В студенческие времена во время летней практики послали нас на подворные обходы. Это сегодня мать с младенцем из роддома не выпишут, пока родственники свидетельсто о рождении не принесут, а тогда далеко не все рожали в роддоме и, уж тем более, не все регистрировали детей, особенно мальчиков, ( чтобы в военкомате и не догадывались о его существовании). Но прививки-то делать надо всем , или?
Заходим в один узбекский двор. Куча чумазой и веселой ребятни. Начинам переписывать.
- Фамилия, имя, имена родителей? А следующий?
Не знает. Как это? Клянусь, ни слова не придумала. Поднимает глаза вверх, где на балахоне ( балконе) сидит свекровь:
- Келинои, это Ваш ребенок или мой?!
Где уж тут их младенческую речь записывать? А она у всех индивидуальная.
Маленькая Аленка не признавала букву «Н»:
- Аленушка, ты где живешь? А мама где?
- Я живу в Мамангане ( в Намангане), а мама пошла ма базар.
Обратный вариант к инфинитивной форме глагола:
- А можно мне уже выйтить из угла?
А, начав говорить, Ирочка, все то, что имела тканевую или бумажную основу ( бумагу, книги, тетради, одежду), называла «патепа». Возможно была в родстве с известным французским танцовщиком. А все то, что имело какую-то сферическую форму: ложку, мячик, солнце и даже попку, называла «пакопа».
Маленькая Олечка, позднее дочь той самой Аленки, тоже не признавала букву «н», но заменяла ее на «л», правда, слегка в англицизированном варианте, вместо «л» -«уоу»:
- На санках кататься пойдем?
- Уя, ла санках, ла санках!
Чуть старше обижалась, когда передразнивали ее «р»:
- Скажи «рыба».
- Селедка.
– Что тебе дать, вилку?
- Уошку.
Интересно, что эти «уошку» и «уодку ( это лодка, не водка) унаследовал ее сын..
Неисповедимы пути твои, генетика!