Не бросайте любовь

Аскольд Де Герсо 2
  В ту весну, погода не то, чтобы не баловала солнечными днями, иной раз казалось, уже никогда не наступят погожие солнечные дни. Каждый будний день начинался с пасмурной  погоды, внося в души людей,  хмурое настроение. И в этот день, едва солнце появилось на горизонте, набежавшие откуда-то облака, затмили его, предвещая ненастье.
 
  Словно наполненные ветром паруса, над горизонтом, над городом плыли тяжёлые свинцовые облака, безучастные ко всему происходящему на земле и, подчиняясь лишь воле Провидения. Автовокзал гудел подобно встревоженному улью, объявления диспетчера долетали урывками, и порою даже невозможно было ничего понять. 
 
  Какая-то дородная дама с элегантной внешностью, истерично кричала во весь голос, уподобляясь базарной торговке: «Доедешь, напиши как…», последние слова поглотил звук мотора, трогающегося от посадочной платформы «Икаруса».
 
  Суета, суета… и в этой суете мы иногда находим, а чаще, возможно это лишь моё частное мнение, теряем друг друга.
 
  Отделяя привокзальную площадь от остального мира по периметру зеленели кусты дикой вишни, с уже осыпавшимися цветами. По одну сторону ровным рядом установлены массивные скамейки и вот на одной из них, с отрешённым от окружающей жизни и суеты взглядом сидел мужчина лет около сорока.
 
  Вокруг него громко воркуя, на асфальте, словно в танце кружили голуби, в ожидании семечек или крошек хлеба. Они взлетали, но сделав совсем незначительный круг, как если бы их водили на корде, вновь возвращались к своим собратьям. Мужчина, ни на что не обращая внимания, нервно курил, выкуривая сигарету за сигаретой. Рядом с ним на скамейке расположилась внушительных размеров сумка с громкой надписью «AIR LINE».

  Судя по ней, мужчина явно собирался ехать, одновременно мучительно и сосредоточенно, о чём свидетельствовали глубокие борозды, пролёгшие на лбу и сведённые брови, пытался решить одному ему ведомую проблему. Его суровое лицо с гладко, до синевы, выбритым подбородком выражало серьёзную озадаченность. Он сразу и не заметил даже подошедшего сотрудника милиции.

  - Ваши документы, - не удосуживаясь представляться по форме, он потребовал документы, удостоверяющие личность, как если бы перед ним сидел задержанный.
 
   Мужчина, так же безучастно, ни одним мускулом на лице не выражая каких-либо эмоций, порывшись во внутреннем кармане пиджака, достал паспорт и протянул.
 
  - Так, - рассматривая документ, он не преминул осведомиться: - Приехали?
 
  - Приехал. Четыре дня назад, - словно милиционер мог знать или догадываться, когда именно он приехал, ответил он. – Сейчас уезжаю. Может быть, билет показать?
 
  Милиционер взял предъявленный билет, повертел в руках и вернул: - Ну.., счастливо доехать.
 
  Счастливо доехать. Зачем? И главное: куда? Дом, конечно, там, но помимо этого, что ещё тянет туда? В глушь, откуда он после армии вылез во второй раз? Зачем всё это?
 
  - Зачем? – непроизвольно вырвалось вслух, обретя реальные очертания.
 
  - Что зачем? – не понимая вопроса, неожиданно спросил, невесть откуда и когда пристроившийся рядом бомжеватого вида мужичок. – Вам что, плохо? А может того, сообразим?
 
   Он повернул голову на голос и пристально всмотрелся в собеседника.
 
   Тот по-своему поняв, проявленный интерес, повторил:
 
  - Нет желания выпить?
 
  - Нет, - он, затягиваясь сигаретой, на миг оборвал фразу: нет, мне не до этого.
 
  - Меня, кстати, Игорем звать, - отозвался мужичок и оживился, протягивая руку в знак приветствия. – Не мы такие, судьба такая, - в оправдание своего замызганного вида, добавил он. – С утра до вечера ошиваюсь здесь. Так, что, зачем-то?
 
  Никто сразу не объяснит, почему так происходит, но… первому встречному мы часто вверяем свои тайны души. Возможно, уверенные, что расстанемся и он никогда не сможет воспользоваться нашей исповедью против нас же? Или механизм этого откровения трактуется совсем по иному? Как бы ни было, но именно в таких случайных встречах, мы словно на исповеди раскрываем душу, не ожидая ни утешения, ни советов и уж тем ни отпущения грехов. Мужчина докурил сигарету и, бросая в урну, рядом со скамеечкой, окурок, раскрыл все карты, подобно загнанному в тупик игроку в покер…
 
  До сих пор он жил в захолустной деревне, каких на необъятных просторах нашей родины немало, трудился в колхозе, впоследствии в соответствии новым веяниям в стране, реорганизовали  в ООО, но если раньше худо-бедно получали зарплату, то теперь сущие копейки, да  и  через раз.
 
  И всё бы было нормально или хотя бы сносно, но не сложившаяся личная жизнь, давила на сердце. Сначала после школы, поехал на севера, помогая родителям деньгами, а после смерти отца устроился в совхозе и так там и остался. Когда же надумал жениться, завести семью, выяснилось – не на ком.
 
  Девушки ровесницы давно замужем, а подрастающее поколение, едва получит аттестат, тут же уезжает в город. А как прикажете жить на нищенскую зарплату, когда и приодеться охота, и пожить по человечески. Утешаясь мыслями, что заработает деньги, отгрохает дом – хоромы, поехал в Москву, в первопрестольную. Наивное создание всё-таки человек. Через два месяца вернулся он, поклявшись больше никуда и никогда не выезжать на заработки. А за плечами уже три десятка лет.
 
  Иной раз просыпался он посреди ночи и до самого утра не мог сомкнуть глаз, от подступающих вопросов. Утром голова раскалывалась, как после недельной пьянки, но только ведь не пил Игорь. Так и не пристрастился.

  И вот, получил письмо от друга, приглашает на юбилей свадьбы. Вместе в армии служили, да и потом связи друг с другом не теряли. Поначалу отнекивался, да мать настояла: что говорит, всю жизнь в земле ковыряться будешь? А там, глядишь, друг на работу пристроит нормальную. Да только не по душе ему городская жизнь…
 
  Приехал он в город затемно уже, хорошо хоть друг встретил на вокзале. Сразу на такси и к нему домой прямиком. Вышли из машины, Игорь глазам своим не поверил: древние двухэтажные сталинки, их давно сносить пора, а тут леса понаставили, ремонт затевают. Оказалось, что друг в такой же коммуналке живёт, одно хорошо: соседи приличные. В первый вечер они пропустили по рюмочке, в честь приезда, друг с соседями познакомил. Неизвестно почему, но засел у Игоря в голове образ одной из соседок: может быть первую любовь напомнила, может быть что-то ещё. На его расспросы, друг проинформировал, что не замужем, добрая хозяйка, а готовит!- пальчики оближешь и при этом не забыл поинтересоваться: а сам-то как, женат?
 
  Игорь вначале смутился, стушевался, покраснел, как в детстве от прямо в лоб поставленного вопроса, а после, собравшись духом, ответил, что нет. Друг тут же : давай засватаем вас! Прекрасная пара получится. Детей заведёте, - размечтался он.
 
  Игорь и сам бы рад, да робость природная перед женщинами. Он не то, что говорить, поприветствовать и то не смел, хотя Нина сразу вычислила в нём мужчину – надёжного, крепкого. Мужчину, с кем можно создать семью, без страхов, что будет пить, скандалить, да первой затевать разговор об этом, сочла непринятым, да и отказа, что уж отрицать, тоже опасалась. Не один раз обожжённое  и битое любовью сердце разрывалось на части. И вот он, юбилей. Среди гостей были незнакомые мужчины, женщины, друзья и коллеги друга, соседи. А поскольку комната маленькая, друг заказал зал в ресторане.
 
  В этой кутерьме, а иначе и не назовёшь, все парами, и только несколько человек в одиночку. После трёх пропущенных стопариков в честь юбиляров, у Игоря защемило в сердце от непонятной боли. И такая тоска навалилась вдруг на сердце, на душу при виде счастливых семейных пар, что никаким количеством спиртного её не вытравишь. Он стараясь не привлекать к себе чьего-либо внимания, осторожно вышел из-за стола. И как ему и хотелось, никем не замеченным вышел на улицу.
 
  Вечер гудел моторами проезжающих машин, звонким смехом девушек, идущих компаниями, оглашался изредка воем сигнализации чьей-либо припаркованной машины и вновь погружался в относительную тишину, если конечно это можно назвать тишиной. Стоя на крыльце ресторана, он закурил привычную «стюардессу», жадно затягиваясь.
 
  Облако тёмного дыма на секунду заволокло перед глазами, словно туманом и медленно рассеялось в ночном воздухе. Безветренная погода, но из-за туч, затянувших небосвод, не заметить ни одной звёздочки, и только уличные фонари освещают улицу, разгоняя тьму. В доме напротив в одном окне горит свет. «Наверное, такой же бедолага, как и я , мается от одиночества», - подумалось ему, вглядываясь в ярко освещённый квадрат чужого окна.
 
  Он сошёл по ступенькам и направился по тротуару в сторону дома, погружённый в свои мысли, упустив из виду, что квартира наверняка заперта. Он шёл погружённый в свои размышления и прохожие уступали ему дорогу. Игорь думал лишь о ней, о себе, и ещё пока неясном, о чём-то, в чём даже себе отказывал признаваться.  Что уже возникло в сознании и начало проявляться, несмотря на всё его сопротивление.
 
  А может быть не стоит сопротивляться зову сердца, а даже наоборот подчиниться ему и жизнь тут же обретёт смысл? Почему мы стремимся сердце подчинить разуму?
 
  - Игорь! Игорь!
 
  Он не сразу обратил внимания на оклик. Мало ли какого Игоря могут окликать, всё же город, не деревня какая-нибудь. Но тут же, внутренний голос подсказал или он, оглядевшись по сторонам, никого не заметил. И вот, когда крикнули в третий раз, он обернулся. За ним скорым шагом, едва не переходя в бег, в тщетной попытке догнать, шла Нина. Игорь в полном недоумении и растерянности остановился.  Вот наконец, она поравнялась с ним, вся запыхавшись и, даже не переводя дыхание:
 
  - Игорь, а что ж Вы так рано покинули? Хоть бы кого предупредили. Дверь-то квартиры заперта. И куда бы Вы пошли?
 
  - Не знаю, Нина, я как-то об этом не подумал, - он не находил слов для ответа, всё произошло так неожиданно и спонтанно. Игорь всмотрелся в её прекрасно сохранившееся лицо, и вдруг понял: это она, та, которую , так безуспешно пытался найти, обрести в своей жизни. Она перед ним, вся, как раздетая, и так жаль стало её, что руки непроизвольно сами потянулись и обняли её, прижимая к груди. Они стояли посреди тротуара, счастливые и растерянные.
 
  Игорь ощутил как на глазах выступили слёзы. Никогда до этого не знавший слёз, он плакал. Он не в силах оказался сдерживать набегающих слёз. Они бежали по щеке, а на душе словно камень свалился, легко стало и непонятно. Он откинул голову и взглянул на Нину. И они стоят и плачут. Казалось бы, радоваться надо, а они? Они долго бы так простояли, если не голоса юнцов.
 
  В квартире, когда они пришли, никого ещё не было. Но Нина, рассудив чисто по женски, решила вначале прибрать со стола. А пока возилась с тарелками, с посудой, вся компания вернулась.
 
  А сегодня…, сегодня он уезжает. Но не один, с ней. В душе и в сердце с собой увозит её образ. В эту минуту в его печальных глазах блеснули искорки, как в лесном ручье, куда на мгновение упали солнечные лучи, пробившись сквозь листву деревьев.

  - Игорь, Игорь, ты не прав. Может быть я и бомж, но чувствовать я ещё не разучился. Или говорить точнее, правильнее что ли, только сейчас я понял, что значит чувствовать, принимать сердцем. Нельзя оставлять женщину с рухнувшими надеждами. Нехорошо это, нехорошо. Да ты человек взрослый, сам должен понимать. Хочешь, я сам поеду к ней и всё объясню? Ты только адрес дай….

  Игорь раздумывал. Но так и не придя к одному решению, словно в нём спорили два человека, протянул ему руку:

  - Нет, не нужно. Поеду, - и взглянув на часы, а после взяв в руки сумку, зашагал к платформе посадочной…
                Аскольд Де Герсо