Статский советник Николай Никитич Сеславин. Ч. 2

Леонид Константинов
Согласно диспозиции 1-я гвардейская колонна выступала с бивуаков в восьмом часу утра, но готовиться начали, когда было ещё совсем темно.

Пройдя около версты, колонна стала переходить Раусницкий ручей у Валькмюле.

Конная рота В. Костенецкого двигалась за Лейб-гвардии Конным полком в следующем порядке: 1-й взвод поручика Захарова, 2-й поручика Ралля, 3-й подпоручика Столыпина, 4-й поручика Сеславина и 5-й подпоручика графа фон дер Остен-Сакена.
Около девяти часов утра войска цесаревича Константина Павловича поднялись на отлогую возвышенность в виду Блазовица.

На Праценских высотах орудийные выстрелы слились в один беспрерывный гул.

Константин Павлович принял решение занять деревню, находившуюся впереди его левого фланга. Одновременно кавалерийские эскадроны развернулись в боевой порядок. На оконечности наружных флангов их первой линии встали по два орудия Конно-артиллерийской роты: у конногвардейцев 1-й взвод Захарова, у Лейб-гусар – 3-й взвод Столыпина.

Неожиданно к фронту 1-й колонны приблизился отряд французских драгун. 1-й эскадрон Лейб-гусар атаковал врага и гнал его до самой неприятельской пехоты. В азарте погони русские гусары попали под плотный ружейный огонь и вынуждены были ретироваться на своё место.

В то же время, когда французские войска по плану Наполеона захватили стратегически важные Праценские высоты, в центре у Бернадотта из-за сопротивления русской гвардии дела шли не слишком успешно. Для решительных действий против флангов союзной армии французскому императору необходимо было совершенно разгромить наш центр.

С большим нетерпением Наполеон ждал разгрома александровской гвардии, но этого сделать не удавалось. Гренадеры Удино, несколько эскадронов гвардейской кавалерии и рота гвардейской Конной артиллерии были посланы к Бернадотту. Вскоре и сам император с остальной французской гвардией последовал в том направлении, где сражалась 1-я колонна цесаревича Константина Павловича.

Чтобы прикрыть отступление своей боевой линии, цесаревич решил бросить в атаку кавалерию – Лейб-гвардии Конный и Гусарский полки. Пока эскадроны перестраивались в две линии, рота Костенецкого готовилась поддержать кавалеристов в наступлении: с левого фланга три взвода под командованием полковника, с правого – два взвода под командованием штабс-капитана Козена.

Русские артиллеристы торопились, но, когда лошади прошли кочковатое поле и оказались в виноградниках, колёса орудий местами стали тонуть в топкой жиже. На помощь животным пришли канониры. Отряд продвигался очень медленно по этой чудовищно раскисшей от воды земле. Когда сил не хватало, приходилось делать остановки. Не только прислуга и ездовые, но и господа офицеры, и сам полковник Костенецкий, перебегая от пушки к пушке, помогали вытаскивать их из грязи. Пытаясь выбраться на сухое, открытое место, конноартиллеристы не могли видеть за забором виноградных лоз, какая трагедия произошла на поле сражения с русской кавалерией.

Наконец-то три взвода полковника Костенецкого выбрались из виноградников и оказались перед лицом наступающего неприятеля. Опрокинув русскую кавалерию, французы с ходу обрушились на пехоту первой линии. Преображенцы, стоявшие на правом фланге, успели развернуться в невысоком кустарнике, который был плохой защитой от пуль, но всё-таки не давал преимущества неприятельским кавалеристам. Рядом с пушками Костенецкого, на открытой местности, не представляющей никакой выгоды, свернул батальоны в каре лейб-гвардии Семёновский полк. Дистанция до противника была минимальная, но тут пригодилась отличная сноровка расчётов, отработанная на учениях. Василий Григорьевич быстро отдавал распоряжения, многие из которых нарушали артиллеристские правила, но оказались спасительными для офицеров и рядовых роты: презирать огонь французской артиллерии, бить по густым наступающим колоннам, не тратить картечь на редкие цепи вражеских застрельщиков, а стрелять ядрами и гранатами по кавалерии. Свист ядер и разрывы гранат не только калечат всё вокруг, но и пугают лошадей. Картечью приказано стрелять только в упор на расстоянии 50 саженей, бить быстро, но понапрасну снарядов не терять. Запас их ограничен. Зарядные ящики отогнать от орудий, офицерам спешиться. Ездовых лошадей беречь.

4-й взвод Сеславина в считанные секунды снял орудия с передков и по команде командира открыл огонь.

К орудиям Костенецкого стали собираться гвардейские гусары.

Штабс-ротмистр князь Давыд Абамелек сумел наскоро созвать людей своего полуэскадрона и хотел прикрыть конноартиллеристов. Полковник Костенецкий был хмур. Он видел, что за императорской гвардейской конницей спешит свежая французская пехота генерала Бессьера.

Против стрелков помощь гусар была бесполезна, и Василий Григорьевич сказал князю Абамелеку: «Князь, здесь вы ничего не поможете, ступайте-ка вправо, да выручайте пехоту».

Все эти события, произошедшие в течение каких-то двадцати минут, позволили русским частям восстановить общую связь, потерянную во время дерзкой атаки Раппа.

Гвардейская пехота начала отступление к Валькмюльской переправе, до которой было около полутора километров.

Василий Григорьевич со своей ротой решил прикрывать отход армии. И, как скажут историки: «Костенецкий решил погибнуть со своими орудиями, имея твёрдое намерение как можно долее удерживать огнём своей конной артиллерии неприятеля». Офицеры понимали всю ответственность сложившихся обстоятельств и решили стоять насмерть со своим командиром. Сохранилась быль того времени:

«Подпоручик Дмитрий Столыпин и поручик Николай Сеславин – они, когда французы насели на пушки, обратились к полковнику Костенецкому со словами:
– Погибать – так прикажи, и все костьми ляжем…»

Гвардейская пехота, сохраняя порядок, отступала. Частые залпы ружей прекратились. Русские и французы шли так близко, что весь путь до Раусница дрались штыками и холодным оружием. Костенецкий приказал Столыпину и Раллю развернуть свои взводы на флангах. Их пушки разили наискось неприятельскую линию, преследовавшую русские полки. Орудия Сеславина стояли в центре, сдерживая пехотинцев Бессьера.

Положение роты ухудшалось. Французская артиллерия всей своей мощью обрушилась на шесть русских орудий. Ответный огонь не прекращался. Падали, убитые пулями и осколками, русские канониры. Раненым помощь никто не оказывал и они, если могли, отползали в сторону. Всему есть предел, заряды заканчивались. Костенецкий сдаваться не собирался. Он скомандовал ставить орудия на передки и пробиваться к переправе. Окружённые со всех сторон врагом, артиллеристы с твёрдостью и мужеством выполнили приказ.

В виноградниках орудия двигались с трудом. Колёса всё больше обволакивались грязью. Приходилось останавливаться, давать измученным лошадям отдых. В такие минуты французские пехотинцы кидались в атаку, пытаясь захватить пушки. Как пишет современник, «картечь, палаши и банники стали грозными орудиями обороны». Отбив неприятеля, Костенецкий вместе с фейерверкером Масловым, богатырём, физической силой не уступавшим своему полковнику, спешили от одного орудия к другому, помогая прислуге и ездовым вытаскивать их из размокшей от дождя земли.

Вражеские застрельщики, продвигаясь следом, старались убивать ездовых лошадей, четверть конского состава роты была перебита. Путь к спасению был рядом, но, когда виноградники закончились, на выходивший первым взвод Столыпина с шакальим визгом бросились мамелюки. Они безжалостно истребляли измученных канониров. П. Потоцкий напишет об этом в «Истории гвардейской артиллерии»:

«Тогда понесся Костенецкий с фейерверкером Масловым впереди и очищали путь. Столыпин, Николай Сеславин, граф фон дер Остен-Сакен обнажили палаши и со всей прислугою кинулись за своим полковником. Под ударами огромной сабли Костенецкого французы валились вокруг него, как колосья вокруг мощного жнеца».

Уже осатанев от крови, каким-то чудом они смогли выйти к переправе. Но с ними осталось только два орудия. Четыре пушки захватили мамелюки. У врага в руках остались пушки 3-го взвода Д. Столыпина, двигавшиеся первыми, и 5-го взвода Остен-Сакена, замыкавшего ротную колонну. 4-й взвод поручика Сеславина вышел целым.

Командир Конной роты остановил Сеславина 1-го и приказал переправить орудия на противоположный берег, к своим.

Помочь своим он уже ничем не мог, не осталось ни одного заряда. Орудия прошли ручей вброд без задержки. Что произошло с теми, кто пошел за Костенецким, мы узнаем из истории:

«При вторичном появлении этих неустрашимых всадников, мамелюками овладел панический страх. Костенецкий отбил ещё два орудия, к которым собралась вся уцелевшая прислуга; последние два орудия, при которых оставался один только раненый ездовой, были брошены.

Сохранилось предание, что Маслов, увидев мамелюка, державшего банник, кинулся на него, и что мамелюк, догадавшийся о причине нападения, сам подал Маслову банник в руки. Маслов был первый гвардейский артиллерист, который при учреждении Георгиевского креста для нижних чинов, был украшен этим знаком отличия.

Эти подвиги личной храбрости сделали имя Костенецкого известным не только в русской, но и в неприятельской армии, в которой сохранились рассказы о бесстрашии русского великого рубаки (le grand sabreur)».

Сражение было проиграно, но русские войска не разбиты окончательно.

Наполеон не собирался праздновать победу. Ему нужен был полный разгром союзной армии. Но Кутузов вновь смог спасти русские войска.

Спасая свою армию, Михаил Илларионович оказался хитрее Бонапарта задолго до 1812 года. Не исключено, что печальный опыт отхода от Аустерлица помог русскому полководцу спустя семь лет решиться на рискованный Тарутинский маневр, имевший решающее значение в Отечественной войне 1812 года.

После поражения под Аустерлицем русская армия возвращалась домой.
 
Николай Сеславин 1-й, в составе Лейб-гвардии Конно-артиллерийской роты, шёл вместе с конногвардейцами. 7 апреля 1806 года полки гвардии вернулись в Петербург. Александр I у Средней Рогатки лично встречал их и проводил до города, где удостоил своей благодарностью.

Гвардейцы заметили, как изменился российский император. Было видно, что новая война не за горами. 14 апреля Александр Павлович изволил пожаловать войскам под командованием Константина Павловича, не в зачёт «третное жалование». Лейб-гвардии Конно-артиллерийскую роту не обошли наградами за минувшую кампанию. Награждены: полковник В. Костенецкий орденом Св. Георгия 4 ст., штабс-капитан П. Козен золотой шпагой «За храбрость» и орденом Св. Анны 3 ст. Все обер-офицеры: Захаров, Ралль, Столыпин, Сеславин 1-й, граф Остен-Сакен награждены орденом Св. Анны 3 ст.

Как гром среди ясного неба, пришёл приказ от инспектора артиллерии А. Аракчеева, что Лейб-гвардии Конная рота должна быть представлена в Петербург на смотр в том виде, в каком она вернулась из похода. Все были обеспокоены таким внезапным распоряжением. Полковник Костенецкий, также не понимая, в чём дело, махнул рукой – будь что будет. «Нам стыдиться своего вида не пристало, мы с войны вернулись».

Смотр поразил обилием публики. По приказу Аракчеева здесь присутствовали все артиллерийские генералы и штаб-офицеры, находившиеся в Петербурге. Инспектор всей артиллерии пригласил также всех каретных и кузнечных цеховых мастеров. Николай Сеславин, выстроив свой взвод, наблюдал, как допущенные к осмотру орудий мастера и офицеры искали неисправности, породившие столько слухов. Но лафеты были целы и стволы пушек, сделавшие максимум выстрелов в сражении, не были изношены и годны для стрельбы. Вид канониров и ездовых – бодрый. Среди офицеров нет даже раненых. Рота была выставлена на плацу со всей амуницией и пушками, побывавшими в бою.

Почему для того, чтобы защитить свою репутацию от сплетен, а главное, всё новое, что он ввёл в русскую артиллерию накануне Аустерлицкого поражения, Аракчеев выбрал Лейб-гвардии конно-артиллерийскую роту? Рота Его Высочества, выведенная из боевой линии в разгар сражения генералом Касперским, почти не пострадала. Многие знали о неприязни между графом и полковником В.Г. Костенецким, об инциденте Аракчеева с Константином Павловичем из-за потери этой храброй ротой двух орудий тоже были все наслышаны. Настоящей причиной выбора Конной роты было не тщеславное желание Аракчеева похвастать прочностью введённой им материальной части на фоне геройского поведения конноартиллеристов; эта рота была выбрана для того, чтобы никто даже усомниться не мог, что всё специально подготовлено заранее. Всё было показано, как есть на самом деле.

Совершенно исправный вид роты В. Костенецкого был опубликован немедленно в печати с тем, чтобы, по словам Аракчеева, «опровергнуть мнение публики, которая, по слухам, разносимым недоброжелателями моими, не одобряла сею перемену и что-бы доказать, что не по наружному только виду ея она имеет преимущество против прежней и не на одних словах таковая сделанная мною перемена во всех ея отношениях сопряжена государственною пользою».

Для самого инспектора всей артиллерии начинается новый этап усовершенствования своих нововведений. Он понял, что одной из главных причин неудачи артиллерии под Аустерлицем была слабая тактическая подготовка офицеров. Поэтому необходимо было создать новые наставления по тактике для батарейных командиров. Но как составить правила для боя, если Алексей Андреевич такого опыта не имел? Аракчеев нашёл выход: стал приглашать к себе на беседы артиллерийских офицеров, принимавших участие в последнем сражении. Николай Сеславин 1-й также был приглашён к графу. Всё оказалось просто: генерал приказал сесть за стол, дал лист бумаги и перо и попросил рассказать подробнее о бое и начертить на бумаге всё, что происходило с его взводом, а также схему действий соседних батарей и взводов.

7 августа 1806 г. последовала Высочайшая воля, и в штат Лейб-гвардии Конно-артиллерийской роты был присоединён взвод Александра Сеславина 2-го. Братья были счастливы, они снова были вместе и служили в одной части. Рота полковника В. Костенецкого теперь имела 12 орудий, подобно полевым артиллерийским ротам.
В начале октября 1806 г. Пруссия объявила войну Франции. Русская армия под командованием генерала Беннигсена перешла польскую границу и двинулась на соединение с прусскими войсками.



Продолжение следует... http://www.proza.ru/2018/01/30/1874