Знаковая фамилия

Иван Наумов
Село Тугулук известно на Ставрополье не только названием, о присхождении которого спорят уже больше века, но и наличием у сельчан множества одинаковых фамилий. Одной из таких фамилий является фамилия Дураков. Правда, полста лет назад у она встречалась в несколько раз чаще. Ну, девчонки, понятно, выходя замуж берут себе фамилию мужа. А вот ребята, чаще всего после службы в армии, при получении паспорта, брали себе девичью фамилию матери.

 Когда я учился в младших классах, у нас были даже два полных тезки - Дураковых Виктора Ивановича. Учителя, вызывая их к доске, добавляли - Дураков Виктор -большой, и Дураков Виктор - маленький. Причем маленький был выше большого, но на 4 года моложе. Просто, большой сидел по 2-3 года в одном классе и мы его догнали. Он был крепкий паренек, но медленно рос, чуть вытянулся после 15 лет, но до 1 метра 70 сантиметров, считающихся в те времена средним ростом, не дотянул сантиметра три.

 Дураков Виктор - маленький  уже к 15 годам вытянулся на метр восемьдесят, был вратарем колхозной футбольной команды. Кроме того, в классе учился еще Дураков Владимир, а также Селюков Иван, отец которого был Дураков, но мать оставила себе девичью фамилию и сына записала на нее. В 6-м классе нас догнал Дураков Иван, старший нас на 3 года, но из 10 класса, тогда выпускного, его взяли в Армию - он так боялся предстоящих экзаменов, что скрыл от военкомата, что учится в выпускном классе, среди учебного года из школы в Армию не призывали. После службы он стал Звягинцевым, а Вовка Дураков Петруниным.

Мой прадед по отцу был тоже Дураковым, он из зажиточных крестьян, имел батраков и доживи до коллективизации, был бы непременно раскулачен, но умер еще до революции. Дед, по фамилии Наумов, работал у него батраком. Дочка - моя бабушка вышла за деда против воли отца, и он выгнал молодых из дому, выделив в конце огорода участок, где они вырыли землянку и жили в ней первые годы, пока не построили хату. Кроме дочери, остальные дети были сыновьями, которые дали род многочисленным Дураковым.

 Сестра отца тоже вышла замуж за Дуракова, которого в селе все звали Мичуриным, именно ему село было обязано садами и виноградниками. Интересно, что после его смерти все захирело, не зря говорят о роли личности в истории.  У тети Вари было три сына, естественно Дураковых.  Это я только о близких родственниках, а в селе было много таких кланов.

 В империалистическую мой отец был призван на турецкий фронт, где попал в духовой оркестр. После революции он организовал в селе хор, который гремел по всему району. Сам играл, кроме духовых, на всех струнных инструментах, кроме скрипки, на баяне, на самодельных камышовых дудках, хорошо пел. Все песни расписывал на 4 голоса и каждому мог в натуре показать его партию.

Кроме хора, в селе было много талантливых исполнителей песен, они тоже участвовали в художественной самодеятельности. Однажды в районе был организован смотр самодеятельности сельских коллективов. После того, как дошла очередь до исполнителей села Тугулка, ведущий на сцене прочитал по программе, что сейчас песню исполнит  Дураков Иван из Тугулука.

 После произнесенной фамилии раздалась несколько смешков, но вышедший хорошо спел и все успокоились. Затем ведущий называет очередную песню и ее исполнителя тоже по фамилии Дураков. В этот раз смеялись уже веселее, но опять все обошлось. Называет очередной номер и исполнитель вновь оказывается Дураковым. В этот раз хохотали вовсю,  зал еле удалось успокоить.

 Наконец, дошла очередь до очередного исполнителя. Ведущий бегло прочитал первые строчки программы и вдруг, начал читать фамилию, запнулся успев прочитать "Ду..." - "раков" взревел зал! Раздался гомерический хохот, после которого исполнитель отказался выходить на сцену. Но поскольку этот номер должен был быть последним от нашего села, ведущий начал благодарить коллектив села, приславших столь талантливых исполнителей Дураковых и их художественного руководителя  - тут ведущий посмотрел программу, чтобы прочитать фамилию и снова запнулся.

 Зал замер в ожидании - Наумова, продолжал после заминки конферансье, имя и отчество он уже не успел прочитать, зал не смеялся, а рыдал, повалившись на скамейки. Эту историю рассказывал и сам отец, и свидетели - они же участники смотра в разных вариациях. Хорошо что представители нашего села выступали последними, а иначе смотр был бы сорван.

Отца часто приглашали на колхозный радиоузел, чтобы он спел что-либо. Интересно, что разговаривал он голосом, напоминающим по высоте баритон, почти бас, но пел  тенором. Запомнился такой случай, он начал исполнение какой-то песни, как раздался треск и следом возмущенный голос отца: "Бл...", струна порвалась". Исполнение забылось, а эта фраза, произнесенная на все село, осталась в памяти.

 В селе провели всем радио, поставили радиоточки, все приобрели репродукторы "Север", а подключение из центра затягивали. Но передачи из центра заменяли выступлениями парторгам Сидорова. Он был не местный, откуда его прислали, не знаю, но запомнился он всем передачами по местному радиоузлу. Почти каждый день он по 2 часа призывал колхозников работать, видимо решил, что так он оправдает зарплату.

 Моему младшему брату было в то время 5 лет, он страшно картавил, но речь Сидорова, а он изо дня в день повторял одно и то же, запомнил почти дословно,  к тому же копировал интонацию. Мужики часто просили: "А ну, покажи, Володя, как Сидоров выступает". И начиналось представление:
"Товактрищи колткхозники, надо ктработать, кто не ктработает, тот не ест!".

 По селу парторг ходил всегда пешком, вышагивая длинными циркулями-ногами, при этом полы плаща развевались, вращая длинной, как у гусака шеей. Люди выходили на порог, посмотреть, как шагает "журавль". Когда линию подключили к краевому радио, многие передачи вели дикторы Кандыбка и Егорова. Однажды Кандыбка прокололся, закончив передачу, забыл выключить микрофон и произнес усталым голосом: "Слава богу, отбрехался". Эти слова услышал весь край. Конечно, сделали оргвыводы и он был отстранен от эфира. Но через некоторое время его "простили", не найдя ему равноценную замену.

Отец мой был прирожденным музыкантом, и у нас по вечерам до самой старости собирались соседи и родственники попеть. Особенно спросом пользовался квартет из 4-х человек - сам отец - тенор, его сестра - дисконт, племянник, который был моим двоюродным братом, но старшим меня на 20 лет, отчего его сын - Иван Селюков учился со мной в одном классе, Федор - пел баритоном.
 Но всех забивал муж другой моей тетки - дядя Миша, которого звали Миней. У него был мощный и красивый бас. Я часто слышал по  радио Шаляпина, у Мини был сравнимый по мощности бас, но тембр у дяди Миши был красивей. Что бы ни говорили критики, но разве мало у нас в глубинке талантов, которым обстоятельства жизни не позволили стать известными?

Причем, исполнители не только имели разные по высоте голоса, но и пели на 4 голоса, отец каждому  расписывал его партию, причем, мог показать примером, как нужно петь. Хоть у него был тенор, но диапазон голоса был в несколько октав. Я все мечтал разбогатеть, приобрести магнитофон и записать их пение, более красивого я не слышал ни на концертах, ни по радио или телевидению. Не успел - в 78 году умер отец на 82 году жизни, потом постепенно ушли и другие исполнители, Единственное, что я могу для них сделать, это рассказать о них на сайте.

Подробней хочу написать о дяде Мише - Мине. Он был богатырем и по росту, и по телосложению. Едва ли он был ростом более 1 метра 85 см - метра 90, но имел широкие плечи, кулаки, напоминающие голову ребенка 3-5 лет и фигуру, даже в старости не имевшую ни капли жира. Когда он умер на 83 году жизни, то не выглядел стариком, просто мужчиной в годах. Гроб делали по заказу, когда выносили из хаты, пришлось вынимать дядю Мишу из гроба, который не проходил в двери по ширине. Нести его могли только 6 человек, вместо обычных четырех.

 Хотя я уже говорил, что у него никогда не было живота, только мышцы и кости. О его силе ходили легенды. В возрасте за 70 он работал сторожем на бахче. Однажды приехали ночью на поле три дебелых мужика на машине с будкой из соседнего района. Они отняли ружье у напарника дяди Миши, связали его и стали загружать арбузы в будку. Сам дядя Миша находился в это время ночи на другом конце поля. Услышав выстрел, которым напарник пытался отпугнуть воров, он прибежал. Но тут я передам рассказ Лешке Барикову:
"И тут из лесополосы выскакивает дядька Мишка, плечи-во, кулаки-во," показывает в натуре. "Не успели те еще ничего понять, как один валяется среди арбузов, за ним второй, а третий не стал ждать и дал деру. Пока дядька Мишка за ним гнался, эти двое тоже очухались и убежали, бросив машину. На другой день приезжали с водкой выкупать ее."