невидимый жаворонок, стрекотали кузнечики, вылетели на работу шмели и пчёлы.
            Поднявшись почти до перевала, дети остановились передохнуть.
 С этого места в утреннем прозрачном воздухе было видно далеко и без искажении. Под ними тёмно-зелёной пятнистой шалью стелился окаймлённый голубой лентой реки Чёрный лес, за ними сады и серые и красные крыши деревенских домов, а дальше за ивняком простирались до самого края ойкумены, словно застывшее вдруг штормовое море, Пески  – бывшие барханы, поросшие иногда мелкой бледной травой, и кажущимися отсюда серо-жёлтыми. Однообразный ландшафт скрашивался разбросанными по впадинкам меж бугров рощицами-оазисами или островками болотной травы и мхов.
           – Гляди, Лёлька, вон наш дом, видишь возле клуба? Ну, вон наш тополь, самый высокий, Ну?
           – Где, где? –  засуетилась сестра, всматриваясь, потом радостно закричала и запрыгала, – ага вижу, я вижу! А маленький какой!
 Обогнув непробиваемый массив акаций и тёрна, дети стали спускаться, пока Потап не замедлил шаг, смотря по сторонам.
           – Вроде бы тут. Вот же обгоревший дуб… так… так…– неуверенно пробормотал Потап. –   А пещеры-то нету!
           Просто Пещеры не было. Вместо неё, ребята увидели глубокую лощину просевшей земли с растущими, лёжа на боку по краям провала кустами. Озабоченные путешественники спустились вдоль впадины до самого устья: там, где раньше был вход, длинным языком сползала осыпь, мелких и крупных камней, смяв и придавив кусты, уже давно высохшие.
           – Н-да… Похоже обвал был! – с видом знатока заключил Варяг.
           – Оползень. – Поправил Потап.
  Саня промолчал.  Потом всё-таки неуверенно спросил:
          – А точно это место? Ты не ошибся?
          – Ты чо, не видишь что ли? Земля-то куда ещё могла так  провалиться? Прямо в пещеру, ясно же.
   – Да, похоже на то, – согласился  Санька, и тут же бодро провозгласил как-то по-книжному, – значит, друзья, круг поиска снижается, остаётся последняя пещера. Зато у нас больше времени остаётся на её обследование!
           – Да уж… –  вздохнул недоверчиво Потап, забросил за спину рюкзак и двинулся дальше.