Китайские тапочки

Калина Горькая
            

               
                Не каждому дано петь, не каждому
                дано яблоком падать к чужим ногам.*
               

Рига. Начало 90-х. Я - инженер гражданской авиации, рождённый в Латвии,
уже более двух лет, как оказался лицом без гражданства и без работы.
Заводы, где я плодотворно трудился инженером, закрыты и разворованы.
Аэропорт, где я мог бы работать по специальности, теперь только для
избранных - то бишь - граждан. Открывать своё дело или начинать новую
жизнь за рубежом не на что. Мои знания, опыт, образование новой стране
оказались не нужны. 

Эти бандитские годы выгнали торговать на улицу всех, кто не сумел 
изловчиться и пристроиться к новым реалиям. И, вот, я - победитель
школьных олимпиад, инженер-электрик, окончивший лучший авиационный
институт страны, наладчик электронной аппаратуры высшей квалификации
стою на местном рынке моей некогда любимой красавицы Риги рядом с
такими же интеллигентными господами и пытаюсь продать китайские
тапочки, красиво разложенные на ящике из-под бананов.

Тапочки - это ещё что, порой приходилось торговать даже женскими
панталонами и лифчиками с орешками - тьфу ты, с косточками - всё
время путаю. Сумела новая жизнь унизить и размазать. Торгашей я всегда
немного презирал... Вот, и получай! Да уж... Без двухлитровой бутылки
креплённого пива трудно совладать с отчаяньем... Пью.

Мне уже ничего и никого не стыдно. Как и всем. Надо как-то выживать,
смирив свою гордость, амбиции. Хотя внутри всё бурлит во мне от возмущения!
Без лишней скромности скажу, что, как специалист, и всегда был
нарасхват. Приходилось только выбирать, на каком крупном заводе работать.
Не считая диплома, имелась солидная пачка сертификатов о дополнительных
знаниях и немалое количество свидетельств о рацпредложениях.
А я всегда любил учиться. Но всё это в прошлом. Стараюсь об этом не думать.
Стою и продаю бархатные женские тапочки, краски для волос и прочую
ерунду, попивая на морозе ледяное креплёное пиво.

Мои невесёлые мысли: как бы быстрее продать эти вонючие китайские
тапочки, привезённые с литовского рынка, и на вырученные деньги купить
ещё пива, а также немного дешёвой вермишели, кусок мороженного
импортного фарша, пачку просроченного чая и полкило салаки для нас с
кошкой. Тяжёлые думы мои прерывает тихий женский голос:
- Здравствуй, Саша. Это ты?» - спрашивает, вглядываясь в меня, пожилая
скромно одетая женщина.
- Допустим! - нахально и дерзко отвечаю я и медленно поднимаю на неё свои
мутные пьяные глаза.

Перехватывает дыхание, и я почти трезвею. Передо мной стоит моя
школьная учительница английского языка. Любимая учительница.
Из прошлого... А я - её лучший ученик.

- Сашенька, как же так? Ты же так хорошо учился. Говорили, что институт
окончил».
Я молчу. Спазм скрутил мне горло. Она, постояв ещё немного, уходит.
А я… хлебнув ещё пива, громко кричу в пьяном отчаянном кураже:
- Тапочки, да покупайте же эти красивые тапочки, чёрт их подери!

Расстроившись, я даже не сразу замечаю, что толпа торгующих вдруг
пришла в движение и стала шустро разбегаться в разные стороны,
прихватив с собой свой немудрёный товар. Продолжаю стоять среди
пустых ящиков и коробок и пить пиво в позе пионера с горном - подперев
рукой свою уже неустойчивую двухметровую фигуру, и высоко подняв
двухлитровую бутылку из пластика. Нелепый, как и вся эта "новая" жизнь.
Плевать!

Оказывается, "хипиш" был вызван очередной облавой местной полиции.
Меня задерживают, ведут в пикет, составляют протокол, а мой товар
конфисковывают, как предмет незаконной торговли. Мне было всё равно.
Чем хуже, тем лучше. Вот, только боль и стыд от встречи с учительницей
никак было не унять...

Горечь и отчаянье ещё сильнее впиваются в душу, когда, возвращаясь
с этого проклятого рынка домой через вокзальную площадь, вижу
своего институтского преподавателя, который, пряча нетрезвые глаза, 
в синей форме авиатора полулежит на земле и просит подаяние.

Тапки эти потом за бутылку бальзама блюстители порядка моей жене
вернули. И жизнь со временем как-то устаканилась. Зарубцевались душевные
раны. И лет так через двадцать я вновь обрёл достойную работу. Новая жизнь,
пусть и не скоро, но засверкала яркими красками. Жаль только, что она так
быстро промчалась… И куда она так гонит?



*С.Есенин