Благодарность - признак благородства души.
\Эзоп\
Сегодня жители Санкт - Петербурга и области, а вместе с ними и вся страна, вспоминают 18 января 1943 года, когда была прорвана вражеская блокада, длившаяся долгие 872 дня.
И всплыла в памяти трогательная история простой ленинградской семьи, в которой эхом отозвались страшные события тех далёких дней. Хочется верить, что те, для кого слова - Родина, сопереживание, благодарность - не пустые слова, прочтут с интересом.
В моём архиве - скупая запись: - "Студ. меридиан" N5 1985 год. Анатолий Санжаровский". Но память сохранила рассказ о благодарных и благородных людях.
Речь пойдёт о девушке - коренной ленинградке, умнице и красавице, закончившей школу с золотой медалью и институт Герцена с красным дипломом. Её рекомендовали в аспирантуру, но она, удивив всех, приняла решение ехать... в далёкую Армению. Поступок этот показался одним странным, другим безумным.
Что заставило молодую учительницу оставить родной город и отправиться в неизвестность? Это представляется тем более непонятным, если вспомнить, что ТАМ её никто не ждал, ОТСЮДА - никто не гнал.
Девушка просто умела помнить добро. Но она считала, что этого мало - надо не только помнить, но и ответить на добро добром. Самое удивительное, что в далёкой Армении никто не ждал от неё никакой благодарносити, никто не мог бы упрекнуть её в забывчивосити. Но у девушки была память, которая привела её в столицу Армении.
В Министерстве просвешения было многолюдно: молодые специалисты-учителя волновались, шутили и не скрывали своего желания остаться в Ереване. И только наша ленинградка готова была ехать хоть за тридевять гор. Её и послали по этому адресу, в далёкое село Шрвенанц. Как хорошо знакомый читателям Махарашвили - отец солдата - ехала девушка поездом до города Кафан, "маленького Бомбея", затем на грузовике - в село, где ей предстояло работать. Напомню, что было это в тяжёлое послевоенное время, и грузовик, на котором приехал за ней директор "её" школы, по тем временам был роскошью.
Мужчина вышел из машины, с улыбкой поздоровался и погрузил нехитрый багаж девушки в машину. Ехали молча.
Когда машина остановилась, мужчина обратился к молодой учительнице: - " Вот здесь я живу. Давайте ваши вещи и выходите. Живём мы бедновато, отдельного жилья для вас нету. Мы с женой решили, что жить вы будете у нас. Наш дом - ваш дом".
Девушка как - то странно посмотрела на мужчину, и на вопрос - "В чём дело?" - ответила, что она просто вспомнила что - то.
В светлой, большой, чистой комнате, одна стена которой была заставлена книгами русских и зарубежных классиков, гостью встретила улыбаюшаяся жена хозяина и дети, которые смотрели на неё серьёзно, с любопытством.
Смущённая девушка, заикаясь, спросила, сколько надо будет платить. Хозяин ответил, что не всё измеряется деньгами и добавил: - "Давайте, будем выше денег. В магазине у нас нет ни картошки, ни мяса, ни масла... Столовой у нас тоже нет. Договоримся так: что сварит-пожарит моя жена, то и будем есть. А за комнату и еду мы с вас ни копейки не возьмём. Мы рады, что вы будете жить у нас, и в нашей семье зазвучит русская речь".
На том и договорились. Но что заставило девушку - звали её Галей - сидеть сейчас здесь, далеко от родных и друзей и чувствовать себя счастливой?
... Блокада... холод...голод... Парализованный отец - на другом конце города, в больнице. Шестимесячна сестричка Ирочка умерла, и похоронили её в старом ящике то дедушкиных инструментов. Дедушка работал механиком на "Светлане" и ему предлогали места для всей семьи в самолёте, в котором частично эвакуировали работников. Но дедушка отказался, сказав, что "немец никогда не войдёт в Ленинград". Вскоре дедушки не стало.
Папа Гали, парализованный после кантузии, лежал в госпитале на другом конце города. Девочка и младший братик Андрейка, оба с выпавшими зубами и волосами, бледненькие, не в силах подняться, всё время лежали. Один раз в месяц мама пешком ходила к отцу: уходила на рассвете и возвращалась поздно вечером. Он кормил её своим супом, а сам смотрел на неё и плакал... Мама приносила детям сухие корочки хлеба, кусочки галет или крошки... Это было равносильно празднику. Дети даже пробовали сесть и оживали, а Галя говорила:"Какие мы были дураки, что до войны пироженое не ели!"
Однажды выдался случай попасть на "Большую землю", под Киров. Было 23 марта 1942 года. Надо было добраться до Финского вокзала. Женщина закутала детишек в одеяла, посадила на сани, привязала бельевой верёвкой, чтобы - не дай бог - не свалились, и, с трудом ступая опухшими ногами, потащила сани. Как она боялась упасть! Это было бы концом... Она шла и повторяла: -"Я дойду до вокзала, дойду..."
Мимо шли красноармейцы в сторону вокзала. Вдруг из строя вышел смуглый паренёк и побежал к женщине. Он дал детям сухарики, подхватил женщину за руку, взял верёвку и помог дойти до вокзала. -"Успели... успели..." - повторяла женщина. Парень помог женщине подняться в вагон, нашёл место, усадил, внёс озябших детей и попрощался. Тут женщина спросила: - "Сынок, кто ты, откуда?" Солдат улыбнулся: - "Из Армении я, мама".
Галя на всю жизнь запомнила слова мамы: - "Не забывай, дочка, того солдата, который вёз наши сани. Если бы не он, мы бы не выжили. Я не знаю его имени, забыла даже лицо, но я помню его улыбку и его... спину. А ты всё равно не забывай..." И Галя помнила, помнила всегда...
Девочка выросла, закончила институт и отправилась на родину того парня, чтобы остаться там и платить добром на добро. Она хотела отблагодарить народ ТОГО парня за спасённую жизнь, за блокадный сухарик...
С тех пор прошло много лет. Женщина все годы учила детей русскому языку и литературе. Она вышла замуж за местного парня, родила двух детей, которые закончили ВУЗы в Ленинграде, но сама навсегда осталась в том самом селе, куда приехала так давно по зову сердца.