№ 1
Я очнулась в незнакомой местности. На каком-то плато.Под ногами рыже-красная каменистая
осыпь. Вдали горы причудливой формы. Они не были пирамидальными. Нагромождение этих
скал, иссеченных ветрами, было таким же цветом, как и щебень подо мною. Кое-где были
приземистые грязно-серые чахлые кустики и виднелись чуть поодаль темные на закате
высокие свечи кактусов.
Но эти растения никак не оживляли безжизненный пейзаж. Мне все здесь было чуждо.
Моему глазу милы ровные зеленые или снежные российские просторы, где линия горизонта
была в голубой дымке встречающихся неба и земли. Изредка видны купы берез в полях - колки
- они радовали душу.
Солнце садилось за горы, но предвечерней прохлады не было. Гнетущая жара была как
вязкий кисель и далекое яркое светило словно качалось в нем.
Я испугалась наступающей темноты и решила осмотреться. На мне было рубище, землистого
цвета одежды - юбка и кофта из грубой материи, очень изветшавшие, в дырах и обтрепаны
по подолам, на ногах обувь из той же дерюги,подвязанная черными грубыми кожаными
шнурками до голени. Я потрогала свои волосы, рука коснулась словно бы пересохшей соломы.
Руки и ноги были грязны.
Не возможно представить, как я оказалась тут. Плакать я и не думала. Даже не понимала
героинь фильмов и книг, где они тратили время на рыдания, когда ничего нельзя изменить.
Мне же необходимо было в короткое время предпринять что-то до наступления ночи.
Слева от меня была не большая, метра 4 в высоту скала, чуть наклоненная ко мне, к ней
можно было притулиться, а больше ничего.
Я прошлась по срежещущему щебню и увидела за этой скалой какой-то полог, должно быть
от большой грузовой машины. Дорог нигде не было видно и было не ясно как мог сюда по-
пасть такой тяжелый брезентовый чехол. Возможно принесло сильным ураганом. Я хотела за-
тащить его на свою скалу так, чтобы один край его спускался до земли и создал мне хоть
не большую крышу. Подумать только, осознала я, вот уже и "моя скала" - свойственно чело-
веку обустраивать себе жилище. Но сил моих не хватало, я не могла приподнять даже край
полога. Я не знала, что предшествовало моему появлению здесь. Может быть тяжелый много-
дневный переход. Я чувствовала себя усталой и разбитой. Голова как в тумане и трудно бы-
ло принимать какие-нибудь решения, хотелось лечь и забыться. Однако я поднялась на скалу
и осмотрелась.
Вдруг услышала я далекие голоса. Это говорили дети, двое. Голоса приближались, а детей
не было видно за изгибом поверхности земли. Сумерки сгущались и я пристально вглядыва-
лась в сторону звуков. Речи я разобрать не могла. Это был не знакомый мне язык. То есть
я знаю только русский, но все-таки поняла бы по нескольким словам, если бы это был не-
мецкий, английский или французский.
Две маленькие фигурки появились перед скалой. Я спустилась вниз. Дети были испуганы, но
я жестами и тональностью голоса дала им понять, что не причиню им зла. Моего русского
они не понимали, но я все приговаривала разные слова, как утешала бы и русского ребенка.
Родителей нигде не было видно, а я надеялась, что со взрослыми мы как-нибудь догово-
римся, чтобы выйти к людям из этой каменной пустыни. Дети были уставшие и я усадила их
к скале, затем заглянула в свою разодранную холщовую суму. Там был засохший хлеб. Раз-
ломить его не удавалось и я взяла камень поострее и разбила булку на не равные части.
Это все что было у нас. Воды не было и мы, кое-как погрызли свои закаменевшие сухари и
устроились на ночлег.
Спать даже уставшему человеку на твердых осколках камней не приятно, да я и не спала, а
как бы забылась тяжелым сном.Поэтому я проснулась еще до восхода солнца. Немного светало
и я принялась осматривать детей. Сейчас уже было видно, что это мальчик и девочка.
Мальчику на вид было лет одиннадцать, а его спутнице около восьми. Ножки их были расца-
рапаны камнями, сами дети покрыты пылью, одежда - такое же рубище как у меня и того же
покроя обувь со шнурками. Словно мы были одного рода-племени, но я не знала их.
Утро радовало прохладой, но чувствовалось, что наступающий день будет знойным.
Я пошла на запад, поднялась на взгорье, не далеко, чтобы не оставлять детей надолго.
С этой высоты ничего не рассмотрела я, кроме продолжающихся красноватых гор. Не видно
было ни дороги, ни леска или ручья, ровным счетом ничего.
Негде было набрать воды и я не знала чем покормить детей. Они еще спали, когда я вер-
нулась и я пошла на восток - откуда они пришли вчера. Все та же каменистая почва и тот
же пейзаж. Солнце начинало всходить и сразу воздух стал насыщаться жарой. Я повернула
к скале. Дети проснулись и потирали глаза. Мне нечего было предложить им и я не могла
спросить откуда они пришли и где их родители. Мы молча смотрели друг на друга. Потом де-
ти оживились - они услышали голоса с востока, явно им знакомые. Я тоже повернулась в ту
сторону. Мы подождали и вскоре увидели группку подростков и детей, которые обрадовались
встреченным вчера мною мальчику и девочке. Весело переговаривались они, а я тщетно пыта-
лась уловить какие-нибудь знакомые слова из чужого языка. На меня показывали рукой и го-
ворили обо мне так же, но я ничего не понимала. Мне казалось их лица напоминали индей-
ские, но в одежде не было ничего, чтобы напоминало об индейских племенах.Маленькие де-
ти, лет 4-5 подсели ко мне и я гладила их по головам и растирала их уставшие стопы.
Подростки лет 15-16 были очень самостоятельные. Одни собрали чахлые растения, развели
костерок, другие наловили ящериц и ловко насаживали их на прутики, чтобы затем над
огнем их зажарить. Малыши с удовольствием принимались за такой "шашлык". Протянули
прутик и мне, но я, от всех этих событий, потеряла аппетит и к тому же пища казалась
мне невозможной для поедания. Если бы хоть какой-то овощ! Я только попила немного воды
из принесенной детьми кожаной сумки.Наверное это и был курдюк? Я прежде никогда его
не видела. Вода была теплой и противной на вкус, наверное ее несли уже несколько дней.
Когда дети отдохнули, я позвала их за скалу, чтобы набросить тент грузовой машины и соз-
дать нам крышу над головой от поднимавшегося в зенит солнца. Еще немного и тень накло-
ненной скалы исчезнет. Общими усилиями мы закрепили край брезента на скале несколькими
крупными камнями и спустили другой край вниз. Изготовив таким образом "шалашик" мы ока-
зались в тени. Детям понравилось наше изобретение и они решили улучшить его. Оставив
малышей со мной, дети побежали на восток, откуда пришли ранним утром. Вскоре они вер-
нулись перекатывая 2 больших шины от грузовика. Колеса падали и были слишком тяжелы-
ми, но дети снова поднимали и катили их. Они хотели закатить шины в "шалашик", подвер-
нуть полог под колеса, чтобы его не унесло ветром. Во всяком случае они надували щеки и
дули, показывая мне, что укрытие наше может унести ветер. На шинах же можно было бы удоб-
но сидеть. Только ничего у нас не получалось и пришлось нам колеса положить снаружи, при-
жав край брезента к земле там. За нашим обустройством время пролетело незаметно и солнце
вновь покатилось к закату. У нас был домик, несколько пойманных ящериц и предвкушение
ужина - даже у меня. Теперь я готова была съесть ящерицу.
Когда стемнело и мы поужинали при ярком свете костра и звезд, малыши улеглись и я стала
рассказывать им русскую сказку. Ни слова не понимая они прислушивались к моей речи. Мо-
жет усталость смежила им веки или не знакомый язык, но вскоре они уснули. Я тоже.
А на рассвете к нам так же с востока пришли взрослые, около 10 человек. Все взволно-
ваны, говорили много и оживленно. Мне показалось, что это беженцы. Может быть где-то
рядом война?
Они были в таких же одеждах, грязные, лица мужчин заросли щетиной. Видно было, что они
шли издалека. Принесли с собой припасы еды и воды.
Осмотрев детей и успокоившись, что с ними все в порядке, они стали стали показывать
мне знаками, чтобы я уходила. Я им чужая. Нечего тут находиться мне. Гортанными звуками
мне давали понять, что я тут лишняя. Мне хотелось спросить куда идти, где поселки или
дороги, но я натыкалась уже и на угрозы. Дети пытались просить за меня, ведь мы уже
подружились, но взрослые так прикрикнули на них, что малыши смолкли.
Я двинулась на запад - только потому, что не знала куда идти и мне было все равно. Под-
нялась на возвышенность, оглянулась еще раз на лагерь и стала спускаться с горы.
Ступни мои были воспалены и в тряпичных "туфлях" наступать на острые камешки щебня было
мучительно. Но я шла и шла вперед в надежде увидеть в распадке ручей и выйти по нему
к людям.
Я не сердилась на прогнавших меня. Наверное они не могли уже никому доверять.
Неведение - вот что страшно. Если бы только точно знать, сколько дней мне нужно продер-
жаться...