В теплые пасмурные дни ускользающего декабря у меня на работе многие жаловались на хандру от двухмесячной беспросветной тьмы, ежеутренне оседающей с мрачного, темно-серого неба на город. Солнце изредка выглядывало и быстро пряталось в кармане тяжелого небесного тулупа. Поэтому, когда Андрей вечером позвонил и радостным тоном наказал собирать вещички, я не стала спрашивать, куда едем. Хотелось поскорее оказаться там, где солнце бывает на небе дольше пары минут (хотя, если честно, первым делом подумалось о Барселоне - в Испанию мы безрезультатно собирались уже четвертый год подряд)
Чтобы сохранить в себе предвкушение праздника, я до последнего делала вид, что мне все равно, а муж, хитро поглядывая, ждал расспросов. Дождался он реакции только когда мы подъехали на такси к железнодорожному вокзалу. Мое вытянутое лицо так позабавило Андрея, что он не удержался от смеха:
- Ну-ну-ну! Кто у нас не верит в чудеса? Посмотрите на нашу кислушку - она не хочет приключений! Кефир, расслабься, доверься папочке. Обещаю, тебе все понравится.
- Я так надеялась, что Барселона... - я не смогла скрыть разочарования. Даже слеза предательская прибежала в уголок глаза, и в носу защипало. Муж притянул меня к себе, жирно чмокнул возле глаза со слезинкой:
- Все будет хорошо, кислушка. Я тебя люблю.
Из серой толщи небес на дымный сумрачный город медленно полетели белые хлопья снега, будто клочья ваты. Темноволосая худенькая проводница крикнула "Отправляемся! Провожающих прошу выйти из вагона!", муж закинул рюкзак под сиденье в нашем купе, мы сели и молча уставились в окно. Поезд тихо тронулся. Бесцветное здание вокзала, дома, гаражи, заводы, деревья - город исчезал из виду поначалу медленно, будто не желая отпускать нас, а затем все быстрее и быстрее, и вскоре за окном в косой снежной пелене замелькали деревья, сливаясь на фоне скорых сумерек в сплошную темную полосу. А на меня напала зевота. В какой-то момент я даже засмеялась сама над собой - зеваю, словно лев в саванне.
- Ну, и куда же мы едем?
- Представь, сам не знаю, - честно ответил Андрей. В его лице мелькнуло что-то похожее на тревогу. Он отвел глаза, - путевку мне Анжела подарила, сказала, искренний подарок на Новый год за помощь с проектом... Ну, помнишь?
- Ах, Анжела... - я почувствовала, как кровь приливает к лицу, и увидела, как Андрей напрягся, - и ты, значит, взял?
- Взял...
- А что мне это будет неприятно, подумал?
- Да ладно, брось, кислушка, какая разница, кто, главное, что мы вместе, - потянулся ко мне Андрей, взял мои ладони в свои и попытался поцеловать кончики моих пальцев. Я отдернула руки, надула губы и демонстративно отвернулась к окну:
- Я не кислушка.
(Хотя кого я обманываю - конечно, кислушка, кто же еще - с самого начала наших отношений, с первого класса, ведь моя девичья фамилия Кислова)
Анжела работала с Андреем и, уверена, давно положила на него глаз: я несколько раз бывала у мужа на корпоративах и видела, как она смотрит на него. Так смотрят только влюбленные насмерть женщины. Конечно, я не утерпела и сказала об этом своем выводе мужу, но он зацеловал меня, затискал и уверил, что беспокоиться не о чем - кроме любимой кислушки для него никого нет. А этой осенью недели три, наверное, он сидел по вечерам с частью проекта, над которым работал их отдел - что-то у Анжелы не сходилось, и все исправил. Может, и действительно искренний подарок. Но у меня на душе было неспокойно. Как-то давно Андрей рассказал, что Анжела предлагала ему во время обеда свою стряпню, что принесла из дому. Мне почему-то стало очень нехорошо - так, что мурашки побежали, и я попросила мужа дать слово, что он никогда ничего не возьмет у нее, даже кусочка шоколадки.
В рекламном проспекте, к которому прилагались билеты, чересчур пафосно, как мне показалось, описывался новый туристический маршрут - по областным городкам, где сохранились памятники культуры. Не то что хотелось, конечно, но правда - какая разница, кто подарил нам с Дюником неделю уединения, главное, что мы вместе.
Обычно в поездах я плохо сплю. Стук колес, покачивание, поскрипывание вагона - все меня отвлекает от того, чтобы отключиться. Я клевала носом еще в такси - видимо, от усталости и сумятицы сборов. И, наверное, поэтому, как только постелила свежее белье на своем месте в купе и прилегла на довольно неплохую подушку, сразу крепко уснула. Мне снилась Анжела с распущенными по голым плечам волосами, в коротком цветастом платье, открывающем ее стройные ноги. Она тянула ко мне ладони: на одной белый шар, на второй черный, - "Бери-бери, это тебе!" - и визгливо смеялась, обнажая белые ровные зубы. Я в этом месте проснулась, выдохнула, подбила подушку и перевернулась на другой бок. Тьфу на Анжелу.
"Утро вечера мудренее" - сказал, потягиваясь, Андрей. За окном мягко покачивалось чистое яркое небо. И солнце! Наконец-то долгожданное солнце! Горячий ароматный кофе в блестящем новом подстаканнике, хрустящая корочка теплого круассана, купе, где только мы и никого больше... Мое настроение вроде пошло на поправку.
После завтрака я вышла из купе и встала у окна: укрытые свежей порошей, а потому чистенькие, деревни и поселки проплывали мимо. Поля, незамерзшая речка, прозрачный лесок, поля, еще поселок, полустанок с краснокирпичным старинным домиком и белой скамьей, снова лес, снова поле... Казалось, пора расслабиться и наслаждаться поездкой. Но у меня из головы не шла Анжела с шарами на ладонях. К чему это? С Андреем бесполезно говорить на эту тему, он к снам никогда не относился всерьез.
Муж вышел ко мне, обнял, чмокнул в макушку (он высокий, я ему по плечо), и мы стояли обнявшись довольно долго, любуясь на пробегающие за окном зимние картинки. Странно, но в вагоне было тихо, никто не выходил из других купе. Из посторонних я видела только проводницу, когда она принесла нам кофе и круассаны. Мы вернулись к себе, закрылись, включили ноут и сели смотреть мультяшки про Новый год.
Ближе к обеду Андрей захотел есть. Я пошла к проводнице, однако дверь в ее отсек оказалась заперта. Пришлось отправиться на поиски вагона-ресторана. Но, пройдя несколько совершенно безлюдных вагонов сначала в одну, а потом в другую стороны, я ничего не нашла и вернулась в наше купе. Муж, вместо того чтобы обеспокоиться моим длительным отсутствием, сладко спал, обняв подушку, хотя я могла поклясться, что, когда проходила в обратную сторону искать вагон-ресторан, его в купе не было. Не зная, что делать, я снова включила ноут и стала смотреть дурацкую мелодраму, которую мне скинула подруга еще три недели назад. До Нового года оставались считанные часы, а у нас из еды ничего не было, не говоря уже о шампанском. Вот тебе и "новый туристический маршрут".
От внезапного громкого хлопка взвизгнули колеса на рельсах и вздрогнул остов вагона. Андрей проснулся - "что случилось?". Поезд стал тормозить. Мы откатили купейную дверь и выскочили в коридор. За окном, в мягком свете заходящего солнца перед нами открывался вид совершенно очаровательного городка. Откуда-то вынырнула проводница и крикнула, что стоянка поезда два часа, и мы можем пойти погулять. И оно того стоило: городок располагался в низине, из окна поезда его домА, спускающиеся вниз, к густому темно-синему лесу, были видны как на ладони. Двух-, трех-, пятиэтажные строения имели разную окраску - и ярко-желтую, и розовую, и голубую, и нежно-салатовую. Красные черепичные крыши блестели в последних отблесках солнца, ровно постриженные ветви деревьев не скрывали чистоту и гладкость извилистого городского шоссе. Снега тут и в помине не было. Кое-где виднелись еще зеленые аккуратно подстриженные газоны. Что за чудеса...
На идеально чистый перрон, выложенный цветной плиткой в замысловатые узоры, вышли прежде незамеченные мной немногочисленные пассажиры. Они также, как и мы, разглядывали спуск в город, удивляясь и восхищаясь увиденным. Кто-то делал селфи, кто-то фотографировал панораму. Мне почему-то стало ужасно холодно, просто мороз по коже, и в ногах появилась дрожь. Около нас остановилась молодая пара с ребенком в прогулочной коляске. Мужчина не хотел никуда идти, но жена - женщина моих лет, полноватая, но очень симпатичная - его уговаривала: "Иди-иди, я подожду тебя тут, давай побыстрей..." Ребенок - розовощекая девочка в белой шапке с огромным помпоном дремала, свесив голову набок. Голос женщины показался мне закомым.
- Хорошо, я пойду, но только из-за нее... - позади меня негромко проговорил мужчина. Я повернулась посмотреть на него, и мне стало не по себе. Дежа вю - знакомое чувство, но тут было нечто другое. Я точно знала, что видела этих людей прежде. Но где и когда - напрочь отшибло память.
Андрей потянул меня за руку:
- Пойдем, поищем столовую или кафе. Есть охота так, что просто живот сводит.
Я крепко ухватила мужа под руку, прижалась к нему, и мы решительно зашагали вниз, в город. Кажется, мне стало теплей.
Дорога от перрона спускалась довольно круто. Вскоре мы подошли к высокой арке, сложенной из крупных каменных блоков, символизирующей, наверное, вход в город. На высокой стене возле арки черным мрамором было выложено название городка: "21 паломник и комиссар".
- Да ничего ж себе название, - удивился Андрей.
- Может, здесь произошли какие-то события времен Гражданской войны? - предположила я.
- Ну не знаю, не знаю... Я ни разу не слышал про такой город. Да к тому же не так уж и далеко от нашего. Странно... Ну да ладно, есть охота, пошли. Времени мало.
Я открыла телефон - 17-04, до новогоднего боя курантов оставалось всего ничего.
Сразу за первым же поворотом обнаружилась кафешка. На фронтоне неровно светилась неоном надпись "21 паломник и комиссар". Андрей толкнул тяжелую стеклянную дверь и мы вошли внутрь. Вслед за нами, придерживая дверь, чтобы не захлопнулась, вошел мужчина с перрона и втащил коляску с девочкой.
Кафе внутри было обшито деревом, стояли допотопные столики советских времен, да и пахло обычной столовкой. Но мы так хотели есть, что этот запах показался нам ужасно аппетитным. Андрей хлопнулся на стул возле столика у стены, возле раскидистой финиковой пальмы: "Жена, мечи на стол!" Над столиком на стене в рамке под стеклом висело меню, написанное почему-то красным шрифтом. Именно красный шрифт привлек мое внимание, и я прочла, что там написано:
Уважаемые гости!
Наше заведение предлагает вам попробовать наши:
воду,
соль,
перец,
горчицу,
сахар,
хлеб.
Остальное - по договоренности.
Я заулыбалась и пальцем показала мужу, чтобы и он прочел. Приколисты. "Остальное - по договоренности". Это же надо так придумать.
Я подошла к раздаче. За раздаточной стойкой, спиной ко мне, возле стола со снедью возился приземистый плотный человек.
В ожидании, когда он повернется ко мне, я успела рассмотреть его крепкую короткую шею, лысину среди темных остатков жирных волос, сутулую широкую спину в темном поварском кителе. Мелькнула мысль: "Почему же он не в колпаке?". Я деликатно кашлянула.
Хозяин заведения (то, что это хозяин, я почему-то сразу поняла, как только увидела) повернулся ко мне:
- Что угодно?
- А что у вас есть? Только побыстрее, мы с поезда, у нас мало времени.
- Хм... - на полном плохо выбритом лице мужчины скользнула усмешка, - есть первое и есть второе. Но продать я могу вам или то, или то. Берите что-то одно.
- Как это так? - изумилась я, - а почему нельзя купить у вас и то, и то?
- Нельзя. Таковы правила - или первое, или второе.
- Правила странные у вас...
Ерунда какая. Андрею мало будет одного блюда. А еще надо бы забежать в магазин купить шампанского или вина какого-нибудь, на худой конец. А, впрочем, есть выход!
- Послушайте, нас двое - я и муж. Нельзя ли взять по одной порции: ему, например, первое, а мне второе?
Я решила, что так убью двух зайцев - съем половинку своего блюда, а вторую отдам Дюнику. Так хотя бы утолим его голод.
Хозяин кафе задумался. Мне даже показалось, что пауза для его размышлений растянулась до неприличия.
- Итак? - спросила я.
- Хорошо, воля ваша, - ответил хозяин. Он вышел за дверь и вскоре вернулся и протянул мне разнос, на котором стояли две источающие необычайно аппетитный запах тарелки - темная и светлая. Возле меня раздался уже знакомый голос мужчины с ребенком в коляске:
- Вот зря вы взяли два блюда. Очень много времени ушло на ваши капризы.
Я уже открыла рот с намерением надерзить, но осеклась: мужчина смотрел на меня без тени возмущения, скорее даже с жалостью (какое же знакомое лицо!) Девочка все так же спала в коляске, свесив голову набок.
- Не так уж и много времени я у вас отняла. Пожалуйста, теперь ваша очередь.
Взяв разнос, я развернулась, чтобы отнести его к столику возле пальмы в кадке. Но ни пальмы, ни Андрея, ни столиков - вообще никого и ничего не было в кафе. В полумраке только сквозняк играл снежинками, залетающими через через свободно болтающуюяся туда-сюда стеклянную дверь (как же холодно!)
На меня напал столбняк. Не знаю, сколько я так стояла, разглядывая темное пустое помещение, бывшее каких-то десять минут назад хорошо освещенной, полной народу кафешкой. Наконец я пришла в себя и огляделась. Раздаточная стойка с приземистым хозяином-поваром тоже исчезла. Позади стоял только тот мужчина с девочкой в коляске и молча, будто выжидательно смотрел на меня. Запредельной жутью вдруг повеяло от него и от его ненормально спящего ребенка. Ни слова ни говоря, я выскочила за дверь и рванула изо всех сил вверх по дороге. В кромешной темноте ледяным танцем меня окружили снежные вихри, по спине загулял холод, ноги заскользили по откуда ни возьмись взявшейся наледи, волосы набились снегом.
Задыхаясь, я выбежала из каменной арки к дороге на перрон. И снова остолбенела - там вовсю светило яркое предвечернее солнце на чисто-голубом небе, остатки подтаявшего снега едва прикрывали шпалы между рельсами. Перрон был пуст. Поезд, судя по всему, давно ушел.
Я села на скамью около ограды, не в силах даже плакать. Что происходит? Где я? Что делать? Достала телефон посмотреть время: 17-25, зарядки осталось 21%...
Прилетели голуби, заворковали вокруг моих ног. Кыш! Не до вас... У меня и крошки нет в кармане для вас, прожоры.
- Пора ехать.
От неожиданности я едва не подскочила. Опять он. И его жена. Неужели она тут ждала всю ночь и не уехала? Я же смотрела по сторонам, откуда они взялись? И девочка их ненормальная. Озноб сотряс мое тело так, что зубы застучали.
Зашумел мотор, к перрону подъехала легковушка - серый седан. Открылась дверь:
- Ну, мы едем или нет?
И этот здесь! Повар... или кто он? Какая странная и неприятная компания...
- Кто вы такие? Что вам от меня нужно? Я никуда с вами не поеду! - я вскочила со скамейки и отбежала от этой гоп-компании подальше. Если что, конечно, все равно далеко не убегу - мужчина догонит, скорее всего, да и повар на машине... Ну что за дурацкий день!
- Садись, мы еще можем успеть, - мягко, но настойчиво предложила женщина, открыла дверь в машину, и, подхватив ребенка, устроилась на заднем сиденье. Ее муж сел впереди, рядом с поваром.
Неожиданно для себя мне вдруг захотелось поехать с ними. Подумалось вдруг, что, может, они хотят догнать поезд, а я, как дурочка, артачусь. Я буркнула "извините" и села в машину. Мои предположения показались верными - седан поехал по переезду, наверное, наперерез поезду, от которого мы по странному стечению обстоятельств отстали. Я никак не могла взять в толк, отчего повар оказался таким альтруистом и согласился нас везти. Почему-то пришло в голову, что семейная пара уговорила его помочь, вполне может быть, что и деньги заплатила.
От нечего делать, покорясь происходящему, я отрешенно поглядывала в окно - на проносящиеся мимо нас деревенские дома, огороды, притрушенные снежком, сараюхи-развалюхи, заросли, мостик через узкую речушку... Меня укачивало, захотелось спать. Краем глаза, зевая, я заметила, что девочка на руках матери стала подавать признаки жизни - заворочалась и приоткрыла глаза.
А потом стало темно. То ли я заснула, то ли мы попали в тоннель.
"Мама, а как птички летают?"
"Машут крылышками, детка, и так и летают"
"А почему они не падают, на небе же их ничто не держит?"
"Как раз небо их и держит, потому что птички там живут так же, как мы на земле"
"Мама, а когда мы приедем?"
"Скоро, детка, скоро. Вон, посмотри, уже видны крыши домов"
Я проснулась в своем кресле возле мамы на заднем сиденье. Жаркая шапка сползла на ухо, и я ее стащила с головы. Мы едем к бабушке. У нее красивая елка во дворе и подарки от Дедмороза. И еще пушистая кошка Нюша.
- Маам, а когда мы приедем?
- Скоро, детка, скоро. Вон, посмотри, уже видны крыши домов.
Папа повернулся к нам и крикнул:
- Все, приехали!
Мама поправила на мне куртку, водрузила на мою вспотевшую голову белую шапку с помпоном, поцеловала в щеку, открыла дверь и сказала:
- Иди, детка, тебе пора, - и многозначительно добавила, - еще увидимся.
Они так ласково, так хорошо улыбались, такие родные, любимые... забытые...
Да! Забытые! Я вспомнила! Наконец-то я все вспомнила!
***
Двадцать один год назад...
...Хлопок, визг тормозов, прихожу в себя от резкой боли в руках. Я свисаю вниз головой из кресла, рядом неподвижная незнакомая женщина, странно скрюченная, из ее уха ползет по щеке красная струйка. Машина перевернута. Издалека слышен вой сирены...
Бабушка водила меня к разным гипнологам, но все ее хлопоты оказались бесполезны - я исправно засыпала на сеансах, отвечала на разные хитрые вопросы, но память о происшедшем ко мне не возвращалась. Я выросла на бабушкином попечении с формулой-заклинанием «родители умерли, а ты выжила, надо жить дальше и не оглядываться». Я их и на фотографиях не узнавала. Просто знала, потому что мне показала бабушка, что это вот мама, а вот это - папа. Но я не скучала по ним. Хотя бабушке - я знаю - хотелось, чтобы я плакала вместе с ней над портретом ее любимой дочери и самого лучшего в мире зятя.
***
Я шла, вспоминая забытое, далекое, вспоминая разные мелкие семейные радости, тогда незначительные, а теперь оказавшиеся важными и интересными. Шла не торопясь вроде бы, однако вскоре обнаружила, что стою возле двери своей квартиры. Не помню, как добралась, странно...
Дверь не заперта. Не раздеваясь прохожу в комнату - смятая постель, включен ноут... Слышу возню на кухне. Иду. Захожу и понимаю, что муж меня не видит, хотя кричу изо всех сил "Андрееееей!" и машу у него перед носом руками. А потом... А потом Андрей трясущимися руками капает из маленького коричневого пузырька что-то в мою целую и невредимую чашку, потом туда же наливает горячий кофе. Слышен щелчок двери в ванную - в проеме двери появляется молодая женщина, стройная, в моей пижаме, вытирает моим полотенцем волосы. Такое знакомое лицо... Да это же... Не может быть! Это же я...
- Завтрак для любимой готов! - бодро рапортует Андрей. Я вижу как он старается скрыть свою нервозность, без конца шутит и все время как-то оценивающе посматривает на жен... на меня. Ба-бац! Его неловкий жест отправляет мою тонкого фарфора чашку в последний полет.
В то утро я не допила свой кофе, да. Веселость мужа мне тогда уже показалась слишком наигранной, но я все свалила на его желание сделать сюрприз. Н-да... сделал.
Я смотрю, я все время рядом с мужем. В такси он, убедившись, что жена в отключке, достает телефон. Заглядываю через плечо. С кем? С ней. С Анжелой. Отчитывается в содеянном... Что не все выпила его любимая кислушка. Ну, Анжела советует под любым предлогом высадить и тогда... тогда уже вторая порция...
Дюник, это мой Дюник. Я не могу поверить... Слезы застилают глаза, я реву в голос, размазывая слезы и сопли по лицу. Меня никто не видит. Меня нет. Я умерла?
- Тебе пора, детка, - на плече теплая рука мамы, - иди, не оглядывайся, мы рядом...
С усилием разлепляю невероятно тяжелые веки. Худенькая темноволосая проводница кричит: «Отправляемся! Провожающих прошу освободить вагон!»
Изо всех сил кричу, так как плохо слышу себя, будто в вату:
- Я провожающая!
Вижу в пелене затуманивающегося сознания изумленные глаза мужа. Спотыкаясь, цепляясь руками за двери купе, бегу прочь из вагона. Едва не сваливаюсь с высоких ступенек на перрон. Опускаюсь на колени, глубоко засовываю два пальца в рот, и меня начинает тошнить. В спазмах рвоты вижу как тихо тронулся поезд, в проплывающем мимо окне белое как долгожданный снег лицо Андрея.
Он понял.