Деревенские были

 ГОД 20005-й

ДЕРЕВЕНСКИЕ БЫЛИ
(ХУЛИГАНКИ)

     Это утро выдалось с ясным, светло-голубым небом, прохладным северным ветерком,
нежным шумом листвы, и пением птиц на разные голоса. Кругом зелено и привольно.
Сочная густая трава взрастает в заулках, огородах, на приусадебных участках бешено и неумолимо. И на деревьях листва, в отличие от года прошлого, крупная, густая и сочная.
Весна этого года разительно отличается от вёсен двух ушедших лет, когда дожди и холода
надолго поселились в этих краях. И не было от них сельскому труженику ни какого продыха. Теперь же, жара стояла практически весь май. И вот только последние несколько
дней повеяло прохладой. Комарья и мошкары столько, что от нее нет никакого спасу
ни людям, ни скотине.



Сегодня я встал как обычно: в 5 утра. Пошел докапывать начатую вчерашним днем грядку, которую готовлю для посадки лука. Лук собираюсь посадить не для того, чтоб собрать по осени урожай, а как здесь говорят - на перо. Он хорош будет в окрошечке да
и в других домашних блюдах.
     Когда время пошел седьмой час, решил навестить Андрея. Андрей наш деревенский мужик, с которым у меня очень доверительные отношения.
     - Андрей, - окликнул я его.
     - Сейчас выйдет, - ответил мне женский голос.
     Я уже наслышан был о том, что Андрей Ольгу выгнал. Дело дошло до того, что она
сама стала “поставлять” ему из района девиц легкого поведения. И вот с одной из них он теперь сожительствует.
     Зиму Андрей работал за бесценок у армян на пилораме. Но, видя бесполезность этой
затеи, отдавая труд и силы за копейки, сбежал. Теперь же устроился в “Райпотребсоюз”
водителем, где есть перспектива стабильного заработка.
- А Ольга-то твоя где? – спосил я его, немного смутясь этим вопросом; но не задать его я не мог.
- В районе, чай. Трется с кем-нибудь. Детей этой зимой сдали в детский дом. А как только сдали, я её сразу и турнул. В Красных Баках они у меня… Юльку жалко. Каждую ночь
почти снится…
     Андрей при этих словах начал потирать глаза. Да и у меня что-то начало подкатывать к горлу. О сыне Андрей почему-то ничего не упомянул.
- Так, а эта подруга посерьёзней? Я слышал, что тоже любит усугубить?
- Да нет, - вяло парировал Андрей, - она красненькое, да и то редко.
“Редко да метко, - подумалось мне, - накушалась так, что Пашу Климова, человека, можно
сказать, пожилого к тому же инвалида, избила”. Зовут её Алиной. Женщина своенравная и
крутая. Андрея она быстро прибрала к рукам и теперь в доме хозяин не он, а она. Пьяный
Андрей её побаивается. Не часто, но бывает, что она пускает в ход кулаки, перед которыми Андрей ретируется, то ли боясь решительного с ней разрыва, остаться
одному, то ли еще по какой причине. Андрей её хвалит и говорит, что и завтрак
приготовит и уберется, и постирает. А то ведь что было? Тут Андрей тряхнул головой
улыбнулся и проговорил.- Да ты сам знаешь, какого мне было.
     Андрей, конечно, лукавил, говоря, что его новоявленная усугубляет редко. Редко – это
потому что не на что устраивать праздник каждый день. А так: вот приди ночь-полночь
с пузырем и никто не откажется. Алина женщина худосочная. Лицом рябовата. Говор
грубоватый и нудный. Алина отмотала три срока на зоне. Дай-то Бог, что бы их отношения сложились.


В ПОЛЕ

     Вчерашним днем Константин Младший. (Кстати, Старшего схоронили прошлым годом), попросил меня помочь отпасти скотину. Я не мог ему в этом отказать, потому как
с Костей мы хорошие друзья. Да и ремесло мне это знакомо. В детстве наш отец изредка
нанимался пасти то деревенское стадо, то рядился в Воскресенском. В летние каникулы мне часто приходилось его замещать. Я и сейчас могу запросто выстегнуть длинной пастушьей плетью. Профессионально, по-пастушьи матерно ругнуться на упрямую и непослушную коровенку или бычка, норовящих удрать домой, и знаю многое другое,
связанное с выпасом домашних животных.  Так вот: нынче в Будилихе пасётся десять несчастных коровёнок. Но выгнали только восемь. Это жалкое стадишко мы выгоняем за деревню в поле, где сочная, зелёная трава, представляет собой обильный, сытнейший корм для наших коров. Ни одно из имеющихся вокруг деревни полей не засеяно никакой культурой. Так что пасти сейчас в это безвременье одно удовольствие. Несомненно, что хочешь не хочешь вспомнишь (и вспоминаем  былые годы), когда в деревне насчитывалось больше двухсот голов. Пасти стадо было, практически, негде. Выпасали по лесам и обочинам шоссейных дорог. Все поля в те времена (советские времена) были засеяны различными культурами.
     - Вот скотина упрямая, - сетует Константин, выстёгивая плетью отбившуюся от стада блудливую корову, - позапрошлый год 30 голов было и то лучше и спокойней паслись. Чем их меньше, тем хуже гуляют. Что вы не жрёте, падлы,  вот и вика даже здесь растёт… вьются по кругу и всё! Вон, вон морды навострили, того и гляди какая домой рванёт. За ними глаз да глаз нужен. Вот ведь чудо: на дворе закроешь – вопят – в поле просятся. В поле выгонишь – в деревню смыться норовят. Ну и скотина…
     Сегодня ветрено. И самое интересное, что - то повеет тёплый, приятный ветерок, то вдруг небо нахмурится, закапает дождичек и прохладный, натужный ветер начинает пробирать наши по-летнему одетые телеса.
     Несмотря на ветер, мошкара не исчезает совсем. Она тучами вьётся вокруг коров, жалит их, не забывает и нас. Константин время от времени задирает штанины и мажет ноги “Комарексом”.  У меня в кармане “Дета”, но я вытерпливаю натиск насекомых и пока не берусь ей намазываться.   
         
21 июня
Ночи и дни несмотря на разгар летнего периода по-осеннему прохладны, промозглы и ветренны. Два прошедших дня беспрестанно хлестал холодный ливневый дождь, обещаю
щий погубить всю только что высаженную рассаду. Но люди к этим нежданным катаклизмам психологически готовы. Они всему находят объяснение.
     - Да на Троицу-ту всегда холода бывали, - совершенно спокойно констатируют они этот вопиющий погодный фактор.
     Обрушившееся на нашу грешную землю ненастье синоптики прогнозируют на целую неделю. Что ж: остаётся только ждать погожих деньков.

Чудо природы
     Чудо этого года моей деревеньки состоит в том, что на заросших разнотравьем полях
уродилось несметное количество земляники; причем сочной и крупной. Ежедневно
мне приходится наблюдать как народ с корзинками и бидонами выходит за деревню
и собирает на этих полях ягоду.
     Одна набожная старообрядка узрела в этом даже некую надвигающуюся катастрофу.
И действительно такого еще никогда не бывало. Ведь земляника произрастает в основном на закрайках и вырубках, а тут на полях, да и в таком количестве! А нами (моей семьей)
был найден куст самой настоящей клубники. Каким образом она оказалась средь поля –
тоже неизвестно. Об этом я рассказал своей соседке, но она не поверила, объяснив это тем, что это то же земляника, только очень крупная.


“РЫБАЛКА”

     …А до этих ненастных тягучих и надоедливых дней стояла погожая, ядреная погода.
Микеша (мой старый товарищ) надумал съездить на Ветлугу на рыбалку. Надо сказать, что к этому мероприятию мы готовились долго и муторно. Все! завтра едем, восклицает Микеша, ударяем по рукам и на этой вдохновенной ноте все заканчивается, т.к. или у Микеши или у меня нежданно-негаданно вдруг появляются срочные дела, которые напрочь отсекают путь к рыбалке. Я давно заметил, что если ты куда-то долго собираешся, знай, что там обязательно будет провал, прогар… назови это как хочешь, но ничего толкового из той затеи, что вы задумали, ничего не выйдет. Потому что?.. долго собирались! А если в такие походы окунаешся спонтанно, очертя голову – все получается
как нельзя лучше, даже сверх всяких ожиданий.
     Наконец поехали. Ветлуга ещё не вошла в свои обычные очертания и вешние воды 
подступали к самым краям её крутых высоких берегов. С удочками, спиннингами и всем остальным рыбацким скарбом продираемся сквозь заросли ельника по крутизне к воде,
где намерены порыбачить. Медленно ступая, чтоб не чертыхнуться вниз, едва угадываем
узенькую тропинку, набитую русенскими рыбаками. Микеша в своей неизменной
амуниции: морском спасательном жилете, не весть где им приобретенным и еще накинутом поверх него длинным зеленым плащом от комлекта ОЗК. Мы у воды. Микеша
оставляет мой чайник и топорик на крохотном взгорке, а сам, как мне показалось, резко
рванул вдоль берега, рискуя поскользнуться и рухнуть в воду. Я остановился в раздумьи,
не зная, что делать, т.к. совсем нет места, где можно закинуть удочку или тем паче
размахнуться спиннингом. Тем временем чайник как живой, скатывается со взгорка, и
плюхается в воду. Это называется: ты скажи ему до свидания. Микеша, слыша прощальную песнь чайника, появляется из кустов подсаживается на корточках к самой воде и пытается нашарить в ней чайник. Но… тщетно. Он возвращается на свое место, а я
подхватив вещи, взбираюсь снова на берег. Вертаюсь немного назад и спускаюсь к реке в другом месте, близ речного бакена, где стоят лодки и есть удобное место забросить удочки и покидать спиннинг.
     Мне становится абсолютно понятно, что никакой рыбалки не будет, так как вода еще
очень большая. Местные рыбаки ловят рыбу на сети и в жаки в заводях и заливных местах. Кидаю спиннинг, но безуспешно. На закинутых удочках ни одной поклевки. Вскоре появляется Микеша, молча забрасывает свои снасти не далеко от моих. Неожиданно он вытаскивает небольшого судачка. Это  повергает его в неимовернейший рыбацкий азарт и предвкушение удачного лова. Микеше становится обидно за меня, что у меня нет ни единой поклевки. Он искренне и слезно начинает меня поучать:
     - Ну-у перейди ты вот к этому кустику, забрось ты туда, а? Сделай ты мне одолжение,
прошу тебя, удлини леску. Ведь здесь, куда ты забрасываешь одна мель и нет ни
единой рыбки.
     Я молчу. Кидаю блесну. Микеша отворачивается и зорко смотрит за своим импрови –
зированным поплавком сделанным из куска тальниковой ветки. Нещадно кусают
комары. Теперь уже мне жаль Микешу и я упрашиваю его намазаться детой привезен-
ной мной с севера. Но Микеша и ухом не ведет и лишь гладит свое пухловатое лицо,
раздавливая на нем злых напившихся комаров. Наконец он не вытерпливает и просит у меня дету. Я продолжаю безуспешно спининговать, наверняка зная, что еще немного и мы
поедем домой.
     С другого берега Ветлуги, наискось плывет лодка. Вот она подчаливает к берегу рядом с нами. Высокий худощавый мужик выскакивает из этого утлого суденышка, хватает его
за цепь, словно пойманную сорвавшуюся с привязи собаку, рьяно вытаскивает его на берег и встряхивается.
Ещё мгновение и он из бака лодки выхватывает свой улов. Это килограмма три хороших
язей. Мы с Микешей одновременно взглянули друг на друга и с улыбкой качнули головами. Подошли к рыбаку. Тот поздоровался и тут же посетовал на то, что плохо идет
рыба в сети. Вероятно, резко начинает спадать вода, - подытожил рыбак.
     - Да пора бы уж ей давно начинать убавляться, - добавляет Микеша.  - Время- то июнь
месяц, а она все как в начале мая.
     - Вчера я у вас в Будилихе то был, - заговаривает снова рыбак.
     - А чего делал?
     - Да вот рыбой торговал.
     - А почем продавал?
     - По 45 рублей, - отвечает рыбак.
     Рыбака зовут Вадимом. И Микеша его не то чтобы хорошо, но знает. А у меня в это время возникает гениальнейшая идея купить у него рыбу за деньги.
     - Не продашь ли нам этот улов? – спрашиваю я его.
     - Пожалуйста.
     - Ну, мы еще немного порыбачим и зайдем, я знаю, где ты живешь, - вдогонку говорит
ему Микеша.
     Я жду, когда Микеша первый изъявит желание окончить рыбалку. И он, словно уловив
мою мысль, вяло произносит:
     - Пожалуй, сматываться надо.
     Я это делаю намного быстрее, чем он. Взбираемся в гору и идем к тому рыбаку. Я покупаю весь его свеже-пойманный улов. И Микеша с улыбкой замечает:
     - Скажем, что сами наловили! И добавляет: - Ты, Серега, главное не проговорись.
А то Таська меня всякий раз ругает, когда я без рыбы прихожу. Не любит она это.
Тут мы воистину расхохотались над нашей идеей об удачной рыбалке, постояли, полю –
бовались утопающим в Ветлуге солнцем, сели в автомобиль и отчалили в Будилиху.
    


ХУЛИГАНКИ


    2005-й год ознаменовался в моей деревеньке Будилихе бурными хулиганскими
событиями. Все мои “друзья-однополчане” принимали в этих событиях непосредственное участие. Вот возьмем самое ближайшее время, где я сам оказался и свидетелем
да, можно сказать, и участником этих хулиганок.
     Самое мягкое и беззлобное хулиганство заключалось в том, что я, а затем и наш
бывший бугор по бане – ушли в запой. Но я-то еще куда ни шло. Я в отпуске. А вот
Сашка в эту невменяемость впал понапрасну. Ведь у него на руках маленький сынишка Пашка. Пашка только что окончил первый класс. Почему же это произошло с Сашкой, задаюсь я риторическим вопросом. И нахожу кое-какие ответы.
Вот уж воистину сказано: дурной пример заразителен. Глядя на нас, как мы “фестивалим”
Сашка начал употреблять пиво. “Запьет ведь, - подумал я про себя; т.к. по себе знаю
сколько раз этот, казалось бы, безобидный напиток толкал меня на пьянки. С тех пор по
этой простой причине от пива пришлось отказаться”.
     - Да нет, не запьет. Побалуется да и бросит, - говорили другие.
     Опять же вспоминаешь несколько циничную, но совершенно простую и правдивую
прибаутку: Где пиво – там и водка. У Сашки получилось так: пиво, водка и… съезжание
крыши. Приходит Сашка в дом к Овчинниковым, где мирно чаёвничали соседи и соседки
и заявляет:
     Вчера прибрался спать – да где там! комары зажрали в усмерть. Включаю я раптор,
а он мне живым человеческим голосом говорит: “Не включай меня, я уж прошлогодний и использованный”.
     Тут Сашка сам рассмеялся, а чаевники так и покатились с хохоту. Здесь Сашок себя
еще более менее контролировал. Ну а уж на следующий день началась его самая
что ни на есть хулиганка. Схватив топор Сашка пробежался с ним по улице. Хорошо, что
в этот момент ему никто не попался. Затем перебил стекла у своей сестры Валентины,
живущей напротив. Шуганина, разговор со своим собственным пиджаком и прочие
элементы связанные с приступом белой горячки наблюдала вся деревня. Наблюдала да
похохатывала. И никто не подумал предложить Сашке помощь в виде вызова на дом неотложки. Одна зловредная старуха, увидя меня идущего снизу деревни прорекла:
     - Серег, там покойников еще нету?..
     Я же Сашке так же  помочь ничем не мог. Нет, мог бы, если мой автомобиль стоял
в исправном состоянии. Я бы его немедленно увез в больницу. А там, как говорят, его бы прокололи и мужик на следующий день был бы нормальным. Правда, он и так стал
нормальным, но только после того как его связали и кинули в чулан очухиваться.
 

ХУЛИГАНКА 2я


     В деревне объявился ещё один персонаж с сомнительной репутацией. Это не женатый
молодой субъект, сынок вполне благопристойных родителей, проживающих в Будилихе.
Поговаривают, что он наркоман и имел ходку на зону. Удивительно, что он не похож ни
на мать, ни на отца. Ни внешностью, ни характером. Если его отец чрезвычайно добр,
трудолюбив и приветлив, то этот отпрыск ленив, зол и непонятлив. Его отличают карие
глаза, черные, как смоль, прямые волосы, смуглое лицо,  с немного зауженными глазами и
злым взглядом. Он далеко не богатырской комплекции. Глядя на него так и хочется сказать: это азиат.
     В один из вечеров схлестнулись они с Лёнечкой Мальковым. Про Ленечку я писал
ранее и упоминал, что он то же из бывших. Утром воскресного дня вся деревня была
наполнена слухами о том, что азиат избил Ленечку в кровь. И даже поговаривают, что
азиат усугубил последнему кирпичом по голове. От чего Ленечка даже терял сознание.
Ленечка явно переоценивает свои возможности в смысле драки. Сила у него естественно есть, но нет таланта махать, как следует кулаками. Это один момент. Второй момент из-за
чего Ленечка уступил азиату, тот, что в Ленечке просыпается чрезмерная агрессивность,
когда он бывает сильно пьян, что само по себе явный и заведомый проигрыш.
И напротив: Азиат всегда в уме, четко стоит на ногах и готов к бою, несмотря на количество выпитого спиртного или укола.
     Азиат нагл до беспредела. Неизвестно как на его выходки реагируют родители, но то,
что он без совести – это явный и неопровержимый факт. В один из запойных дней
Азиат поднялся на второй этаж Будиловского медпункта и предложил деревенскому фельдшеру Евгенье Михайловне позаниматься с ней сексом. Для деревни это со –
вершено оскорбительный поступок. Азиата и я пытался поставить на место и честно
признаюсь, что у меня ничего не получилось. Азиат слишком проворен и, похоже,
занимался каким-то видом спорта.







КРОВАВАЯ ХУЛИГАНКА

Валька и Барабан
    

     После того как Барабан выломал у Андрея Пайкова двери и тот потелефонил куда следует, Барабан на время исчез, скрывшись в своем селе Чихтино. Но после пронесшейся грозной бури, так напугавшей его, вернулся и зажил с Валюхой по-прежнему. А по-прежнему это как? Водка, пиво, драки ругань и прочая аморальная атрибутика двух бывших заключенных. В итоге все закончилось тем, что Барабан проколол ножом Валюхе
горло. Валюху увезли в Нижний, где сделали операцию. Теперь у неё в горле вставлен катэтор. И чтобы что-то сказать, она прикрывает имеющимся в нем дырочку. Сиплым
надреснутым голоском пытается говорить с собеседником. Этот кровавый инцидент был описан в газете «Воскресенская жизнь». Казалось бы Барабану – амба. Да где там! Его
даже не закрыли в спецприемник. Удивительно другое: Валюха снова приняла его к себе.
Вот такая идиллия.


     Заканчивается неделя, как погода стоит дождливая и холодная. Лишь вчера
проблеснул денек, порадовал людей ярким солнышком, куполом пронзительно-синего неба, веянием теплого ветерка – и всё.

24 ИЮНЯ


И этот день порадовал нас солнцем. Но тепла как такового нет. В воздухе витает прохлада. Северный ветерок так и тянет с Вятских мест. Но уже хорошо, что нет дождя,
нет заунывного скучного серого неба. Есть бегущие в синем пространстве белые кучевые облака. Эти вечные странники погоняемые ветром , бегут друг за дружкой в неведомые дали.


МИКЕШИНА ХУЛИГАНКА


     Сегодня возил Микешу за запчастями к его мотороллеру в Семенов. Эту проблему
Микеша решил за мой счет. Каким образом? Дело в том, что я порядил Микешу
сложить мне в бане новую каменку, так как старая совсем развалилась.
     Микеша обработал меня здорово. Ну, да по этой части он мастак! Я и глазом не
успел моргнуть как мои три сотни перекочевали в руки Микеши. И это при всем при том,
что в каменку не положено и кирпича. Плюс, прокатанный бензин. Посмотрим как
и какую каменку сложит мне Микеша. Я бы не досадовал так сильно об этих деньгах,
но они были последними. Та фирма, в которой я работаю, не переводит деньги вот уже пять месяцев работы, плюс отпускные. Хорош отпуск – нечего сказать(!)
     На обратном пути, негодуя в душе на Микешу,  начал задавать ему провокационные
наступательные вопросы.
     - А у тебя что? – тоже туго с деньгами, коль ты таким образом решаешь проблемы?
     Мне показалось, Микешу бросило в краску.
     - А чего это тебя так задело, - сердито и, как мне показалось грубо, - ответил Микеша.
Тут Микешу и понесло! Микеша и так-то словоблуд – спрашиваешь про одно – говорит
другое. А тут и вовсе, как Черномырдин сделался. Пытаюсь ухватить мысль его словесных изречений – да где там! Прыгает с одного на другое. Молодость зачем-то вспоминать даже начал. А-а-а вот оно в чем дело-то?! То бишь, Микеша, несмотря на свой почтенный возраст при надобности скрутит меня в бараний рог. Так-так! В душе смеюсь над Микешей, но вида не подаю, дабы не разозлить его окончательно. А то ведь… то есть я хотел сказать, что у меня нервы тоже далеко не стальные. В итоге если кто и пострадает так это Микеша, но более всех моя каменка, которую срочно надо перекладывать и
кроме Микеши этого сделать практически некому. Нет, есть еще Гошка Криницкий, но он
в запое и когда из него выйдет – неизвестно, а у меня отпускные дни сгорают, как порох. Поэтому я вовремя смирил свой внутренний пыл.
    - Микеша продолжал:
     - Я ведь пока спокойно говорю, а то возьму и брошу все к чертовой матери и… до свидания! Ты меня понял?
     - Да не кипятись ты, Николай, - успокаивал я его. Раз уж ты так решил – пусть так и
будет.
Микеша смягчился.
     - Да небось! Сделаем мы тебе каменку. Вот в воскресенье и начнем!
     - Кирпича бы нового хоть штук 30, 50, - посетовал я на то, что кирпич весь бэушный.
     - Да надо бы, - подтвердил Николай.
     - Где его взять-то, вот беда?
Здесь началось интересное, потому как Николай стал учить меня, где и как раздобыть
кирпич.
     - Я знаю, у покойного Николая Михайлова в бане кирпич-то есть. Да, пожалуй, что
и не огнеупорный ли? Вот как стемнеет, взяли с Коськой Лобиным да и повытаскали
весь! А что? все равно стоит она бесхозная, и дом на дрова продан. – Микеша продолжал:
 У Клавдии Океньтьевой, царство ей небесное, стопа сзади дома целая покоится…
     - Да у кого разрешенья-то спросить?  Не у кого… - перебил я Микешу.
     - А не у кого никакого разрешения и не надо спрашивать. Взял верх (заветренный)
снял да сторону и отложил, а свежий, рядка три-четыре – унес. Заветренные обратно
наверх аккуратно положи… Или из заду навыдёргивай- никто и не увидит.
      Мы ненадолго замолчали. Я не ожидал, что Микеша так бурно отреагирует на мои,
конечно же, (для него) занозистые вопросы, а точнее вопрос. Микеша помнит только то добро, которое делает он сам и то далеко не бесплатно. А то, которое делают ему , причем за дарма – он напрочь забывает. В душе успокаивал себя: “бесплатный сыр бывает только в мышеловке; любой труд должен быть оплачен и т.д.”.
Погоди Микеша, ты еще ко мне обратишься. Я тоже сдеру с тебя по полной программе.
     Затем я спросил Микешу зачем он продал свой трактор. На что Микеша ответил, что
не продал, а только сдал в аренду, и привел убедительные доводы, что это необходимо было сделать. Микеша врал. Я уже точно знал, что трактор он продал. Микеша тонкий
психолог и стратег. Все, чего бы он ни сделал или ни сказал, все имеет потаенный смысл, и своекорыстные действия, которые Микеше удается или не удается воплотить в жизнь. Вобщем-то этим и интересен Микеша. И когда его по-настоящему изучишь, как некую
диковинку, то она не перестает быть предметом безынтересным и надоедливым, напротив
с ней хочется возиться, находить новые скрытые её особенности; удивляться и…от души,
беззлобно посмеиваться.
     Незаметно мы подъехали  к нашей деревеньке. Напоследок я завел речь о рыбалке.
Что надо бы съездить на ночку на Ветлугу. Вскоре показался его дом, он вышел, я
облегченно вздохнул и поехал к своей хибаре, располагавшейся на самой окраине
нашего умирающего селища.


                25 ИЮНЯ               
      Тихое, безмятежное утро начинающего дня увидел я в окна своего дома.
И еще я увидел на закрайке поля своего друга Константина, пасущего своих бычка
и корову. Комарьё тучами роилось в воздухе. Я подошел к Константину, и мы разговорились.
     - Как думаешь, каким сегодня будет день?
     Шаркнув ногой по траве, Константин проговорил:
     - Роса. Значит, день будет хорошим.



26 ИЮНЯ


Почти рассвело. Полнейшая тишина. Птицы почему-то не торопятся возвещать
утро. Значит, еще рано. Интересно во сколько и какая птица подаст первый голос?
     Я же проснулся средь ночи. И как ни пытался снова заснуть – ничего не получилось.
В конце-концов решил встать и сесть за стол; все лучше, нежели лежать и пережёвывать
мысли о нерешенных проблемах. Которых еще, как говорят: гора с пригорком.
     Утром с Анюткой сделали пробежку до леса и обратно. Бежали полем по очень
узенькой, заросшей высокой травой, тропинке. Ноги попадали в мелкие ямки и рытвины,
да так, что можно было свихнуть, а то и сломать ногу. После пробежки позанимался гирей. Теперь мое тело приобрело более-менее щадящий вид. А до этого оно было
одрябшим и некрасивым. Буду набирать форму.


ТАБУ


     Еленушка у нас в гостях. У Сенечки сегодня день рождения. Еленушка зашла
попросить мою жену в накрытии скромного стола для Сенечки, ввиду его именин.
Я непременул спросить Еленушку: не видела ли она Костеньку?
     - А-а, - коротко воскликнула Еленушка, - этта с ягодами шла так вижу на участке
картошку окапывает. Дай, думаю, окликну его. Окликнула да вздумала и подойти к нему.
Подойду, думаю, специально подойду. Подошла. Поздоровались. Тележка тут у него
кирпичом нагружена. Я к тебе сегодня приду, говорит. А как раз Варнаша была. Нет, говорю, не приходи, не пушшу, терпи до Владимирской. Ну, ладно, говорит. Подожди.
Счас вместе пойдем. Выехал он это на дорогу-ту с тележкой-то и говорит: - садись, прокачу. Я и уселась на кирпичи-то. Он везет. Доехали аж до Лилиного дома, а там робитишки сидят. Высыпали гурьбой на дорогу и смотрят на меня да удивляются: как это я на тележку уселась да еду.
      …Нет, до Владимирской пусть и не думает приходить, не за что не пушшу.


Хулиганка 4я

       У сожительницы Андрея Пайкова, Алины в четверг на прошлой неделе был день ро –
жденья. Ну, гульба и пошла. Пили все тот же Еленушкин очиститель стекол по 30
рублей за бутылочку. Алина признается: - тыщу рублей на один спирт ухлопали, не
считая того, что еще и другие приносили.
     У Лени цыгана так же объявилась молодуха. Это Андрюшина бывшая Оленька
невест из района понавозила. Понавозила да  сама и исчезла невесть куда. Новоявленную
любовницу Лени Цыгана зовут Натальей. Будулаю 70 лет. Но как он сам признается: годов своих не чувствует. Наталья же много моложе его. Так вот Алина послала эту Наталью за пузырем. Но та, взяв бутылку, то ли забыла, кто и зачем её посылал, то ли бросила заветную компанию намеренно. Факт тот, что с этой бутылкой она ушла к Леше Цыгану.
Алинушка пождав, пождав подруженьку, пошла на её розыски. И нашла её в компании
Цыгана. Взяв её за волосы Алина вытащила подругу на улицу. А уж на улице, говоря
языком молодежи, оторвалась на ней по полной программе. Леша все это время поглядывал из окошка своего покосившегося домика. Ни о каком заступничестве он и не
помышлял. Дай-то Бог, чтоб сам цел остался. Вы будете утверждать, что это не хулиганка? Самая что ни на есть настоящая.
         

***


     Вчерашним днем доделали с Гошей Кобозовым каменку в моей бане. Микешу
мне так и пришлось прогнать, т.к. он начал хулиганить. Я уж покаялся, что порядил его на эту работу. Гошка, как я уже отмечал был в это время в запое. Понаблюдав за Микешей, как он работает я понял, что Микеша все-таки уже стар для таких дел. Да не больно-то он и печеклад какой. Когда я увидел Микешу с мастерком в руках то меня
уже это озадачило! А, посмотрев, как он кладет. Мне было и смешно и не смешно. Привезенная и намешенная моими собственными руками глина, разлеталась по бане
в разные стороны. Я не вытерпел и мягко предостерег Николая, боясь рассердить его:
     - Николай, ты ведерко-то с глиной подставь поближе, а то пока до кладки доносишь
ничего не остаётся.
     Дядя Леня мой сосед начал в шутку надо мной подтрунивать.
     - Чего, Серег, Микеньтий ложит каменку!
     - Да кладет… успеваю вот только глину подвозить да намешивать. Дядя Леня тут
рассмеялся да и  самого в хохот понесло. – Шесть тележек уже ухлопал! А мне подсказывают, что и двух лишку будет!
     - Да какой он к черту печеклад, - отсмеявшись и вытирая слезы, заговорил серьёзно
дядя Леня. Кто хоть тебе его посоветовал порядить-то?
     - Как кто? Дружок мой – Костя.
     - Да ведь он наверно посмеялся только. А ты, поди, взаправду принял.
     Микеша готов взятся за что угодно, нисколько не стесняясь выполнить работу
безобразно, лишь бы ухватить за это деньги. Микешиным сознаньем руководит
алчность к деньгам. Я на него разозлился неимоверно. Так до самого отъезда больше
с ним и не разговаривал.

ЗА ГРИБАМИ

     29 ИЮНЯ


     Этот день ознаменовался поездкой за грибами. Какие грибы растут в эту относительно
раннюю для этого лесного продукта пору? Лисички! Для местных жителей лисички
представляются в первую очередь как продукт коммерческий. Сбор лисичек сравним
с добычей или поиском драгоценных камней или иного ценного материала. Как только
появляются первые ярко-желтые грибки, многие устремляются в леса на поиски этого
целебного гриба. На ранней стадии сбора один килограмм лисичек стоит 50 рублей.
Если сдача этого гриба местным населением увеличивается, то цена, соответственно,
будет падать. Грибной бум грянул! Его, (гриба) надо сказать, еще как такового и нет. Есть
мелконькие едва различимые зародыши. Но и они будут найдены глазастыми грибниками,
нещадно вырваны и брошены в корзинку. Но… странное дело?! Все твердят, что его валом. И пока сам не убедишься в чем-то – не успокоишся.
     Так, с Гошкой Криницким, пройдя по заросшим полям, а затем и лесам многие
километры, возвращались к машине, практически, пустые. Я едва-едва набрал на жарёху.
Гоша насобирал чуть больше.
     День выдался жарким. В лесу сухо и душно. Потные и уставшие бредем с Гошкой
по ухабистой почти неезженой дороге. Сзади нас плетется еще грибник. Как медленно не
идем, тот все никак нас не догонит. А нам не терпится заглянуть в его корзинку и по-
любопытствовать чего и сколько в ней. Наконец мы доходим до окраины деревеньки
Поползуха, а точнее того, что от нее осталось. Здесь стоит наша машина. Подходит и
грибник.
     - Как грибы?
     - Плохо, - отвечает грибник и присаживается на лужайке рядом с нами.
     - Вы здешний?
     - Да. Из Стрелихи.
     - Мы сейчас поедем. Можем до трассы подвезти.
     - Нет, спасибо. Мне здесь на прямки – рукой подать. Дойду.
     В Стрелиху будучи молодыми ходили гулять. Мне эта деревня хорошо знакома.
Но путника я естественно не знал.
     - Как у вас дела в Стрелихе. Народ-то еще есть?
     - Есть  немножко. В основном – пожилые… вроде меня!
     - Да вы ничего выглядите.
     - Пенсионер уж я. Один живу.
     Он немного помолчал, закурил и снова заговорил.
     - Цыгане нас одолели. Меня-то еще ничего, а вот старух замучили. А все началось
с того, что Боря Жабрин продал семье цыган свой дом. Ну, продал да и продал. Казалось
бы что в этом плохого. Ан нет! Тут и началась свистопляска. Приехало еще несколько
семей и скупили другие нежилые дома. Начали приезжать какие-то машины. По восемь
машин, бывает, приезжает. Черт их теперь разберешь. Одни уезжают, другие приезжают.
Сплошная круговерть. У дома своего невозможно ничего оставить – враз утащат. Я уж
с ними и по-хорошему разговаривал, и ругался. Ничего не даётся. Они меня не боятся…
Да и что я один-то сделаю! Правда и я их не боюсь. Полезут, так и у меня не заржавеет –
враз решето сделаю.
     - Ружье есть?
     - Имеется…Старух жалко. Они их больше всего донимают. Мы уж и в сельсовет
сколько раз жаловались? Выселяйте, говорим, их из деревни. Невозможно жить.
Не можем, разводят руками. У них и паспорта и прописки имеются. Да благо, что  дома у них не страхуют. А то ведь они – раз! – и подожгли. Страховку получили и дальше.
Им ведь все равно где жить-то, что в Стрелихе, что в Левихе. В кибитки погрузились и
поехали. Ну, пожалуй, идти надо.
     Мужик привстал и подхватил корзинку.
     - Счастливого пути!
     - Бывайте!


ЕЛЕНУШКИНА ХУЛИГАНКА


     Еленушка стала проявлять страсть к запискам. Как известно, она подторговывает
стеклоочистителем, который её родственники доставляют из Нижнего. Бутылка такой
бодяги стоит 30 рублей. Вся будиловская опойная братия день и ночь стучится к Еленушке за этим зельем. Но ведь Еленушка не будет все время сидеть дома! Поэтому
она пишет небольшую писульку с координатами её местонахождения; вставляет в замок
и уходит.
     Вот уже месяц как Сашка Шевелев пьет и даже не думает останавливаться.
Еленушка сыграла с ним злую шутку. Его сын Пашка жалуется Еленушке:
     - Тетя Лен, папка пьет и пьет – не знаем что и делать?
     Еленушка и брякни в сердцах:
     - Дайте ему пургену и… пусть выхаживается! – идиот. На вот… я напишу на бумажке.
     И Еленушка написала на кусочке листа: “Пурген”.
     Обрадованный Пашка побежал к бабушке. Клавдия Ивановна исстрадавшаяся и
иссохшаяся за сына, схватила этот клочок бумаги и на той же ноге умчалась в райо-
ный центр за чудо-лекарством.


     Методично и счастливо подсыпала Клавдия Ивановна белый порошок в бутылку своему сыну, с величайшей надеждой, что это его последняя бутылка. И что через это “лекарство” Сашка непременно очухается. И если уж ему удасться с этим покончить, то непременно надолго.
     Сашка истопил баню и через баню решил все-таки выйти из пике. Вот только он не
понимал откуда и с чего взявши появился у него страшнейший жидкий стул,
совершенно не дающий никакого покоя. Даже в бане невозможно было спокойно
попариться и помыться. И несколько раз пришлось, как ошпаренному выскакивать
и сидеть, будто нахохлившейся белой вороне, средь огорода.
     Семилетний Пашка (от голова!) рассудил этот факт по-взрослому и логично:
     - Пусть дрищет! – только бы не пил.
   
      
31 ИЮНЯ


     Погода нестабильная. То вроде б вроде солнышко выглянет и сделается на душе
светло и радостно. То вдруг набежит тучка, прольет на землю дождь, насырит и исчезнет.
Ночи довольно прохладные. Тепло в доме так же постепенно выветрилось. Пришлось про-
топить печь. Изба наполнилась теплом и уютом.


     Светает. Небо в тонких синих тучах. У самого леса, над землей простирается
полоса белого тумана. Легкий ветерок раскачивает пышные ветви яблонь. Тишина.


                ХУЛИГАНКА МОЯ И МОИХ ТОВАРИЩЕЙ


     Убаюкивающий трепет сочной, зеленой листвы так приятный слуху, нежно и ненавязчиво исходил с высоких   крон могучих стройных тополей.
Солнце клонилось к горизонту. Большое расплывчатое и красное оно как бы являло
собой уставшего натрудившегося вдосталь крестьянина, спешащего побыстрее
умыться и брякнуться в прохладный марлевый полог, в ту тишь  заветных избяных сеней, где тебя  никто никогда не найдет и не потревожит.
Белые кучевые облака с золотистыми окаёмками, висели нависшими пурпурными
глыбами в куполе синего неба, не желая спускаться ниже и укрывать уставшее за день
разгоряченное, шедшее на покой светило. Легкий ласковый ветерок, набегавший с
заросших полей нежно и бережно всколыхивал наши прически, как всколыхивал спутавшиеся подсохшие стебли трав на полях. Подобно забытым полевым былинкам, стояли и покачивались на дороге четыре хмельных субъекта. Там же на обочине притулилась в ожидании пассажиров и шестая модель Жигулей. Это была моя машина и это были мы: Гошка Кобозов, Сашка Шевелев, Ленечка Мальков, их (обоих) Ирка и я.   Все молча понимали одно: надо срочно что-то делать, что-то соображать и придумывать. Машина (пока) в исправном состоянии. Ехать? А куда? Куда-нибудь! Но ни в коем случае не расходиться, не расхолаживаться и главное не упустить тот оптимистичный веселый настрой, который нас пусть на время сблизил и вдохновил. Этот унисон человеческих отношений, в котором мы пребывали и отлично ладили друг с другом, надо было как-то использовать. Даже Лёнечка Мальков обычно неимоверно злой и вульгарный, сейчас шутил и лыбился, подначивая свою, точнее их с Сашкой Ирку. Гошка – наш рулевой. Он почти не разговаривал, больше молчал, боясь сказать что-то не то и попасть в немилость к Ленечке. Сашка  тоже пытался донести до нас свои короткие байки-хохмы из прошлой деревенской жизни, когда много гуляли и здорово чудили. А мы что? Плохо гуляем?..
     - Кы- чи-и, - раздался протяжный и будто насмешливый голос, затаившейся на
тополе галки. Этот голос прозвучал так явственно и четко, что вся наша хмельная братия обернулась, а Ленечка сквозь зубы процедил:
     - От, заразина! Ружья на тебя нет.
     Хлопнули дверцы машины и мы поехали. Куда? Бог весть. Главное: едем!
     Солнце уже спряталось за ровной, словно подстриженной кромкой леса, и его
необычный отсвет, распластался в виде вечерней зари по западной стороне все того же
безмятежного синего неба. В ветровые стекла машины все еще залетел теплый июльский
воздух, насыщенный ароматными запахами, отходящих ко сну порыжевших не по времени полей. Но прохлада, в виде устилающихся на закраинах и в низинах туманов, уж
опускалась на нашу грешную землю.
     Хмельная, плохо воспринимаемая моим квелым сознанием болтовня, сидящих тесно
компаньонов, пролетала мимо моих ушей, но иногда что-то кем-то сказанное схватывалось и еще более окрыляло веселое и разгульное настроение. Кроме Ирки и
Леньки нам остальным за сорок. Но разве мы ощущаем на себе эти годы или этот возраст?
Ни капельки! Тот юношеский, задорный дух въелся в нас прочно и поселился навсегда.
Я знаю, что будь мне хоть семьдесят, хоть девяносто лет я все равно буду оставаться неунывающим и веселым. Позови меня в даль хоть в светлую, хоть в темную – я встану и пойду! Разбуди меня средь ночи и я пошагаю на любое дело, но… только при одном условии, - если это дело исключительно ПРАВОЕ. Кстати, я нисколечко не сомневаюсь, что нас всех рано или поздно КТО-ТО и КУДА-ТО позовёт. И мы пойдем! Ох, как мы пойдем! Небесам станет жарко. Ангелы воспоют в честь этого вселенского похода АЛЛИЛУЯ. С этой горней золотисто-лазурной выси своих вечных пенатов, нам будут слышны их ангельские чарующие голоса. Все мы тогда проникнемся необыкновенной любовью к Богу, к нашей России и к самим себе. А бесы? Эти козлобородые, козлозадые оборотни и существа, которые нынче выползли, бесчинствуют и пляшут на обломках нашего СВЯТОГО ПРИСТАНИЩА… эти упыри (когда мы пойдем!) будут стремительно исчезать и прятаться там, откуда они пришли и где им по статуту должно пребывать, то есть в царстве вечно снующих теней.
      Ночь уже накинула свое темное покрывало, на исчезающие на наших глазах перелески и дали. Яркий свет фар периодически упирался в плотную завесу осевшего наземь тумана.
Наконец дорога привела нас в село Владимирское. Да, да! Это близ него находится озеро Светлояр, а под его чистыми изумрудными водами покоится град Китеж. Именно это
озеро грешные люди обползают три раза на коленях, чтоб искупить свои земные грехи. Может, и мы приехали сюда за тем же? А впрочем, почему бы и нет…
     Как темны и завораживающи эти ароматные июльские ночи. С умиротворенным стрекотом кузнечиков, с запахом всевозможных трав и цветов и… всеобъемлющей
тишиной. Когда каждый случайный отзвук приобретает свое исключительное значение,
по которому можно определить, где и что сейчас сделалось и сотворилось. Брякнуло
пустое ведро в сенях покосившегося дома. Всхлипнула калитка, а за ней глухо и нестройно клацнула массивная щеколда. Люди шли на покой. Только в конце поселка,
куда мы подъехали, было непривычно шумно и неспокойно. Когда так и хотелось
выкрикнуть: “Тише вы, черти! Люди спят” Но “черти” не унимались, они сновали взад-вперед и цыганская непонятная нам речь, казалось, становилась все напористей и неугомонней. От мангала стоящего у изгороди дома исходило яркое длинное пламя. В его сполохах, словно на киноэкране деревенского клуба, то появлялись, то исчезали незнакомые нам персонажи. Их было много. Мы вышли. Вышли для того, чтоб внести в незатейливый сценарий мерно проплывающего скучного вечера кое-какие коррективы и правку. И мы их внесли. Цыганская речь, когда во тьму ступил Ленечка, сделалась почему-то еще громче. Из мангала брызнул, освещая площадку перед домом, сноп искр. Они весело и хаотично заплясали в воздухе. Ленечкин грубый нестройный голос
звучно и беспардонно заглушал музыкальный речитатив цыган. Запахло жареным.
Довольно таки близко и явственно. Мгновение и мы видим как Ленечка закатырялся с
одним из черномазиков по пыльной белесой дорожке. Кто-то крикнул: “Один на один”.
Ленечка был наверху, но не бил того, а просто как бы старался придушить. Цыгане
стояли по одну сторону дерущихся, мы по другую. Мы не знали что делать. Нарочитый
крик Ирки подсказал, как действовать дальше.
     - Чего стоите? не видите, что Леньку бьют.
     В ход сразу же пошли ноги. Клубок из двух человеческих тел, лежащих на земле, под
нашими напористыми, смачными пинками, стал медленно, но уверенно перекатываться.
Засвистели и наши и цыганские кулаки. Постепенно от женского вереска, крика,
мужских ругательств - входили в раж.
     - Поддёрнулись! поддёрнулись, ребятки! – подбадривал я своих, когда вдруг увидел,
что стою в плотном кольце цыган. “Стоять – смерти подобно, - наивно и ошалело
мелькнуло у меня в голове. Когда-то наши будиловские старшие пацаны и не в таких переделках бывали. Один Малек чего стоит! В Варнашу в Пузееве против 15 человек
с солдатским ремнем метелился. А чем мы хуже их?!” Насколько смог - как можно резче,
пусть и не очень сильно, саданул стоящего против цыгана. И пошел по кругу. Чуть
позже понял, что тактика моей обороны была выбрана исключительно правильная. Я
старался вращаться в этом кольце как можно быстрее и всучивать не каждому, а через одного. Я успевал замечать, что тот рядом стоящий с ужаленным моим ударом почему-то
стоял в некотором замешательстве, то ли удивлении. А тот следующий, которому удобно
было огреть меня – уже сам в тот момент нарывался на мой встречный. Кольцо
сужалось. Черные ощерившиеся рты с белыми, как репа зубами, кое у кого кровили
разбитые моими кентусами. Черномазики приходили в себя. Затылок вдруг зазвенел от нанесенного сзади удара. Вот еще… ещё… “Пора за флажки”- подумалось мне. Иначе
хана. Резко кинувшись к одному из них, хватаю его на ходу за лацканы пиджака у
самого горла и вывалившись из толпы, начинаю закручивать пиджак на его шее. Обес-
кураженные цыгане с опущенными руками смотрели на нас. А я кричал: “стоять” и все сильнее затягивал хомут на шее цыгана. И он, как необъезженный конь, но усмиренный
с помощью скрученной постромком верхней губой, стоял недвижимо, опустив руки
по швам. Какая-то женщина, видимо из приезжих, попыталась вступиться за цыган.
Взяв в руки палку, несусветно ругаясь и обзывая нас бандитами, шла в наступление.
Но тут дорогу ей преградила Ирка. Ирка имела хорошую растяжку и владела некоторыми
приемами карате. Этому ее научил бывший деревенский дружок, отслуживший в ДШБ.
Удар йёко-гири свалил тетку наземь. Это был уже настоящий криминал. Уж и драка-то как таковая закончилась. Откуда она только взялась на нашу голову. Всю обедню
испортила. Невообразимый вереск и шум вздымался, как дым мангала, к ночным небесам.
Если моя душа ликовала, плясала и радовалась, когда я дрался с цыганами, даже не боясь
получить удар ножом в спину, то теперь в ней остался лишь один пугающий отголосок;
от чего она вся съежилась, пристыдилась и взгрустнула, сковав всего меня. Нам казалось, что вот-вот подъедет милиция. Или выбежит несметная толпа народа, и нас втопчут
в толстый, еще не остывший слой пыли. В близлежащих домах тревожно загорались огни
и хлопали двери.
     - Бандюги, право, бандюги, - ругалась какая-то бабка неподалеку от нас, но её не было
видно.
     Молчаливые и согбенные, с недоуменными и помятыми физиономиями, стояли мы посреди улицы не по времени проснувшейся и оживленной, озадаченные происходящим,
тщетно пытаясь не столько понять, сколько узнать друг друга. Будто это были не мы и
все что происходило несколько минут назад, было не с нами. Ирка, сложив руки на груди
и подогнув левую ногу, в задумчивой позе грустно глядела куда-то в сторону, казалось
хотела что-то вспомнить и не могла. И Ленечка, скосив взгляд, посерьезневший и протрезвевший, чутко, раскрыв рот, прислушивался к чужим голосам, будто спрашивая самого себя: “Где мы?” Сашка, опустив голову, словно провинившийся школяр, ковырял ноготь большого пальца, точно каялся, клял себя и твердил: “Зачем?.. зачем?..” Кобзон сидел за баранкой нашего автомобиля, но взглядом как бы спрашивал: “Что же вы не садитесь? Ведь надо сматываться”. Я оперевшись на автомобиль, тоже как бы не мог понять, что же произошло? И что будет дальше? Но ночной спектакль заканчивался, и его действо притуплялось и затухало, как затухал огонь, и исчезало тепло опрокинутого мангала и недожаренных шашлыков. Невидимый занавес окончательно опустился, когда в виде аплодисментов захлопали двери нашего автомобиля, уносящего нас в кромешную тьму теплой июльской ночи, густые туманы, и неоглядную даль наших русских просторов –  стремительно и безвозвратно.

    
СЕРГЕЙ АНКУДИНОВ