Петр Фомич Яблоков шел домой со службы в погожий денек...
Нет, он не встретил мертвяка, который ухватил его за горло своими костяными синими руками. И нетерпеливый крокодил не выскочил внезапно из-за угла и не откусил Яблокову голову. Его так же не переехал красный трамвай, и опустившись на колени, не понес Яблокова домой на своих железных руках… Ничего этого не было.
Петр Фомич, немного уставший, немного раздраженный, шел со службы домой…
Обычное дело. И не то чтобы очень, но и не так чтобы совсем.
Вот такая у него была работа.
«И что им надо, этим людям? – размышлял Петр Фомич. – Чего они все такие неугомонные? Жили бы себе спокойно да наслаждались. Так нет – то у них потолки протекают, то трубу с канализацией прорвет, а то штукатурка со стен на фасадах валится. А две недели назад балкон обрушился! Вот чего этому балкону не виселось на месте? Другие висят и ничего, еще и в гораздо худшем состоянии. Хорошо, что со стороны двора рухнул. Никого не убило, только собачку одну плюгавенькую и пришибло. А и поделом, неча гадить на газоны! Однако ж сколько шуму было из-за этого балкона! Сам(!) к себе на ковер вызывал!.. – Петр Фомич поморщился, словно от зубной боли, вспоминая свой недавний разнос на малиновых дорожках в кабинете высокого чиновника. И он даже два раза взмахнул рукой в воздухе, словно хотел изгнать из памяти неприятные воспоминания. – А уж старики, - продолжал возмущаться Петр Фомич, - так те и вовсе, до чего нудные и приставучие стали. Только и знают, что кляузы строчить. И все-то им бесплатно сделай, все вынь да положь. Право они имеют... А Яблокову что, Яблоков тоже жить хочет! Детей кормить-поить надо? Одевать надо? Да и они с женой поди еще не старые, принарядиться да отдохнуть, развлечься хочется. А где все это взять, ну вот где? То-то и оно! Эх, да что говорить!..»
Шел так себе Петр Фомич и размышлял как бы случайно, невинно как бы. И птички весенние пели, и солнышко согревало его бритые щеки и лысеющую макушку. И он стал думать о доме, о том, как придет, а супружница с него пальто сымет, да борща со свиной косточкой горяченького нальет…
Как вдруг что-то сверху, отвратительное и холодное, шлеп! – ему на голову! Аккурат прямо на лысину! Да так звонко и больно – хр-р-ясь!.. И отлетело вбок...
Петр Фомич схватился за голову и одновременно подпрыгнул на месте, не совсем понимая, что произошло. Ошалело посмотрел вверх, но там никого не было, безмятежное небо плавно покачивалось. Опустил глаза и увидел… обыкновенную селедку. Большую, просто огромную – жирную, блестящую селедчину! Она же его могла запросто убить! Яблоков поначалу хотел было заругаться, и может быть, устроить скандал. Он даже вознес в негодовании кулак к своему невидимому обидчику... но вовремя передумал. В конце концов не каждый же день такие рыбины на голову с неба падают. Жирная, заманчивая, она бесстыдно лежала на боку и смотрела на Петра Фомича затуманенным глазом. Словно хотела сказать: «А вот и я! Хочешь меня, Яблоков?..» И солнышко блистало серебром на ее чешуйчатом брюшке. Яблокову даже показалось, как она дважды кокетливо вильнула хвостиком, ну или дернула. Петр Фомич усиленно потряс головой, отгоняя странное наваждение. Опомнившись, опасливо посмотрел по сторонам, не видел ли кто из прохожих его конфуза. Но вокруг, к счастью, никого не наблюдалось, и он успокоено вздохнул. Петр Фомич еще раз покосился на селедку, и незаметно для себя подумал, как бы так, между прочим: «А почему бы мне ее не взять?» Немного засовестившись алчной мысли, подошел к рыбе поближе. «Ну и что, что в магазине можно купить? А зачем тогда на голову, спрашивается, бросать?» Петр Фомич вытянул шею в сторону селедки и раздул ноздри, ему показалось, что от нее исходит тонкий аромат приправ, и рот его наполнился вожделенной слюной.
«Моя селедка!» - заявил Петр Фомич, и решительно хотел было за нею согнуться, но подумал, что сначала надо бы из портфеля бумагу достать, чтобы завернуть ее. И тут в его сторону стал стремительно приближаться прохожий. Яблоков ловко пнул рыбу ногой на газон, пригнулся и сделал вид, что сосредоточенно чего-то ищет в портфеле. Человек прошел своей дорогой. Больше никого не было. Петр Фомич снова согнулся над селедкой и подумал теперь, что предварительно надо ее протереть от налипшего мусора. Он вытащил из кармана носовой платок, как вдруг… его пронзила подозрительная мысль: а что, если эту селедку не просто выбросили из окна, что если там за шторками затаились и наблюдают, кто ее поднимет?.. А что если… – Петр Фомич от страшной догадки даже прикрыл ладошкой рот... – если ему специально подбросили ее, чтобы потом посмеяться над ним?! Городок маленький, его здесь многие знают, и со службы он идет в одно и то же время. Ведь если хорошо подумать, то у него тоже найдется немало недоброжелателей и завистников…
Петр Фомич резко выпрямился, отошел от рыбины и, сделав отсутствующий вид, стал раскачивать из стороны в сторону портфелем и насвистывать под нос какую-то песенку.
«Однако какой же я глупец, - уже через минуту весело подумал Петр Фомич. – Конечно, все это вздор, буйство фантазии и усталость мозга. А все работа проклятая, будь она неладна! Так недолго и параноиком сделаться...» Он нервно улыбнулся, быстро достал из портфеля газету, и увидел...! как грязная лохматая собачонка схватила зубами рыбину и дала стрекача, замелькав между деревьями и кустами акаций. Яблоков проводил собачку отрешенным взором, дал ей мысленно пинка под куцый зад. И только теперь почувствовал дискомфорт в районе шеи от некой вязкой субстанции. Он брезгливо вытер носовым платком селедочный жир и медленно двинулся к дому.
«Вот еще, - ворчал сконфуженный Петр Фомич, - разве я нищий какой? Добропорядочного гражданина с должностью и окладом паршивой селедкой искушать?! Да я... да у меня... Да она небось испорченная была! Ну, конечно, тухлая! Как есть тухлая!..»
Качая головой и немного жестикулируя руками, Петр Фомич уходил все дальше… и все ближе к дому, к своим сопливым и вечно голодным детям, к незабвенной супруге Степаниде Семеновне, которая его ждала с горячими щами и свиной косточкой... а может, и с оладушками, сидела в переднике и бигудях и смотрела в окно. И уж как он ей представит свое маленькое происшествие, и что уж она ответит… Может, назовет его растяпой, а может, плеснет водочки рюмашку-другую под свиной хрящик. Ведь женщины, оне такие непредсказуемые…
Тем более, как теперь уже кажется Петру Фомичу, никакая это была не селедка, а что-то другое, что-нибудь серьезное. Наверное, семга. В общем, что-то более значимое, весьма превосходившее. То есть, не то чтобы очень, но и не так чтобы совсем. А иначе, стал ли бы он расстраиваться из-за какой-то несчастной селедки, правда?
------------------------------------
Иллюстрация из интернета.
Спасибо автору!