Трубу отопления прорвало в то самое время, когда мы с Зинкой поздним вечером мирно лежали на диване и лениво решали для себя дилемму: досматривать эту тягомотину по телеку, или – «ну их нафиг».
Сначала раздался легкий свист, заставивший мою кошку встрепенуться и напрячь уши. Какое-то время мы с недоумением смотрели друг на друга, пытаясь выяснить источник все нарастающего звука. И только я подумала, что это на улице что-то происходит, как горячие струи, вырвавшись на свободу, громким шипением известили нас о начале «веселого» времяпрепровождения...
Сантехников было двое. Молодой парнишка без лишних слов сориентировался и полез на чердак перекрывать стояк. Другой – здоровенный мужик в годах, равнодушно осмотрел фонтанирующую трубу, потыкал в нее толстым пальцем и кратко констатировал: – Свищ.
– Вижу, и что?! – я металась по комнате, пытаясь спасти палас и нижних соседей от наводнения.
– Труба шибко близко к стене.
– И что это значит? – я подсунула под струю очередную кастрюлю.
– Это значит – дополнительная работа.
– Я заплачу за любую работу, только сделайте, пожалуйста! – в отчаянии я шмякнула в лужу махровый халат.
– Ща-ас... не боись... все сделаем, – сантехник неторопливо отошел в сторонку и выразительно посмотрел на меня. Выразительные взгляды я понимала, только не уловила «на сколько» выразительным был этот взгляд.
Напарник тем временем вернулся и стал суетиться возле трубы. – Я Вам тут стеночку слегка попорчу? Углубиться надо, чтоб хомут встал.
– Да, да, конечно! Делайте все, что надо, – заволновалась я.
В это время его старший товарищ, сомкнув руки на толстом животе, флегматично разглядывал книжный шкаф, как будто все происходящее его не касалось.
– Ну да, не царское это дело, – молча злилась я, бегая мимо него с тазиком и мокрыми тряпками, судорожно соображая, сколько же нужно дать за работу. – Мог бы для приличия рядом с пацаном постоять, хотя бы вид сделать... И чего он там все высматривает?
Зинку же этот сантехник нисколько не нервировал: она с довольным видом крутилась у него под ногами и даже доверчиво терлась о его видавшие виды рабочие ботинки.
От этой идиллии я раздражалась еще больше.
– Ого! Здесь и Высоцкий есть! – вдруг донеслось от полок с книгами.
Я оторвалась от своего увлекательного занятия и с удивлением увидела, как скучающее лицо пожилого сантехника прояснилось и как глаза его заблестели словно при неожиданной встрече с давнишним приятелем. Склонив голову, он пытался разглядеть обложку стоявшего с краю внушительного однотомника.
И мое сердце дрогнуло: – Можете посмотреть, если интересуетесь.
– Можно, да? – совсем по-детски обрадовался толстяк.
Он вынул из нагрудного кармана очки и, прежде чем достать из-за стекла книгу, обтер руки об одежду: – Новенькая... Даже не читанная... Для красоты небось держите?
Я даже задохнулась от такого бесцеремонного и несправедливого упрека: – Для какой красоты?! И как это – «не читанная»?! Еще как читанная! Просто состариться еще не успела – дочь мне совсем недавно ее подарила!
Он, казалось, даже не услышал моего протестующего вопля и, не обращая на меня никакого внимания, стал бережно перелистывать страницы.
Я заткнулась и с затаенной обидой поглядывала на этого поклонника Высоцкого, возмущаясь про себя такой безапелляционностью: – Не читанная... Можно подумать, что он единственный, кому интересен Высоцкий.
Тот увлеченно просматривал сборник: то заглядывал в содержание, то, найдя нужную страницу, довольно хмыкал, видимо, встретив что-то знакомое, и лицо его не покидало выражение радостного удивления.
Я не могла успокоиться: да Лизка только потому и сделала мне такой подарок, что знает о моем трепетном отношении к поэту. Между прочим, здесь кроме песен и стихов еще и проза есть, что особенно меня радовало. Аннотация к сборнику уверяла, что это наиболее полное собрание сочинений. Если рассматривать однотомник с этих позиций, то – да, он и впрямь любую полку украсит. И, действительно, в очень красивом переплете с золотым тиснением и небольшой фотографией на корешке.
Молодой тем временем опять сбегал на чердак и теперь внимательно осматривал установленный хомут, что-то подкручивая и проверяя нет ли течи.
– Все, порядок! Принимайте работу.
Моей радости не было предела: – Сколько я должна за ваш труд?
Тот кивнул в сторону напарника: – Это к Степанычу.
– Ты что, опупел? – Степаныч оторвался от книги и строго взглянул на парня поверх очков. Потом перевел взгляд уже на меня и отчеканил: – Срочный ремонт выполняется бесплатно.
С явным сожалением он поставил книгу на место и, сделав знак парню, направился в прихожую, где его дожидалась брошенная на пол куртка.
Пока парнишка собирал инструменты, я тихонько попыталась сунуть ему купюры: – Считайте это бонусом за быстроту и качество.
– Не-не-не! Уберите! – замотал головой парень. – Степаныч прибьет, если узнает.
Уже в дверях, когда я ногой отпихивала норовящую выскочить Зинку, Степаныч повернулся ко мне, доверительно перейдя на «ты»: – Ты это... летом трубу отводную замени, да и батарею заодно – все одно скоро проржавеет, не ровен час...
Зинке все-таки удалось вырваться и, обгоняя ремонтников, устремиться вниз по лестнице. Настичь хулиганку мне удалось только на площадке второго этажа. Степаныч, неторопливо спускаясь и снисходительно глядя на меня с пойманной кошкой, назидательно произнес: – А дочка у тебя правильная. Молодец. Ты Высоцкого-то читай. Там у него... – он сделал замысловатый жест рукой. – В общем, есть что почитать.